Несколько интересных цифр: «…летом 1904 года Бунд насчитывал около 23 тыс. человек, в 1905–1907 годах — около 34 тыс… Для сравнения — вся русская социал-демократическая партия в начале 1905-го насчитывала приблизительно 8400 членов».
«Владимир Жаботинский, принципиальный противник участия евреев в русской революции, писал… что «еврейская кровь на баррикадах лилась по собственной воле еврейского народа… что «у евреев нет классовой политики, а была и есть (хотя только в зародыше) политика национального блока»».
А.Гейфман пишет: «Женщины шли в революцию с самоотверженной преданностью идее и с крайним фанатизмом. Их готовность жертвовать собой ради своих убеждений как бы проецировала православный идеал женщины-мученицы на более чем светскую область — в сферу политического радикализма. Нужно отметить, что такой стиль поведения был распространен и среди евреек, закрепощенных в своих семьях..» Отсюда вытекает интересный вывод: борьба еврейских женщин со своим национальным жизненным укладом выливалась (и умело направлялась) на борьбу с государственным устройством, которое в действительности никак не могло оказать влияния на традиционный, многовековой еврейский уклад.
«… Либеральная общественность конца XIX века видела в действиях террористов примеры самопожертвования и героизма, а в них самих — людей редких гражданских качеств, которыми двигал глубокий гуманизм, и поэтому им прощали даже преступления» (А.Гейфман).
«Почти полвека едва ли не основными средствами воздействия радикалов на власть были кинжал, револьвер, бомба. От рук террористов пали император Александр II, министры Н.П.Боголепов, Д.С.Сипягин, В.К. Плеве, великий князь Сергей Александрович, десятки губернаторов, прокуроров, полицейских чинов. Завершил список жертв терроризма премьер-министр П.А Столыпин… Гибли «попутно» и не замешанные в политику люди — солдаты Финляндского полка при взрыве в Зимнем дворце, подготовленном народовольцами, или посетители Столыпина на даче, взорванной максималистами 12 августа 1906 г.» (О.Будницкий).
Но если в 1906 году закончился период индивидуального террора, то это вовсе не означает, что с терроризмом в России было покончено, наоборот, 1905–1907 гг. ознаменовали собой переход к террору массовому.
В период с конца октября 1905 года по апрель 1906 года. т. е. за шесть месяцев, были убиты и ранены 671 служащий Министерства внутренних дел, из которых только 13 человек занимали высокие посты, остальные 658 были городовыми, полицейскими, кучерами и сторожами
«Все считали, что любой защитник режима на высоком посту обречен стать жертвой всемогущих террористов, и скорее раньше, чем позже. Это убеждение стало темой выдуманного диалога в редакторском кабинете: «Секретарь: Биография нового генерал-губернатора лежит в запасе уже третий день. Разобрать ее? — Редактор: — Оставьте. Сразу пустим в некролог»» (А.Гейфман).
Следует отметить роль средств массовой информации в построении легендарных образов террористов — террористический акт без широкой огласки не имеет смысла, террористам нужна широкая аудитория, только тогда в глазах широкой общественности образ убийцы (в большинстве своем невинных и посторонних людей) превращается в образ героя В этот период… «не надо было особой вдумчивости, чтобы увидеть нарастающую силу еврейства. Для этого надо было только пристально рассмотреть процесс завоевания евреями русской печати. В Государственной Думе ложу журналистов называли не иначе, как «черта оседлости», и это отнюдь не было преувеличением.
В переходе к массовому террору имеется интересная деталь — бомбы, которыми была взорвана дача Столыпина, изготавливались в большевистской динамитной мастерской!
Это положение дел. когда евреи принимали, мягко говоря, непропорционально большое участие в террористической деятельности, понимали не только выдающиеся государственные деятели России того периода, но и яркие представители русской интеллигенции, такие как А.Белый, Иванов-Разумник, Петров-Водкин, Карсавин, не говоря уже об А.Блоке, который, по словам еврейского философа и общественного деятеля Аарона Штейнберга, говорил «о своей неприязни к евреям, сложившейся во время дела Бейлиса…» (речь идед о ритуальном убийстве Андрюши Ющинского).
««Молодые штурманы будущей бури» — называл Герцен народовольцев. Ему вторил Бакунин: «Жизненная буря — вот что нам надо, и новый мир, не имеющий законов и потому свободный». О том, что буря породит кровь, обесценит человеческую жизнь, теоретики не думали. Во всем этом больше прав П.А.Столыпин, сказавший знаменитые ныне слова: «Вам нужны великие потрясения?…Тогда не удивляйтесь, что стремясь к свободе, вы явитесь в конечном счете провозвестниками чудовищного произвола и подавления личности»> (Кошель П. История российского терроризма).
