Тем не менее, как человек толерантный, я был склонен думать, что всё осталось в прошлом: выборгская резня в апреле 1918 года, разрушение "шуцкором" православных храмов и русских кладбищ по всей Финляндии, ужасы Зимней войны и кошмар блокады Ленинграда.
Увы, поскольку мы не были туристами, направлявшимися непосредственно в Финляндию, то есть не везли копеечку финской туриндустрии, то, видимо, и церемониться с нами было незачем.
Иначе я не могу объяснить поведение финского пограничника при прохождении паспортного контроля. Сей доблестный муж сперва несколько минут орал на нас из своей кабинки на финском, крутя пальцем у виска, — мы долго не могли понять, в чём дело, пока нам не показали жёлтую линию — дескать, это граница, и пересекать её можно только кому-то одному из нас четверых. От этой границы до окошка было буквально полтора метра, а из нас четверых двое являлись непоседливыми карапузами трёх с половиной и пяти с половиной лет от роду. У меня уже тогда зародились сомнения относительно наигранности происходящего — перед нами у окошка толпилась целая куча китайских товарищей, но в их адрес не было произнесено ни слова по поводу группового пересечения жёлтой линии.
Далее финский пограничник перешёл на очень-очень плохой английский и, изучая наши испанские визы, начал допытываться, с какой целью мы летим в Барселону и почему через Хельсинки? Если цель полёта в Барселону объяснить было легко — туристы мы, то как объяснять пограничнику в аэропорту, почему мы летим из Москвы в Барселону через Хельсинки? С чего начать? С того, что у них, в Европах, дикий бардак, и прямой рейс Москва—Барселона стоит намного дороже, чем два так называемых "стыковочных": Москва—Хельсинки и Хельсинки—Барселона? Что мы понадеялись на удобство и культуру обслуживания компании Finnair, а в результате нас кормили в полёте замороженными полуфабрикатами и, в конце концов, отправили к некомпетентному пограничнику?
Пока я пребывал в некоторой прострации, страж границы внезапно сменил гнев на милость, проштемпелевал паспорта и внезапно на чистом русском языке сказал: "Ну, проходите!"
Можно ли расценивать подобный эпизод иначе, нежели акт изощрённой русофобии?
По крайней мере, для себя я выводы сделал. И когда на обратном пути из Барселоны в Хельсинки, мою жену атаковали сидящие сзади горячие финские бабки за то, что она посмела откинуть спинку кресла: буквально атаковали, пинали в кресло ногами и что-то визжали, — я не отказал себе в удовольствии заявить на весь салон, дословно: "Любимая, при общении с варварами нельзя волноваться. Варвары могут просто не знать элементарных правил приличий".
Слово "варвар" — хорошее слово, потому что практически одинаково звучит на всех европейских языках. Самое смешное заключалось в том, что мы совершенно случайно летели на прибалтийском самолёте с русскоязычным экипажем — пунктуальная компания Finnair отложила вылет рейса на полчаса и перепоручила его своим прибалтийским партнёрам, поставив пассажиров в известность в последний момент. Получилось даже так, что некоторые пассажиры, покупавшие билеты в бизнес-класс, попали в эконом, потому что самолёт оказался другой модели, с другим распределением мест. Но в нашей ситуации эта замена оказалась благом, поскольку прибалтийская стюардесса, в отличие от своих финских коллег, великолепно владела русским языком, вняла моей просьбе и смогла объяснить финским пенсионеркам, что крайне нехорошо пинать ногами кресло, в котором сидит молодая женщина и баюкает на коленях маленькую девочку.
После такого казуса в Хельсинки, изрядно подпортившего настроение, мы наконец-то добрались до Барселоны и очутились... нет, не в Испании, а вовсе даже в Каталонии. Это из Москвы кажется блажью переименование стадиона из Nou Camp (испанское название) в Camp Nou (каталонское), а в Барселоне и вообще в Каталонии отношение к этому куда как серьёзное. Мы прилетели в Барселону вечером 10 сентября, а на следующий день отмечался день Каталонии, и в Барселоне прошла полуторамилионная демонстрация в поддержку независимости республики. Мы не застали её, поскольку рано утром уехали на сто километров южнее, на курортное побережье Коста Дорадо. Но и там, в курортных городках Камбрильс и Салоу, практически каждый дом был украшен флагом Каталонии, а официанты и гиды, услышав: "Я первый раз в Испании...", считают своим долгом поправить: "В Каталонии..."
