Украли рельс
Еще в начале сентября подъездные пути в районе станции Кемерово-Сортировочная привлекли внимание двадцатилетнего работника торговой фирмы: собирая грибы неподалеку от железной дороги, он отметил, что рельсы расположены в достаточной отдаленности от населенных пунктов, и решил их украсть. Вместе с водителем автомобиля «Газель» они подъехали к железнодорожным путям и газорежущим оборудованием разрезали 25-метровый рельс на три части. Четвертый отрезок отпилить им не удалось: рядом оказались милиционеры. Внимание оперативников, проводивших рейдовые мероприятия на железной дороге, привлек характерный звук резки металла. Сотрудники Кемеровского ЛОВД на транспорте задержали похитителей рельсов на месте преступления. По их словам, рельс весом более тонны планировалось вывезти на машине в пункт приема черных и цветных металлов. В настоящее время в отношении задержанных возбуждено уголовное дело по факту кражи.
Надо признать, что люди, промышляющие воровством металла, часто бывают наделены способностью к масштабным замыслам. Их деяния поражают гигантоманией и даже каким-то величием. То мужик в одиночку крадет стоящую недалеко от родной деревни опору высоковольтной линии. То другой деятель при помощи трактора пытается вырвать с корнем из земли многотонный трансформатор. То еще один боец металлического фронта режет на части стоящий на пьедестале танк Т-34. Теперь вот ушлые мужички хотели умыкнуть рельс весом в тонну. По сравнению с этими гераклами чеховские злоумышленники, воровавшие какие-то там гайки и болты с железнодорожного полотна, причем не подряд, а через один, - просто невинные дети. Как это часто бывает в подобных случаях, интересно вдуматься в цифры. Рельс длиной 25 метров весом более тонны эти молодцы хотели распилить на четыре части. По шесть с лишним метров каждая. Четыре шестиметровых куска рельса. Эти штуковины они хотели погрузить в «Газель». Что это за циклопическая «Газель», в которую можно погрузить груз длиной шесть метров? Еще: каждый кусок должен был весить килограмм под триста. Как они собирались их грузить вдвоем? Раз-два, взяли? Эх, дубинушка, ухнем? Штангисты? Богатыри? Гвозди бы делать из этих людей. Или рельсы.
На вокзале Омск-пассажирский постовые милиционеры обратили внимание на мужчину, у которого в ходе осмотра была изъята самодельная бомба. У доставленного в дежурную часть мужичины 31 года изъяли банку из-под кофе «Нескафе», обмотанную синей изоляционной лентой. Последующей экспертизой было установлено, что в банке находятся 310 граммов пороха (добытого предположительно из боевых патронов), а в пластмассовой крышке - фитиль, ведущий к китайской петарде для поджога и последующей детонации взрывного заряда. Конструкция признана самодельным оболочным взрывным устройством. Задержанный пояснил оперативникам, что он бомжует с давних пор, обитая на баржах на реке, в старых вагонах на отдаленных путях станции Омск-Сортировочная или в заброшенном строении недалеко от вокзала. Порох он с приятелем Юрой нашел на свалке. Бомжи додумались сделать взрывное устройство для определенной цели - глушить рыбу на Иртыше. Но около двух недель назад приятель умер естественной смертью, и с тех пор бомж бродил с бомбой в кармане, пока его не задержали. В ходе расследования выяснилось, что «бомбист» числится в розыске за грабеж, совершенный в Ленинском районе Омска - он вырвал из рук мужчины барсетку. По ч. 2 статьи 223 УК РФ за изготовление взрывного устройства бездомному мужчине грозит до шести лет лишения свободы.
