В последующие дни полковник Корнеев вместе с полковником Карпенко и своими заместителями проделал большую работу по изучению местности, автомобильных дорог, лесных массивов, водоемов, состояния жилищно-казарменного фонда, боевых сооружений в военных городках Фюрстенберг и Фогельзанг. Город Лихен, центр земли Бранденбург, находился в сорока километрах северо-западнее Берлина. В нем размещался штаб 5-й гвардейской танковой армии и армейская гостиница, в которой на время командировки и разместилась передовая группа Корнеева.
В ходе командно-штабных учений, при обсуждении обстановки и принятии решения на наступление, Владимира Егоровича спросили о дальности полета ракет Р-12 и скорострельности полка. Ответ «ракетчика» по достоинству был оценен присутствующими. В Группе советских войск в Германии имелись бригады с оперативно-тактическими ракетами в две тысячи километров, о новых ракетах они услышали впервые. Начальник штаба Группы войск, генерал-лейтенант Арико тут же предупредил участников учений, что эти сведения являются совершенно секретными, их нельзя записывать и распространять в войсках.
Военный городок Фюрстенберг находился в восемнадцати километрах северо-западнее Лихена. В восьми километрах от него в течение месяца в крупном лесном массиве была построена боевая стартовая позиция 1-го дивизиона майора Алексеева. В пятнадцати километрах западнее Лихена находился военный городок Фогельзанг. Еще западнее на пять километров была построена боевая стартовая позиция 2-го дивизиона майора Лозовского, включенного в отдельный ракетный полк из состава Елгавского полка Минаева. Друг от друга боевые стартовые позиции находились на расстоянии до двенадцати километров. Директивный угол для стрельбы был задан в сорок пять градусов. Получалась идеальная диспозиция расположения ударной ракетной части на территории страны, форпоста Варшавского Договора.
Оценивая возможности размещения личного состава полка и ремонтно-технической базы в жилых домах и казармах военных городков, а боевой техники – в бывших сооружениях 72-й инженерной бригады, полковник Корнеев убедился в том, что они вполне подготовлены к приему новых жителей. В каждом городке стояли трехэтажные жилые дома с отдельными квартирами для семейных офицеров, а также дома-общежития для офицеров-холостяков. В хорошем состоянии содержались солдатские казармы, офицерская и солдатская столовые, здание штаба с клубом, котельная и все коммуникации – водопровод, канализация, сети электроснабжения. Казалось, что войска покинули городок только вчера.
В общем хорошем состоянии поддерживались сооружения для размещения и хранения ракет и головных частей.
О выполнении боевой задачи полковник Корнеев 9 октября доложил в министерство обороны и в Главный штаб ракетных войск. Генерал-полковник Никольский распорядился: «Офицеров передовой команды во главе с полковником Карпенко отправить обратно в свои части, а самому прибыть во Власиху для получения дальнейших распоряжений и отработки отчетной карты расположения отдельного ракетного полка в ГДР».
1
Около двух часов ночи Королев был уже на ногах. Он бесшумно вошел в стартовый домик, осторожно приоткрыл дверь в спальню, убедился в безмятежном сне двух первых колумбов космоса и удовлетворенным вышел на крыльцо. Тут только увидел Главный конструктор удаляющуюся в темноту фигуру полковника Карпова – не спал, оказывается, и начальник Центра подготовки. Да что там говорить. В ту ночь не спали многие, но Сергей Павлович считал предстоящий полет Юрия водоразделом всей своей жизни. Случившиеся в ней события до 12 апреля были для него, словно на ладони. А что грянет после полета, не знал ни он, ни кто-то другой.
Много чего происходило до полета. Было хорошее. Королев смело относил к удачам недавние мартовские старты. В них почти все получилось «штатно». Случалось и плохое. Невыполнение или отклонение от программы, отказы систем. Самая обидная неудача случилась в декабре шестидесятого. Произошел сбой в системе управления, корабль сгорел в атмосфере, а он считал такие неполадки уже исключенными.
Около трех часов Главный конструктор прибыл на стартовую площадку. Почти пять лет наблюдал он свою «семерку» на старте, но каждый раз пятидесятиметровая громадина вызывала в его душе трепет. В этот же раз у него было особое к ней отношение. Ведь через шесть часов ракета должна вынести на околоземную орбиту не «Ивана Ивановича», а первого, близкого и дорогого ему человека. Все должно произойти именно так, как он задумал.