Официальной причиной каталонского сепаратизма является экономика. В Каталонии, занимающей 6 процентов территории Испании, проживает 16 процентов населения, которые дают от 20 до 24 процентов общеиспанского ВВП. Каталонцы недовольны прежде всего тем, что все налоги идут в федеральный центр — в Мадрид, а собственно самой Барселоне ничего не остаётся. При этом ВВП Каталонской автономии равняется ВВП Финляндии и Дании, а ВВП на душу населения почти такой же, как в Германии.
Но есть и нюансы, которые позволяют взглянуть на катлонский сепаратизм с другой стороны.
Мне, русскому националисту, просто нельзя было не посетить гору и одноимённый монастырь Монсеррат — духовное сердце и символ Каталонии. Ещё век назад для любого испанца Монсеррат имел такое же значение, как Троице-Сергиева лавра для русских, являясь гордым символом Реконкисты. Монастырь был основан около 880 года нашей эры в труднодоступных для арабской конницы горах на высоте 725 метров над уровнем моря и на протяжении нескольких сотен лет выполнял роль духовного форпоста Реконкисты. Реконкиста — освободительная война христиан Пиренейского полуострова против исламского нашествия, началась практически с 711-713 годов, с момента разгрома исламским Арабским халифатом Королевств Вестготов и закончилась 2 января 1492 года падением Гранады — последнего исламского оплота на территории Пиренейского полуострова.
Поэтому нет ничего странного в том, что мы отправились на экскурсию в это знаменательное место. По дороге гид, хорошо владевший русским языком, обрушил на нас просто лавину информации, но не сказал ни слова про Реконкисту и Гражданскую войну, в ходе которой монастырь Монсеррат был разрушен наступавшими франкистами.
Воспользовавшись свободной минуткой, я поинтересовался у него причинами подобного умолчания: мол, неужели о войне против исламских захватчиков нельзя говорить из соображений политкорректности? Тем более, их в Каталонии и сейчас столько, что скоро речь может пойти о второй Реконкисте.
Эрик — так звали гида — ответил, что всё проще и сложнее одновременно. Что, действительно, существуют две темы, которых лучше не касаться: это Реконкиста и Гражданская война. С Гражданской войной всё ясно: в Каталонии очень не любят Франко за то, что каудильо называл "примирением нации", — проще говоря, здесь нет практически ни одной семьи, в которой кто-либо из родственников не пострадал бы от франкистов. Запрет на каталонский язык, запрет богослужений и венчаний на каталонском, преследование национальной интеллигенции и священнослужителей — в общем, у каталонцев есть обоснованные претензии к Франко, и немалые. Это из России Гражданская война в Испании представляется прямолинейным противостоянием "белых" испанских националистов и "красных" республиканцев. А в реальности для Катало- нии это была война за независимость, и каталонцам до сих пор больно за то, что они её проиграли.
Что же до Реконкисты, то её стараются не упоминать по совершенно умопомрачительной причине — дело в том, что, фактически, современная Испания выросла из героического сопротивления Астурии и Каталонии исламской экспансии. И в свете тотальных сепаратистских настроений в Каталонии, напоминать лишний раз, что Испания из Каталонии и выросла, совершенно неуместно. Чем-то эта ситуация напоминает происходящее с Украиной: ну хоть ты тресни, но Киев — мать городов русских, и не было в 1991 году никаких поводов разделять между собой русский и украинский народы, кроме каких-то совершенно мифических, сугубо экономических соображений, оказавшихся чистой воды иллюзиями.
Каталонцы тоже живут иллюзиями счастливой и сытой жизни, которая наступит, стоит им только отделиться от "проклятых мадридских москалей".
Подозреваю, что на этом пути их ждут большие разочарования.
По дороге на Монсеррат наша экскурсия посетила винодельческое хозяйство "Торрес". Это действительно то, чем каталонцы могут по праву гордиться. В холле выставочного павильона "Торрес" стоит интереснейший экспонат — срез слоя земли, на которой растёт виноград, из которого позже изготовляются превосходные вина. С точки зрения пришельца из энергетической сверхдержавы, обладающей большей частью мирового чернозёма, почва в Каталонии — обычный камень. И следует отдать должное мастерству виноградарей, которые столетиями умудряются ещё что-то на ней выращивать.
Но в остальном, увы и ах: мало того, что Каталония — на редкость бедная ресурсами страна, но и сами каталонцы далеко не трудоголики. Если то, что я увидел в Каталонии, характерно для большинства стран Евросоюза, то в ближайшей исторической перспективе у них нет никакого светлого будущего.
