- И кто же их там покупает?
- Там много выходцев из России. А еще там нет закона, который запрещает брить в парикмахерских. И эмигранты часто открывают сети парикмахерских, салонов красоты, и им нужны лезвия. Они утверждают, что таких лезвий, как наши, в Штатах просто нет. А тем более за такие деньги. Даже с доставкой это в разы дешевле, чем товар такого же качества, который есть там.
- Так сколько же стоит ваш товар?
- Упаковку мы продаем за 3,5-4 рубля. Но пока доходит до розницы, получается 10-12 рублей. Накручивают в основном продавцы. Но осуждать их было бы странно: зачем продавать что-то по 7 рублей, когда это купят и за 12? Поэтому главное для нас - чтобы товар на полках был.
- Сами вы какую прибыль имеете с продажи лезвий?
- Наш доход - 7-8% от оборота. За последние три месяца в общей сложности объем наших продаж составил около 10-11 млн рублей. Считайте сами.
- Каков размер средней поставки?
- Очень разный. Может варьироваться от 1000 до 3 млн рублей. Все зависит от закупщика. К нам ведь не только оптовики приезжают. У нас есть постоянные клиенты - дедки с какой-нибудь Брянщины. Приезжают из своего городка с тележкой, грузят лезвия, везут их к себе, продают там, на прибыль живут месяц, потом опять приезжают. Тоже люди бизнес делают…
- Злосчастный дефолт как-то на вас сказался?
- Не люблю я о нем вспоминать… Конечно, сказался. Он ударил по многим нашим клиентам. Со многими мы работали на отсрочке платежа, да и сейчас работаем, предоставляем такую льготу. Многие просто не успели заплатить, и мы тогда сильно прогорели. Потом полгода вообще работы не было, потому что люди все ждали, что будет дальше, и ничего не покупали. Тогда ведь весь российский бизнес был привязан к доллару. Сейчас меньше, но тем не менее, когда доллар начинает трясти, весь бизнес замирает. А у нас еще и клиенты - Средняя Азия. Там люди традиционной культуры, они торопиться не любят. И если там чуть-чуть что-то меняется, они сразу притихают и ждут. И торопить их совершенно бессмысленно. Это значит только испортить отношения.
- А что может повлиять на спрос на ваш товар?
- Самые неожиданные вещи. Вот как-то полгода назад был забавный случай: в одной популярной газетке медицинского толка появилась статья некой Марии Петровны о том, что от кошмарных болей в суставах помогает следующая настойка: нужно в уксусе растворить двадцать штук лезвий, причем они должны быть советского производства и с платиновым напылением. Жутко смешно, потому что по всем законам физики не могут лезвия раствориться в уксусе. И тем не менее спрос на наши лезвия немедленно поднялся. Был самый настоящий бум на протяжении нескольких месяцев.
- Ваши покупатели - в основном все-таки пожилые мужчины. Что вы будете делать, когда это поколение уйдет в прошлое?
- Да, в какой-то момент мы и сами поняли, что наша аудитория постепенно умирает. Мы начали искать дополнительные пути выходов на клиента. В больницах, например, для операций всегда нужны бритвы. Поэтому мы работаем с больницами. Но это скорее благотворительность. Потому что в одной оптовой упаковке - 4000 лезвий. Посчитайте, сколько в больнице в день проходит операций. Этой одной коробки всей больнице хватит на год, а то и на два.
А недавно мы поняли, что наша страна - это страна, половина которой сидит, а другая половина служит. И никто не станет покупать Gillette ни солдатам, ни заключенным. С военными переговоры сейчас только ведутся. Дело в том, что централизованного Военторга больше не существует. Централизованные закупки, как раньше, производить некому. Поэтому в каждом подразделении существует своя маленькая коммерческая структура - палатка, магазинчик, - которая занимается обеспечением части. С ними мы постепенно и начинаем работать.
- С заключенными тоже?
- В нашей стране ведь сидят 900 тыс. человек. И по сегодняшним санитарным нормам им нужно не только кусок мыла предоставлять, не только набор чистящих средств, но и бритвенные принадлежности. Естественно, это должны быть самые дешевые принадлежности, но при этом соответствующие стандартным нормам. Мы сейчас делаем первые шаги в этом направлении, договариваемся с предприятиями, которые занимаются обеспечением мест заключения. Здесь есть свое лобби, и очень серьезное. Потому что все понимают, что обеспечивать 900 тыс. человек на постоянной основе чем бы то ни было - это серьезный бизнес, который не прогорит, как вы понимаете, никогда. Поэтому он поделен достаточно жестко и войти в него сложно. Но потихонечку мы пробиваемся.
