Собчак: Это ты тактично объяснил, почему я так люблю кататься на сноуборде?!
Соколова: А я – летать на истребителе?!
Полонский: Вот сделали «Форбс» – журнал. Для кого? Для таких, как вы. Вы раньше не могли понять, где нормальные барсики, а где нет. Сейчас открываете «Форбс», там все черным по белому написано. Запоминаете барсика, заходите в Интернет, смотрите, чем он увлекается, где этого барсика следует ловить. Если человек увлекается стрельбой по тарелочкам, вы берете и три месяца учитесь стрелять по тарелочкам. Приезжаете якобы случайно. Красиво подстреливаете тарелочку, и барсик ваш.
Собчак: Гениальный рецепт! Используем.
Соколова: А мне и по тарелочкам не надо учиться. Я ведь зачем журналистом стала? Чтобы к любому барсику на законных основаниях можно было пристать. Ох, дяденька, какой вы умный, не дадите ли интервью для независимой прессы?
Полонский: Я же говорю, вы хитрые! Кого угодно разведете.
Собчак: А ты не пробовал своим приключениям придать сексуальный оттенок?
Полонский: Что ты имеешь в виду?
Собчак: В людном месте, например, на кухонном столе, в иной экстремальной ситуации...
Полонский: Я считаю, что если у человека такого не случается хотя бы три раза в год, этот человек жизни не видел. Я, например, занимался сексом в лесу, на снегоходе, при температуре –20 °С. На Дворцовой площади, в кабриолете, на глазах у изумленных ментов, которые даже подойти постеснялись.
Собчак: А скажи, свой бизнес ты в похотливых целях не пробовал использовать? Все эти экскаваторы, фундаменты, башни?..
Соколова: Краны, траншеекопатели...
Полонский: Ну, разошлись! У вас журнал GQ называется, а не «Вестник нимфоманки». Ладно, расскажу. Есть у меня мечта. Погрузиться с аквалангом метров на пятнадцать и там... Как вам идея?
Собчак (в сторону): Дур нет!
Соколова: Недавно я первый раз в жизни летала на истребителе. Тяжело было, честно скажу. Перегрузки, похмелье, шпильки... Так вот, прекрасный мужчина, который меня катал, перед полетом сказал: сейчас ты почувствуешь нечто такое, после чего тебе не захочется ни секса, ни оргазмов, а захочется только делать бочки и петли.
Собчак (с интересом): И что, правда больше секса не хочется?
Соколова: Не знаю, еще как-то не разобралась в ощущениях. А вот г-на Полонского хочу спросить. Не кажется ли вам, что весь этот наш экстрим – замена простому человеческому сексу, от которого адреналин в промышленных количествах не вырабатывается?
Полонский: Мне кажется, это трудно сравнивать. Иногда о каких-то вещах действительно думаешь: да, это лучше, чем секс! Но надоесть может все, что угодно. А секс не надоедает.
Собчак: А вот скажи, если бы какая-то высшая сила – Бог, инопланетное существо или две колумнистки журнала GQ – поставила тебя в ситуацию жесткого выбора – либо ты, Сергей, навсегда отказываешься от экстрима, либо от секса. Что бы ты выбрал?
Полонский: Не хочу вас, девочки, обидеть, но две дуры могут такой вопрос задать, на который сто умных не ответят.
Собчак: Ты, кстати, не знаешь, Ксю, почему нас здесь все время дурами обзывают?..
Полонский: Если человек увлекается чем угодно – не важно, чем именно, – это значит, что у него есть интерес к жизни, фан, драйв. У него тогда и все остальное будет получаться. Вот меня часто спрашивают: у вас огромный бизнес, вы строите самое высокое здание в Европе. Как вам удалось за пять лет сделать то, что другие делают всю жизнь? Или вот мою землячку Собчак возьмем. Ксюха – страшненькая по большому счету девчонка...
Собчак: На «дуре» он решил не останавливаться!
Полонский: Или, например, как ее – Пэрис? Тоже смертный грех. Так вот, Ксюша за шесть с половиной лет обогнала реально всех телочек столичных.
Соколова: Вот именно! Понаехали тут!
Полонский: Я уверен, если бы Ксюха не каталась на сноубордах, не летала на самолете и в невесомости, у нее ничего бы не получилось. Она вовремя поняла, что надо напрягаться, потому что при ее 1,62 м путь в модели ей закрыт.
Собчак: Я, между прочим, 1,72 м!
Полонский: А в модели надо минимум 1,78. К тому же с твоим кривым носом тебя в модели точно не возьмут.
Собчак: Да что ж это такое?!
Соколова: Это из Полонского энергия отрицательная прет. От недостатка секса.
Полонский: Энергия не может быть отрицательной, она всегда с положительным знаком.
Соколова: Энергия со знаком минус – это черная дыра.