Все мы слышали универсальный рецепт от душевных хворей - «живи настоящим!» Жить «в сейчас», не думая о прошлом и будущем, учат нас ведущие «тренингов личностного роста», психологи в популярных книжках и прочие «мудрецы», которые якобы поняли жизнь. Сказать легко, осуществить практически невозможно, особенно современному среднестатистическому городскому обывателю. А этот омский бомж со взрывчаткой, похоже, не далек от идеала психологов и психотренеров. Поразительная, космическая беспечность. Никаких планов. Никаких задач. Никаких достижений и провалов. От судьбы не уйдешь. Будет день, будет и пища. Не заботься о завтрашнем дне - он сам позаботится о себе. Минимум (или полное отсутствие) рефлексии, только простые реакции на простые жизненные обстоятельства. Тепло - заночую на барже. Река, свежий влажный воздух, плеск волны - хорошо. Дождь - пойду на станцию, в заброшенный покореженный вагон на станции Омск-Сортировочная. Для ночевки сойдет. Пришла зима - здравствуй, заброшенное строение недалеко от вокзала. Голод одолевает - прошелся по городу, насобирал бутылок, порылся в помойке, перекусил, чем Бог послал. Если ничего не послал - не перекусил. Увидел у мужика барсетку, выхватил, убежал. Увидел плохо лежащую железяку из цветного металла - оттащил в пункт приема, сдал, поел, выпил. Нашли с приятелем-бомжом порох - нормально, сделали бомбу, будем рыбу глушить. Приятель вдруг - раз! - и умер. Естественной смертью (что для бомжа естественная смерть?). Ну, бывает. Покойся с миром, дорогой приятель, все там будем. Эх, собирались рыбу вместе пойти глушить, да вот оказия какая. Ну, ладно, может, один как-нибудь пойду. Человек гуляет с бомбой в кармане. Ему все равно. Если бомба взорвется - значит, судьба такая, что же делать. Вон, Петрович умер, и мы все умрем. Что ж теперь. Если не взорвется, можно будет осуществить план, пойти на Иртыш глушить рыбу. Или продать кому-нибудь эту бомбу. Или выкинуть нафиг. Все равно. Все равно. Все равно. Вообще, что-то в этом есть. Здорово было бы достичь такой степени безмятежности, только не быть при этом бомжом, не ночевать на баржах и в вагонах, не рыться в помойках в поисках пропитания, не ходить с бомбой в кармане и не грабить прохожих. Хотя грабил ли он прохожих - это еще вопрос. Может, и не грабил. Суд разберется.
Дзержинский районный суд Оренбурга вынес приговор 46-летнему мужчине по статье «Заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве». Тагира Махмутова приговорили к 1 году и 6 месяцам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Приговор еще не вступил в законную силу, но он вряд ли будет обжалован со стороны подсудимого. Мужчина доволен решением суда, поскольку на преступление пошел сознательно. У Тагира Махмутова потерян паспорт, прописки нет. Выйдя недавно на свободу, после очередного отбывания наказания, он обнаружил, что жить ему негде. Дом, где мужчина проживал с отцом, завещан оренбуржцу, который присматривал за стариком до его смерти. После оглашения приговора Махмутов объявил, что, освободившись, если обстоятельства не изменятся, он вновь пойдет на какое-нибудь преступление, чтобы вернуться назад в тюрьму.
В прошлом номере журнала уже упоминался подобный случай: молодой и, судя по всему, недалекий парень хотел всего лишь перезимовать в неволе, угнал машину, украл бензин, и в результате ему теперь угрожает многолетний срок. Парень, что называется, «попал». А в этой истории, напротив, все довольны. План задуман и блестяще осуществлен. У человека не осталось в жизни никаких перспектив, кроме тюрьмы, надо сесть в тюрьму и на этом успокоиться, человек совершает неопасное преступление, признает свою вину, не сопротивляется, не оспаривает решение суда и садится в тюрьму. Когда он выйдет, он снова что-нибудь сделает, сообщит в милицию о якобы заложенной бомбе, или бросит камень в сияющую витрину, или украдет в магазине упаковку туалетной бумаги, опять признает свою вину и сядет - и так, может быть, еще несколько раз, полная гармония, все хорошо, вернее, плохо, но понятно и как-то даже правильно. Гармония со знаком минус. Может, имело смысл сразу впаять ему пожизненное?
