Ознакомительная версия.
Еще в конце февраля 2010 года стало известно о том, что «Газпром» согласился предоставить льготы для четырех крупнейших потребителей — германской E.ON Ruhrgas, итальянской Eni, турецкой Botas и французской GDF Suez. Часть топлива они будут получать по спотовым ценам, а экспорт по спотовым ценам будет незначительным—10–15 %.
Предполагается, что такой порядок будет действовать в 2010–2012 годах. Раз в три года европейские клиенты и «Газпром» могут пересматривать контрактные цены. А в 20122013 годах, по прогнозам E.ON, спотовые цены и цены в долгосрочных контрактах должны сравняться.
Кроме того, в Турции надеются на возможность пересмотра пункта контракта, основанного на принципе take or pay, согласно которому турецкая сторона должна платить за законтрактованный, но невыбранный газ (в 2009 году Турция могла не выбрать около 2 млрд. куб. м газа).
Помимо этого, изменилась и ситуация в Центральной Азии: в декабре 2009 года, с вводом в действие газопровода Туркменистан — Узбекистан — Казахстан — Китай (ТУКК), изменились условия конкуренции. В результате, Туркмении действительно реально удалось диверсифицировать свою торговлю газом: в 2010 году все три покупателя — Россия, Иран и Китай — выберут примерно равные объемы. Причем, цена для России будет самой высокой — $190 за тысячу кубометров против $170 для Ирана и $120 для Китая.
Первый международный газовый конгресс (в Туркменистане, кстати), в котором, в частности, принимали участие представители ЕС, Госдепа США, МЭА, в очередной раз продемонстрировал актуальность вопросов диверсификации маршрутов поставок газа, как для Европейского союза, так и для США. При этом, именно Туркменистан, обладающий большими запасами газа, рассматривался участниками конгресса, как один из основных поставщиков газа.
Доказанные запасы газа составляют 7,94 триллиона кубических метров (по данным BP на начало 2009 года). Впрочем, Туркмения повысила оценку запасов своего месторождения газа Южный Иолотань, что делает его крупнейшим в мире.
По данным вице-премьера Баймурада Ходжамухамедова, по итогам бурения семи скважин запасы крупнейшего в стране месторождения Южный Иолотань оцениваются уже на уровне 16 трлн. кубометров. Осенью 2008 года британская Gaffney, Cline and Associates оценила запасы Иолотаня в 4—14 трлн. кубометров.
В 2009 году Туркмения подписала соглашения о разработке Иолотаня в целом на $9,7 млрд. — с китайской CNPC, южнокорейскими LG International и Hyundai и Petrofac Emirates из ОАЭ. Компании получат фиксированное вознаграждение за оказанные услуги, но не долю в добыче. Поэтому в проект не вошел «Газпром».
При этом, Туркмения планирует утроить добычу газа к 2030 году с нынешних 75 млрд. кубометров газа в год и предлагает всем иностранцам разрабатывать месторождения на шельфе Каспийского моря (там добыча в 2012 году должна составить 5 млрд. кубометров, в 2015 году—10 млрд.).
В этой связи, ожидается подписание между ЕС и Туркменистаном контракта на поставку 10 миллиардов кубических метров газа в год (в рамках Nabucco это — первый контракт).
Активную роль в этом проекте, как известно, играет немецкая компания RWE, которая является одним из шести акционеров Nabucco и получившая в 2009 году лицензию на геологоразведку на участке блока 23 в туркменском секторе Каспийского моря. Поучаствовать в проекте намерена и французская компания GDF Suez. На конгрессе о готовности предложить свои услуги и опыт в разведке и добыче нефти и газа, их переработке и транспортировке, нефтехимии, а также работах на морском шельфе Каспия заявила и ChevronTexaco (США).
Для того, чтобы туркменский газ попал в Nabucco (строительство еще не начато), требуется построить Транскаспийский газопровод, которого пока нет даже в проекте (требуется официальное разделение территории Каспия, о чем Азербайджан, Иран и Туркмения не могут договориться уже давно). С учетом нынешних осложняющихся отношений США с Азербайджаном (из-за Нагорного Карабаха и активизации армянского лобби в Вашингтоне) и специфических отношений с Ираном и РФ, в общем, не заинтересованных в реализации проекта Nabucco, перспективы такого соглашения весьма туманны.
Однако, несмотря на такое сложное положение, Путин продолжил поддерживать довольно высокий темп экономической и социальной активности, констатируя чрезвычайную важность поддержания в аппарате соответствующего тонуса.