Полонский: Эту дыру не видел никто.
Соколова: Энергия тоже понятие умозрительное.
Собчак: Конечно, теперь они про физику. Соколова все время умными разговорами берет, потому что спортом не занимается! А я, между прочим, Сережа, после твоих слов буду комплексы испытывать. Скажи мне честно, хотя бы теперь, когда я научилась ходить по канату, и на шпагат могу сесть, и катаюсь на сноуборде, я могу рассчитывать на любовь экстремала? Хотя бы теоретически?
Полонский: Ну, если научишься делать сальто...
Собчак: Я в цирке уже научилась.
Полонский: Теперь учись на сноуборде!
В бывшей монастырской пошивочной внучка раввина и правнучка сельского священника расспросили отца Иоанна Охлобыстина о православных ценностях, женском священстве и сути понятия «блуд»
Пролог
Собчак: Странный он какой-то, этот отец Иоанн Охлобыстин. С одной стороны, вроде как священник. С другой – в кино Распутина играет. По-моему, батюшке такими вещами заниматься не подобает. Это оскорбляет чувства верующих.
Соколова: А что это ты так завелась? Сама регулярно церковь посещаешь?
Собчак: Нет, я атеистка. Хоть и внучка раввина.
Соколова: Я – тоже. Хотя и правнучка священника.
Собчак: Мне за старушек обидно. Они искренне во все это верят, а им лажу подсовывают. Ты пасхальную службу по ТВ видела?
Соколова: Нет. Я ТВ не смотрю. Тем более про ползучее православие.
Собчак: А я видела. Лживая ложь. Противоестественный симбиоз церковного начальства и высших госчиновников.
Соколова: А Охлобыстин при чем?
Собчак: Мне кажется, он тоже неискренен. Просто использует образ священника, играет. Он ведь актер. А так, по-моему, нельзя.
Соколова: Тебе, по-моему, самой скоро пора проповедовать. Мне, например, гораздо интереснее, почему ему все это позволяют. Православная церковь – очень консервативная организация.
Собчак: Вот мы его сейчас и расспросим.
Те же и отец Иоанн.
Охлобыстин: Извините, девушки, опоздал! Лекцию читал в «Библио-Глобусе». Кстати, вы знаете, где сидите?
Собчак: В «GQ Bar», по-моему.
Охлобыстин: Раньше здесь была монастырская пошивочная. Я тут свой первый подрясник шил.
Собчак: Мы хотели с вами, святой отец, не о подрясниках говорить. Таиться не будем.
Соколова: Мы, собственно, как обычно, о своем – о б..ях.
Охлобыстин: В смысле, о дамах...
Соколова: Да, в богословском контексте. Отец Иоанн, помните ли вы то место из Блаженного Августина, где он называет женщину «сосудом с нечистотами»?
Охлобыстин: Да, Аврелий Августин Блаженный Гиппонский оставил обширное литературное наследие. Мало кто его читал, кроме мудреных богословов...
Соколова: И бывших студенток филологических факультетов.
Охлобыстин: Я полагаю, эта цитата вырвана из контекста. Вы прочтите «Исповедь». Августин видел образ женщины совершенно по-другому. Не как искушения. А как матери. Мать для Августина – эталон. Самое святое в жизни. Материнство есть олицетворение женщины. Это даже в человеческом языке заложено. Нельзя же сказать «родина-отец».
Соколова: По-немецки – можно.
Охлобыстин: Ну, это немцы...
Соколова: Что русскому хорошо...
Охлобыстин: Правильно, то немцу – смерть. Я считаю, что вся история человечества – это история реализации мужчин ради женщин. Уж такие вы существа. С вами сложно бороться. Легче согласиться. Но даже если согласиться, вы начинаете задумываться: а что это он так быстро согласился? И потом все равно поступаете, как выгодно вам.
Соколова: Мой психоаналитик говорит, что демонизация женщин – обратная сторона шовинизма...
Собчак: Кстати, церковь – один из немногих оставшихся оплотов настоящего махрового секс-шовинизма.
Охлобыстин: Почему?
Собчак: Женщина не может быть священником.
Соколова: Это относится не ко всем конфессиям.
Охлобыстин: Женщины-священники пока, к счастью, редкость и в других конфессиях. В православии это невозможно в принципе.
Собчак: Почему?
Охлобыстин: Церковь негативно относится к идее женского священства в силу того, что основной дар и основная задача женщины – это деторождение. Вся репродуктивная линия, воспроизводство – это женская миссия. Без нее человеческое бытие вообще теряет смысл. Мужчине некому оставить то, что он сделал, не для кого работать. Потому что делать для себя – это, простите, духовное рукоблудие.
Собчак: А вы для кого делаете?
Охлобыстин: Для курочек моих, девчат, дочек. У меня четыре дочки и двое сыновей.
