он освобождается.
— А какие там упражнения делаете? Помните, как пел Высоцкий: «Лягте на пол, три-четыре»?
Мамаев: — Примерно (усмехается). На самом деле никто не требует, чтобы все четко выполняли какие-то упражнения.
Кокорин: — В зависимости от возраста и состояния здоровья человек делает то, что может. Кто-то и присядет, и отожмется, а кто-то просто потянется.
— Думаю, зарядка в колонии шла бы веселее, если бы вы ее проводили.
Мамаев: — Вот этого точно не надо. Пусть зарядку другие проводят, а мы будем продолжать работать и тренироваться.
— Расскажите про работу. Вы сами попросились трудиться на производстве? Почему не захотели работать тренерами? Почему не пошли в библиотеку?
Кокорин: — На самом деле нам сразу сказали, что все осужденные должны работать и дали именно эту работу — упаковщиками. Альтернативы не было. Думаю, вакансии тренеров тут просто нет. Мы просто после работы помогаем ребятам тренироваться. В плане пошива нужно пройти обучение, а у нас времени нет на это. Так что работа упаковщиками оказалась единственно подходящей.
Мамаев: — Выглядит все так. Тебе приносят комбинезоны (их называют «касперами»), которые сшили ребята в швейном цеху. Каждый нужно правильно сложить, засунуть в пакет. Набираешь 50 таких пакетов со сложенными «касперами» и укладываешь их в большой мешок. Завязываешь и отдаешь. Не трудно. Смена с 8.00 до 18.00, но ты можешь выполнить норму быстрее и освободиться.
— Чтобы поиграть в футбол?
Мамаев: — Нам повезло, что начальник колонии оказался фанатом футбола. Он позволяет нам в полной мере получать спортивную нагрузку и удовольствие от игры. В рамках распорядка дня, разумеется. Вы видели здесь спортивную площадку? Не знаю, насколько это правда, но говорят, что после нашего приезда осужденных, желающих заниматься спортом, стало в разы больше. Сейчас по 4 команды собирается, а раньше было 3–4 человека.
Распорядок дня колонии № 4.
06.00 Подъем.
06.00–06.15 Заправка коек, утренний туалет, уборка.
06.15–06.30 Физическая зарядка.
06.30–07.25 Завтрак.
07.25–07.55 Проверка наличия осужденных, утренний осмотр.
07.55–08.15 Вывод на работу, в школу и ПУ.
8.00–13.00, 14.00–17.00 Работа на производственных объектах, проведение занятий в школе и ПУ.
11.45–12.0 °Cъем с работы 1 смены.
12.00–12.50 Обед.
12.50–13.15 Вывод на работу.
16.30–16.45 Съем с работы 1 смены.
16.45–17.00Помывка в бане.
16.00–17.00 Прием осужденных по личным вопросам руководством ИУ.
17.00–17.30 Проверка наличия осужденных, вечерний осмотр.
17.30–19.15 Ужин.
18.30–20.30 Воспитательные, культурно-массовые и спортивные мероприятия.
20.45–21.45 Личное время, просмотр телепередач.
21.00–21.30 Уборка помещений отрядов.
21.30–21.50 Вечерний туалет.
21.50–22.00 Подготовка ко сну.
22.00 Отбой.
22.00-6.0 °Cон.
02.00–02.40 Ночная проверка наличия осужденных.
— По-вашему, труд действительно исправляет? Ведь именно на этом утверждении строилась система исполнения наказания.
Мамаев: — Мы на воле трудились раз в сто больше, чем тут. Да, мы не выполняли такую примитивную работу как сейчас. Но казна тогда пополнялась в разы больше от налогов. Тут мы зарабатываем 11 тысяч в месяц, по крайней мере, нам обещали такую зарплату, но мы ее еще не успели получить.
Кокорин: — Было бы более логично, если бы нам изначально в качестве наказания назначили работы. Суть исправления в том, чтобы человек стал приносить пользу для общества, а не в том, чтобы его закрыть от общества.
— Вы говорили, что в колонии легче, чем в СИЗО. Но чем именно?
Мамаев: — Во-первых, уже нет неопределенности. Есть понимание, когда выйдешь. Во-вторых, ты не сидишь без дела. В-третьих, ты много времени проводишь на свежем воздухе. Благодаря этому даже спится по-другому.
Кокорин: — Тут все по-другому. В СИЗО на помывку выводят раз в неделю, здесь можно каждый день.
Мне с первого дня тут позволяют заниматься травмированной ногой. В медчасти колонии есть аппараты, и я могу делать процедуры (ультрафарез), которые мне назначил врач для восстановления. В СИЗО, чтобы меня привели на первую процедуру, потребовалось 8 месяцев. Там без разрешения следователя ничего нельзя.
У нас в спальне в отряде пять больших окон без решеток. А помните то крошечное темное окошко, что было в камере Бутырки?
— Конечно, помню. Кстати, вы уже записались в тюремную библиотеку?
Мамаев: — Да, все втроем. Взяли книги. Причем, все, не сговариваясь, Достоевского. Я, к примеру, «Братья Карамазовы» читаю.
Кокорин: — А я взял «Записки из мертвого дома».
Мамаев: — Я с собой еще привез книгу христианского богослова и поэта Ефрема Сирина. Вот его читаю чаще, чем Достоевского.
— Павел, ходите в храм, который есть при колонии? Александр, у вас не спрашиваю, потому что вы вроде атеист — по крайней мере, в Бутырке вы ни разу не спрашивали про священника и религиозные книги.
Кокорин: — Я не атеист. Я тоже верующий, просто это не афиширую. Да и в храм не нужно ходить для того, чтобы верить.
Мамаев: — В храм ходил, но не попадал еще к священнику, который проводит тут служения. Очень хотел бы на причастие, литургию.
— Как вам местная «баланда»? Вкуснее, чем в Бутырке?
Мамаев: — В «Бутырке» мы почти не ели то, что разносили, потому что там можно платные горячие обеды заказывать, передачки там есть. Так что всего хватало. Зачем там было «баланду» хлебать? Тут по-другому. Мы ходим в столовую со всеми. В ларьке покупаем кое-что — так, на перекус.
Кокорин: — А почему ты про пельмени не рассказываешь? Тут прекрасные пельмени можно в «столе заказов» приобрести. Пирожки как-то покупали. Они в ларьке по 30 рублей, вкусные очень. Раньше тут продавали еще кур-гриль, но мы на них не попали. Сейчас почему-то их не продают. Хотелось бы, чтобы вернули.
Меню в колонии в день визита.
Завтрак: каша гречневая, яйцо вареное, молоко, хлеб, чай с сахаром.
Обед: суп с крупой пшеничной и мясом птицы, макароны с котлетой, хлеб, кисель.
Ужин: Запеканка овощная, биточки рыбные, хлеб, чай с сахаром.
— Павел, у вас не появилось дополнительных татуировок?
Мамаев: — Здесь это запрещено. Мы вообще стараемся не причинять неудобств колонии. Мы воспитанные люди на самом деле, и не хотим ни у кого вызывать дискомфорт.
Кокорин: — А я никогда не делал татуировок, потому что мне однажды понравилось, как один известный спортсмен рассказывал, что сдает кровь. Мне сама идея донорства понравилась. А там условие — чтобы не было татуировок. Я сдавал несколько раз кровь на воле. Когда выйду, думаю, продолжу донорство.
— Вы уже подали ходатайства на УДО?
— Мамаев: — Пока нет. У нас тут есть несколько дел, которые надо завершить.
— Наверняка готовите футбольный матч?
Мамаев: — Да, вы угадали. Вот думаем, как