Ровно в шесть – заседание Государственной комиссии. Это, последнее, для проформы, получилось самым коротким. Доклады специалистов по системам, полигонщиков звучали лаконично: «Замечаний нет», «Все готово. Можно производить пуск».
Сразу после заседания комиссии генерал Каманин подписал полетное задание № 1 космонавту Гагарину Юрию Алексеевичу. Формальности были соблюдены. Можно отправляться на стартовую площадку. Но Королев выкроил десяток минут и поехал к космонавтам. Их одевали в «феерические одежды».
Гагарин и Титов надели легкие, мягкие и теплые комбинезоны лазоревого цвета. На них – ярко-оранжевые скафандры, обеспечивающие работоспособность космонавта даже в случае разгерметизации кабины корабля. Поскольку его вентиляционное устройство можно было подключить к источнику питания только в «стартовом автобусе», то вначале в скафандр заключили Титова, чтобы избежать чрезмерной утомляемости «первого колумба». На голову каждому из них надели темные шлемофоны, а поверх их – белые гермошлемы с крупными красными буквами «С С С Р».
Главный конструктор вошел в «костюмерную», спросил:
– Как настроение, орелики?
– Отличное, – ответил Гагарин и с улыбкой произнес:
– А у вас, Сергей Павлович?
Но когда он пристально вгляделся в сероватое, уставшее после бессонной ночи лицо Королева, его улыбка разом погасла. Юрий подался вперед и тихо, как-то особенно, по-свойски, заметил:
– Сергей Павлович, вы не беспокойтесь. Все будет хорошо.
В шесть пятьдесят специальный автобус доставил космонавтов к подножию ракеты. На выходе их встретили Руднев, Королев и Келдыш. Гагарин подошел к Рудневу, доложил:
– Товарищ председатель Государственной комиссии! Летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом космическом корабле-спутнике «Восток» готов!
– Счастливого пути. Желаю успеха! – тепло сказал Константин Николаевич. Его не сильный, но веселый голос был по тембру очень похож на голос отца, Алексея Ивановича.
Руднев крепко пожал руку Юрию и подтолкнул его к Королеву. Главный конструктор крепко обнял Гагарина, вкладывая в эту прощальную ласку всю теплоту своего отеческого сердца. Вслед Юрий тепло попрощался с Келдышем, с друзьями-космонавтами, с Землей.
Его прощальное слово было коротким:
«Дорогие друзья, близкие и незнакомые, соотечественники, люди всех стран и континентов!
Через несколько минут могучий космический корабль унесет меня в далекие просторы Вселенной. Что можно сказать вам в эти последние минуты перед стартом? Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением. Все, что прожито, что сделано прежде, было прожито и сделано ради этой минуты. Сами понимаете, трудно разобраться в чувствах сейчас, когда очень близко подошел час испытания, к которому мы готовились долго и страстно. Вряд ли стоит говорить о тех чувствах, которые я испытал, когда мне предложили совершить этот первый в истории полет. Радость? Нет, это была не только радость. Гордость? Нет, это была не только гордость. Я испытал большое счастье. Быть первым в космосе, вступить один на один в небывалый поединок с природой – можно ли мечтать о большем?
Но вслед за этим я подумал о той колоссальной ответственности, которая легла на меня. Первым совершить то, о чем мечтали поколения людей, первым проложить дорогу человечеству в космос… Это ответственность не перед одним, не перед десятками людей, не перед коллективом. Это ответственность перед всем советским народом, перед всем человечеством, перед его настоящим и будущим. И если, тем не менее, я решился на этот полет, то только потому, что я коммунист, что имею за спиной образцы беспримерного героизма моих соотечественников – советских людей. Я знаю, что соберу всю свою волю для наилучшего выполнения задания. Сейчас до старта остается всего несколько десятков минут. Я говорю вам, дорогие друзья, мои соотечественники, до свидания, как всегда говорят люди друг другу, отправляясь в далекий путь. До скорой встречи!»
Церемонию прервал Сергей Павлович:
– Пора, Юрий… Пора в корабль.
Перед подъемом в кабину «Востока» Гагарин сделал заявление для печати и радио. Оно получилось предельно искренним.
Каким бы волнующим ни был для Королева этот первый полет человека, он умел держать свои нервы в узде. Гагарин уже в кабине корабля. Главный конструктор – на командном пункте с микрофоном. Только отрывистые команды стартовика время от времени прерывали его возбужденные переговоры с космонавтом.