Естественно, такая разрушительная для государства и губительная для личности террористическая деятельность должна была вызвать противодействие. И вот евреем В.А.Грингмутом в апреле 1905 года была создана первая «черносотенная» организация, создана только тогда, когда антирусский, антигосударственный красносотенный террор, осуществляемый различного рода группами, в которых евреи играли решающую роль, продолжался уже почти 45 лет и к этому времени принял массовый характер
В.Кожинов дает следующее определение «черной сотни», приведенное С.А.Степановым в книге «Черная сотня в России» (1905–1914), (М.,1992): «Враги самодержавия назвали «черной сотней» простой, черный русский народ, который во время вооруженного бунта 1905 года встал на защиту самодержавного Царя. Почетное ли это название, «черная сотня»? Да, очень почетное. Нижегородская черная сотня, собравшаяся вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников».
В.В.Кожинов со ссылкой на раздел книги С.А.Степанова «Черный террор», пишет: «…Выясняется, что, во-первых, террористические акты начались только летом 1906 года, когда на счету красносотенных террористов имелось уже великое множество политических убийств, далее, «черносотенцам» вменяли в вину всего лишь три убийства и одно неудавшееся покушение на убийство; что, наконец, даже эти четыре террористических акта не вполне ясны и оставляют по меньшей мере странное впечатление
Однако совершенно мизерный в сравнении с красносотенным, являющийся лишь ничтожным ответом на него, «черный террор» 1906–1907 годов был раздут либеральными и левыми кругами до гигантских масштабов, о чем писал, в частности, В.В.Шульгин, констатируя, что о двух убитых евреях, Герценштейне и Иоллосе, «российская печать кричала куда больше, чем о сотнях и тысячах в эту эпоху убитых русских»».
Отметим, что это вполне закономерно, так как печать в то время (как и средства массовой информации в наше) находилась в еврейских руках. И вообще сравнение террора революционного с террором «черносотенным» напоминает анекдот, в котором еврей культурный так оценивает свою драку с евреем некультурным: «Он меня кулаком, а я его газетой, газетой! Потом я ему дал ребрами по ногам, и больше я ничего не помню».
И опять следует сделать ссылку на В.В.Кожинова, точнее, на С.А.Степанова: «черносотенцам» «крайне трудно было бы подобрать «надежных» убийц из своей среды, ибо «черносотенцы» — особенно принадлежавшие к «простому народу» — в большинстве своем были люди прежде всего богобоязненные, сохранившие традиционные нравственные устои, и могли в любой момент отказаться от совершения убийства безоружного человека. Конечно, как говорится, в семье не без урода, но тем не менее тот «революционный» культ убийств, который определял сознание эсеров, анархистов и т. п., был совершенно не характерен для «черносотенцев»
Здесь у читателя, особенно у человека, знакомящегося с историей России предреволюционного периода по историческим россказням еврейских телевизионных популяризаторов, могут возникнуть вопросы: «А как же антиеврейские погромы? Почему они возникали? Разве не «Союз русского народа» был их организатором? И не поощряло ли их правительство?» На все эти вопросы имеются четкие и документальные ответы.
Дьякон А.Кураев пишет о евреях: «…Неумение просто, «жить рядом» и порождает в самых разных обществах… рано или поздно крик души (или, что хуже, толпы): да оставьте же вы нас в покое, не учите жить, не контролируйте нашу, жизнь ни финансово, ни идеологически, не навязывайте нам ваше толкование нашей истории, нашей культуры и наших святынь!» («Как делают антисемитом», М., 1998).
Теперь несколько слов о том, что такое погром и когда это явление возникло.
«Погром есть массовое истребление жизней или имуществ, или тех и других; причем сии жизни и имущества иногда объединены общим признаком» (Шульгин В. «Что нам в них не нравится… 1929). И далее: «Первый известный в истории типичный погром, то есть массовое истребление жизней, устроили сами евреи. Мало того, они до сих пор празднуют это кровавое деяние… Одно из двух: или погром есть деяние отвратительное, — в таком случае нельзя его праздновать; или же, если его празднуют, то нельзя осуждать другие народы, которые прибегают к погромам «при аналогичных обстоятельствах».
