Многие современники считали Шварца детским автором, он сопротивлялся этой молве. Но Акимов лукавил, когда в приватной беседе назвал его так же, как все. Он знал ему настоящую цену. Позже режиссер скажет о своем авторе: «Когда Шварц написал свою сказку для детей «Два клена», оказалось, что взрослые тоже желают ее смотреть. Когда он сочинил для взрослых «Обыкновенное чудо» – выяснилось, что эту пьесу, имеющую большой успех на вечерних спектаклях, надо ставить и утром, потому что дети непременно хотят на нее попасть: «Я думаю, что секрет успеха сказок Шварца заключен в том, что, рассказывая о волшебниках, принцессах, говорящих котах, о юноше, превращенном в медведя, он выражает наши мысли о справедливости, наше представление о счастье, наши взгляды на добро и зло. В том, что его сказки – настоящие современные актуальные пьесы».
Это он, Акимов, уговорил Евгения Шварца, уже успешного драматурга, автора нескольких пьес для детей, попробовать написать для взрослых. Именно благодаря его просьбам и влиянию драматург сочинил свои главные произведения, не будь их – и не было бы бессмертного Шварца. Вот эти пьесы: «Голый король», «Тень», «Дракон» и «Обыкновенное чудо».
Евгений Львович во многом был человек праздный, и рутина сочинительства его не привлекала: Акимову иногда приходилось запирать Шварца, брать под арест, чтобы тот писал. Можно сказать – крупным драматургом Шварц стал только под чутким руководством режиссера. Однако и автор не мало сделал для режиссера – он писал для него. К примеру, «Тень» уже позже, когда её после запрещения поставили вновь, называли и до сих пор называют «Чайкой» Театра Комедии.
Евгений Шварц чуть было не погиб, когда кинулся с моста в ледяную воду Дона, однако этим поступком он завоевал женщину, и она стала его женой. Неясно, действительно он был в нее влюблен до сумасшествия или всему виной природное безрассудство, но в Ленинграде Шварц влюбился в другую…
Его первая жена была красавицей-армянкой, чернявой, миниатюрной, энергичной. Разлучница – белокурой холодной красавицей, этакой Брунгильдой. С ней он уже прожил до смерти.
Познакомил их писатель Вениамин Каверин – она была женой его брата. Некоторое время женщина не хотела замечать Шварца, но вскоре сердце «снежной королевы» не выдержало – растаяло. Драматург покорил ее своим искрометным юмором, мудростью и простотой.
Вообще женщины его любили очень, ведь никто так в Петрограде, а потом в Ленинграде, не умел говорить комплименты, поднимать настроение шутками и сочинять забавные серенады.
Они стали встречаться, сначала скрывая свою любовь, но скоро всем стало все ясно. Его хорошая знакомая редактор и писатель Вера Кетлинская вот так вспоминала те времена:
«Однажды летом мы с ним поехали под Лугу в пионерские лагеря. Шварц с огромным успехом выступал перед ребятами, потом запросто болтал с окружившими его мальчишками – это у него получалось так естественно, на равных, как будто он сам мальчишка. А затем начал меня торопить: скорее, скорее, опоздаем на поезд! На станции купил несколько букетов полевых цветов и с этой охапкой сидел в вагоне, поглядывая на часы. В Ленинграде, соскочив с поезда, он бегом увлек меня к трамваю. Жили мы почти рядом. Когда трамвай подходил к Невскому, я напомнила: нам выходить. Шварц было вскочил, рассыпая цветы, и тут в глазах его появилось выражение отчаянной, какой-то собачьей совершенно тоски. Он растерянно повертел головой и опустился на сиденье: «Нет, я поеду дальше, мне на Пески».
Больше он ничего не сказал, но всем своим видом молчаливо признался, что влюблен и тревожно счастлив, но просит об этом молчать…»
Решение Шварц принимал мучительно: ему было очень больно оставлять человека, с которым он прожил много лет – это выглядело предательством. Кроме того, у них к тому времени родилась дочь.
Но долго противиться чувству не получилось, он ушел от жены, а его возлюбленная от мужа, и они поженились.
Достоверно известно, что супруга волшебника из пьесы «Обыкновенное чудо» списана именно с главной женщины в жизни драматурга – Катерины. Многие называют ключевым произведением Шварца пьесу «Дракон», но я считаю – это неверно. В «Обыкновенном чуде» он поднялся выше, ведь там Шварц с присущей ему простотой и искренностью показал неподдельную любовь. Уже тогда любовью называли всякий вздор, а Шварц дал читателям исчерпывающее представление о настоящем значение слова.