- Есть у вас еще какие-то планы на будущее?
- Да, хочу, чтобы бритвы наши продавались на Кубе. Раньше там были военные части, и несколько человек военных закупали у нас эти бритвы и перепродавали там. А потом части расформировали. Но я знаю, что на Кубе наши бритвы пользуются огромным спросом. И очень хочу туда съездить. Так что непременно буду работать в этом направлении!
«БИЗНЕС», N160(425) от 30.08.06
Борис Симонов
Владелец магазина «Трансильвания»
Торговля музыкальными дисками
Только забава
ТЕКСТ: Анастасия Никитина
ФОТО: Михаил Соловьянов
В первую нашу встречу Борис Николаевич Симонов показался мне человеком уставшим, изнуренным тяжелой судьбой и оттого утратившим здоровье. Во второй разя застала его спящим в офисе магазина «Трансильвания» после выматывающего заказа 36 тыс. наименований дисков. Еще через полчаса в ресторане я напрочь забыла о его седой бороде.
- Жизнь моя развивалась какими-то этапами, - говорит Борис Симонов, бегло изучая суши-меню. - Молодость, жены, дети, обязанности. В какой-то момент живость восприятия музыки притупилась, и оно странным образом пошло в обратном направлении. Я стал наслаждаться всем тем, что знал в детстве, как будто наверстывая упущенное и недогулянное.
Борис Николаевич вырос на Таганке. Отец был начальником управления Министерства внешней торговли, но семья безропотно ютилась в коммунальной квартире. Все друзья вокруг занимались пластинками - выносили во двор динамики и устраивали коллективное прослушивание зарубежной музыки.
После недолгого отсутствия - Борис вместе с родителями прожил три года в Скандинавии - Симонов вернулся и продолжил свое увлечение рок-н-роллом. Всем, что было модно в 1960-70-е. Была у него в школе своя группа. Играли Beatles, Rolling Stones. Одноклассники пытались петь что-то по-русски, но Борис этого категорически не переваривал.
- Русский не приспособлен своими оттенками к рок-н-роллу. Я не изучал никогда языки и иностранных текстов не понимал - вполне допускаю, что там поется полная глупость. Но для меня песни были всегда какой-то магической формулой, аналогичной культу Карго: во время Второй мировой войны американские самолеты сбрасывали в океан ящики с продуктами и одеждой для солдат, и то, что уносило, подбирали папуасы, искренне полагая, что это им прислано верхними людьми. Также у меня было с пластинками. Это некие ценные артефакты, которыми исчисляется богатство.
В советское время зарубежные пластинки попадали в страну через руки артистов и дипломатов. По паре артефактов перепадало и Борису - отец привозил «винил» из командировок. Остальное приходилось покупать или выменивать на толкучках, которые происходили подпольно, по зловредности приравнивались к тунеядству и считались идеологической диверсией. Деньги на винил Борис зарабатывал сам - скупал бобинную пленку, которую теле- и радиоинституты сдавали в магазины как некондиционную.
- Нормальная пленка стоила 8 рублей за километр, а эта шла по 2 рубля. При этом 5% метража было западного производства, без склеек. Я платил продавщице, отрезал эту часть, наматывал на бобины, записывал музыку с пластинок и продавал как новую. То есть запись в цене не учитывалась. Все были счастливы - западная пленка, да еще и с музыкой. Меня считали больным, но я нормально зарабатывал и покупал «винил». Так в течение нескольких лет собрал довольно приличную коллекцию. Правда, однажды отец зашел в кладовку, увидел там мотки пленки и со словами, что не допустит в семье спекуляций, выбросил все в Яузу.
Жизнь в социуме Советского Союза настолько не интересовала юношу Симонова, что он отказался не только от высшего образования, но и от карьеры в целом. Вместо этого выпивал с друзьями и для отвода государственных глаз работал то наладчиком, то помощником режиссера в театре, то еще бог знает кем.
- Мы с друзьями не были запойными алкоголиками. Просто это был один из элементов существования. То, что происходило при советской власти, нас не интересовало никак. Работу я выбирал по принципу «не сидеть от звонка до звонка и не зависеть от коллектива». Мне не «шили» тунеядство, выдавали 120 рублей и не приставали. Все остальное время я менял пластинки и умудрялся на этом еще и зарабатывать.