В частности, премьер принял участие в совместном заседании коллегий Минфина и Минэкономразвития, в ходе которого отметил, что после окончательного выхода из кризиса Россия должна вернуться к практике накопления резервов. При этом он обратил особенное внимание на то, что необходимы более амбициозные планы по снижению инфляции (она должна оставаться на низком уровне не только за счет сокращения спроса, но прежде всего за счет последовательной реализации таких мер, как ответственная финансовая политика, рост производительности труда, эффективное антимонопольное регулирование).
Примечательно, что премьер фактически дублировал слова Президента, заявив о намерении определить дальнейшие планы развития госкорпораций и увязать оплату труда руководства госпредприятий с результатами их деятельности.
На внутриполитическом треке ситуация для команды премьера — более благоприятная: несмотря на обилие слухов о трениях внутри тандема, он по-прежнему эффективен, а ЕР, похоже, действительно собирается модернизироваться. Это косвенно доказывает нашу гипотезу о том, что модернизация, по меньшей мере, — проект обоих участников «властного тандема».
Впрочем, борьба аппаратного окружения участников тандема за контроль над деньгами, выделяемыми на модернизацию, начинается и будет весьма ожесточенной.
Владимир Путин, уступая пост Президента Дмитрию Медведеву, максимально обезопасил себя, с точки зрения вероятной потери влияния в будущем.
Во-первых, он стал лидером, но не членом т. н. «правящей партии», «Единой России», которая контролирует Гос. Думу и региональные вертикали власти, где подавляющее большинство глав регионов — члены ЕР, а у Медведева нет такой политической структуры.
Во-вторых, он создал «подушку безопасности» из восьми (с 2010 года — девяти) вице-премьеров, которые курируют, то есть отвечают за конкретные направления деятельности в исполнительной вертикали, и которым он переадресовывает любые претензии со стороны Президента.
В-третьих, Путин не позволяет Медведеву создать собственные инструменты политического и экономического влияния; сейчас только судебная вертикаль — зона применения активности окружения нынешнего Президента.
Чтобы добиться такого результата, с учетом перспектив 2008 и 2012 годов, Путин, еще в 2003–2004 годах начал создание одновременно нескольких систем влияния (официальную — через исполнительную вертикаль, в качестве премьера) и неофициальную (через собственную бизнес-систему из своих друзей), попутно разрушая группы самых вероятных своих потенциальных конкурентов — Михаила Ходорковского, т. н. «силовую башню» и т. д.
При этом он не остановился не только перед уничтожением бизнес-империй своих прежних союзников, т. н. «семьи», но политических позиций и своих ближайших соратников (Николая Патрушева, Виктора Иванова и Виктора Черкесова). Своеобразному «разрушению» подверглась и группа будущего Президента: во всяком случае, его представители в ОАО «Газпром» оказались, отчасти, вычищены сразу перед избранием Медведева на президентский пост.
Вообще, с точки зрения лоббизма в исполнительной вертикали, на первый план, начиная с 2003 года, выдвинулась группа Игоря Сечина, непосредственно ориентированная на трансформацию властного влияния в экономическое влияние посредством «накачивания» активами государственной «Роснефти», объем добычи нефти которой после покупки у Андрея Вавилова «Северной нефти» составлял около 12 млн. тонн нефти в год.
Параллельно укреплением своих позиций занималась группа «Газпрома», которую формально до 2008 года было принято ассоциировать с Медведевым, который на тот момент возглавлял Совет директоров госкомпании (сейчас его место занял другое доверенное лицо Путина — Виктор Зубков).
Однако влияние Медведева в концерне, по имеющейся информации, было и так минимизировано: все ключевые решения и назначения, вплоть до уровня начальников департаментов, были замкнуты лично на Путина.
Отдельно необходимо позиционировать еще одну группу, консолидированную непосредственно вокруг Путина и имеющую крупные интересы в ТЭКе: группу банка «Россия» — Gunvor (братья Ковальчук и Геннадий Тимченко). Собственно, связываемый с Геннадием Тимченко трейдер Gunvor является одним из крупнейших поставщиков нефти на западном направлении: через него идет нефть и нефтепродукты от «Сургутнефтегаза», «Роснефти» и «Газпром нефти». Эти бизнес-системы включают неофициальные каналы лоббирования и, по сути, оппонируют команде Медведева, не давая ей закрепиться на экономическом поле.
Ознакомительная версия.