Дмитрий Данилов
* БЫЛОЕ *
Ум-эль-Банин
Желчь и мед
Последний поединок Ивана Бунина
Ивану Бунину не слишком везло с биографами в России. Одни почитатели, описывая его эмигрантский период, делали из автора «Окаянных дней» едва ли не сталиниста, другие бурно корили этих первых. Воспоминания писательницы Ум-эль-Банин, приятельницы Тэффи, азербайджанки по национальности и гражданки Франции, отличаются большим вниманием к реальным жизненным обстоятельствам. Правда, беспристрастными их тоже не назовешь - что вполне извинительно: Банин стала последним и, по-видимому, чисто платоническим увлечением стареющего мэтра. Мемуары Банин были написаны на Западе в 1970-е годы и опубликованы единственный раз в израильском журнале «Время и мы» (№№ 40, 41, 1979).
Я встретилась с Иваном Буниным в 1946 году. Можно, не преувеличивая, сказать, что меня ниспослало ему небо, тем более что я обладала свойствами, специально созданными для роли фаворитки: меня окружал ореол кавказской и магометанской экзотики, на которую так падки были все русские северные писатели: Лермонтов, Пушкин, Толстой. Я принадлежала к той же корпорации, что и Бунин - сама была писательницей, да к тому же стояла на нижней ступени иерархической лестницы, на которой он занимал верхнюю. Когда я 13 июня вошла в комнату Тэффи, Бунин не без труда встал с кресла, предназначенного для почетных гостей. Он стоял прямо, как столпник на колонне посреди пустыни, прямо, словно меч, держал голову, имевшую тенденцию покачиваться. Десять минут беседы - и вот уже тога, предназначенная возвышать Бунина в глазах других, спадает. Он воспламеняется, его голос крепнет, срываются комплименты, от которых веет добрым старым временем. Особенно обыгрывает Бунин мою восточность, ему позволяет это мое полуварварское происхождение - удобный предлог для поклонников: нужно только выбрать между «Розой Исфахана», «райской гурией», княжной из «Тысячи и одной ночи» или еще каким-нибудь восточным комплиментом. Через полчаса Бунин уже объявил мне, что я и есть та самая «черная роза», о которой он мечтал всю жизнь, благо у меня черные волосы и глаза. Этот комплимент я приняла, как и остальные, вполне естественно и не была шокирована тем, что он пошл: достигнув определенной степени известности, писатель может позволить себе даже банальности - считается, что перлы он хранит в глубинах своего воображения, и потом они войдут в его произведения, чтобы поддержать в веках его славу. «…» Через два дня консьержка вручила мне пакет. «От пожилого господина, - сказала она мне, - для вас». Я сразу догадалась, кто этот господин и что в пакете. Я не ошиблась: Бунин прислал мне свою книгу, вышедшую небольшим тиражом в Нью-Йорке. Автор, получая книжку от другого автора, первым делом смотрит на посвящение. Бунин не поскупился: он написал мне целых два: одно - по-французски, другое - по-русски. Первое - церемонное - гласило: «A madame Banine, son serviteur Ivan Bounine - 15. VI. 1946. Paris». Второе было посмелее, видно, потому, что по-русски, а в своем языке он чувствовал себя свободнее: «Сердце мужчины выскальзывает из его рук и говорит „прощай“! - слова Саади о человеке, который в плену у любви». «В плену у любви»? Намек на себя самого? Как, между нами зашла уже речь о любви? Как бы то ни было, я была польщена: не каждый день Нобелевский лауреат посылает вам книгу с галантной надписью. Такая удача выпадала мне в первый и, может быть, в последний раз.