Но и надежды драматург нам не оставил! По Шварцу, чтобы познать «обыкновенное чудо»: полюбить другое существо искренне, полно, самозабвенно, – нужно быть немного святым. Не утверждаю, что таких людей в наше время нет совсем, но я лично ни одного такого не знаю. Да и любил ли так Шварц – это еще вопрос: понимать каким должно быть настоящее чувство и уметь так любить – совершенно разные вещи. Как говорят буддисты: «Видеть путь – не значит идти по нему».
Однако я ничего не утверждаю, да и не нужно нам все это выяснять, ведь давно уже нет Шварца-человека, остались только его пьесы.
«Вечерний клуб» (приложение к газете «Вечерняя Москва»).2008, апрель, № 4 (1656)Искусство, не требующее рекламы
Каждый копается в своем огороде, а думает, что возделывает общественный сад. Именно так обстоят дела в современном театре. Театральные деятели меньше общаются друг с другом, живут в своем сегменте, и нет основы, которая их объединяет. На многих драматургов нового театра пиарщикам и чиновникам приходится вешать табличку: «Это убедительно! Это искусство!» – ибо без рекламы не поймут. Как прекрасно, когда есть художник, на которого табличку вешать не нужно. Роза пахнет розой, как ни назови. Ведь так?..
О пьесах Юрия Полякова можно писать много. Его ставят на самых известных площадках по всему миру. Поразмышляем о двух пьесах, на мой взгляд, самых лучших из остросоциальных.
У Эдварда Олби есть пьеса «Кто боится Вирджинию Вульф?» Если упростить философскую концепцию произведения, то происходит следующее: духовное столкновение двух людей, принадлежащих к разным типам, – карьериста и разочаровавшегося в жизни пессимиста.
Олби показывает, что почти любое общение людей – это, прежде всего, попытка самоутверждения и борьба за лидерство. И если один не смог достичь намеченного, воплотить в жизнь надежды своей семьи, хотя бы одной ногой вступить в то, что называют «американская мечта», то собеседник точно будет его считать неудачником. В России теперь все так же, с большим отставанием к нам приходит капитализм. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что со временем большинству людей придется не просто работать, а думать, как эффективней работать, плохо, потому что капитализм – не лучшая форма отношений между людьми. Но лучше пока ничего не придумали.
В пьесе Юрия Полякова «Хомо Эректус» люди разных социальных миров пересекаются там, где поневоле должны стать близкими, на свингерской вечеринке. У каждого свои цели, и они не сексуального характера, а духовного. В итоге выходит не свинг, а вальпургиева ночь, где каждый говорит о том, почему он стал не таким, каким хотел быть с самого начала. Откровенные разговоры нежити о том, что произошло, как они превратились в это из людей. Они из разных миров, но и в бедном, и в богатом живет нечисть, хорошие люди тоже есть и там, и там.
В финале нежить пытается покаяться. У читателя или зрителя возникнет надежда на обновление, на то, что нежить сможет зажить иначе. Срезать с себя омертвления, обнажив живое мясо. А когда раны зарубцуются, можно будет предстать миру в человеческом обличии.
В этой пьесе Юрий Поляков показывает себя, безусловно, талантливым комедиографом. Персонажи сверхсценичны, многие реплики из-за своей легкомысленности входят в конфликт с напряженной атмосферой, и это создает комедийный эффект.
В комедии важно не перешутить – это как пересластить. А если сахара много, то нужно добавить слез. В пьесе Юрия Полякова то, над чем зритель или читатель смеется, на самом деле должно вызывать экзистенциальный ужас. Осознается это постепенно, сквозь смех. Поэтому и считается, что наиболее глубокие вещи эффективней передавать через комедию, а не через трагедию. Это как вводить лекарство капельницей: постепенно и ровно столько, сколько необходимо.
В пьесе «Хомо Эректус» есть пять планов:
Первый. Вечеринка.
Видимая цель вечеринки – разнообразить сексуальную жизнь. Неуклюжие попытки отдельных персонажей осуществить то, для чего пришли, вызывают смех.
Второй. Карнавал.
Все герои пьесы под чужой личиной. Постепенно раскрывается настоящая цель собрания: решить накопившиеся душевные и семейные проблемы.
Третий план. Откровенные разговоры.
Маски сброшены. Кем-то самостоятельно, а с кого-то сорваны. Этот план уже совсем некомедийный. Оказывается, что судьбы всех участников вечеринки давно поломаны, ведь они хотели быть иными, но все вышло, так как вышло.
