Ознакомительная версия.
Первая концепция, относящаяся к новой стратегии ядерной войны. Вполне естественно, что в качестве стратегического аналитика молодой Г. Киссинджер подготовил фундаментальное исследование, посвященное значимости стратегии ядерного сдерживания во внешней политике Соединенных Штатов Америки. Им в 1957 году написана и издана научная монография «Ядерное оружие и внешняя политика», в которой он предлагал отказаться от военно-политической доктрины «массированного возмездия» и перейти к более гибкой стратегии ограниченного применения ядерного оружия. Его инициатива нашла признание со стороны элиты Запада, получила название «стратегии гибкого реагирования» и в 1960-х годах ей был придан статус официальной доктрины Северо-Атлантического военного альянса (НАТО)[28]. Эта доктрина в качестве «стратегии гибкого реагирования» была выработана Г. Киссинджером на основе гибкости мышления, чтобы иудаизм в своей иудейско-протестантской версии планировщика Запада мог осуществить свой стратегический потенциал.
Толчком для проявления на практике таланта стратегического аналитика Г. Киссинджера послужил разразившийся в конце 1958 г. и начале 1959 г. «Берлинский кризис», несущий в себе большой риск ядерной войны между Советским Союзом и Америкой. «Из всех глав союзных государств, — пишет Г. Киссинджер, — Эйзенхауэр нес на себе самое тяжкое бремя ответственности, ибо решение пойти на риск возникновения ядерной войны ложилось почти исключительно на его плечи. И потому для Соединенных Штатов Берлинский кризис означал осознание того, что ядерное оружие, представлявшееся на протяжении десятилетия американской ядерной монополии, или почти монополии, наиболее быстрой и относительно недорогой дорогой к обеспечению безопасности, стало в эпоху приближения к ядерному паритету все более тяжкой гирей, сковывающей готовность Америки идти на риск и потому ограничивающей свободу дипломатического маневра»[29].
Действительно, до того, как Советский Союз создал собственное ядерное оружие, Америка обладала монополией на ядерное оружие, имея фактически преимущества в виде абсолютного естественного иммунитета от прямого нападения. Самое интересное состоит в том, что американские аналитики из «мозговых трестов» дали развернутый анализ всех этих преимуществ именно тогда, когда они оказались на грани исчезновения. «Примерно в конце периода американской ядерной монополии, или почти монополии, Даллес разработал концепцию «массированного возмездия» для отражения советской агрессии и исключения на будущее застойных ситуаций типа корейской. И тогда вместо того, чтобы сопротивляться агрессии в точке ее возникновения, Соединенные Штаты могли наносить удар по первоисточнику нарушения спокойствия в такое время и таким оружием, которое было бы им наиболее удобно.
Однако Советский Союз стал разрабатывать свое собственное термоядерное оружие и свои межконтинентальные стратегические ракеты как раз тогда, когда была провозглашена стратегия «массированного возмездия». Таким образом, практическое значение подобной стратегии стало очень быстро сводиться на нет — причем в мыслях еще быстрее, чем в реальности»[30]. Всеобщая ядерная война стало тем средством войны, которое выходит за рамки большинства возможных кризисов, подобных Берлинскому, поэтому необходима была иная стратегия, позволяющая биполярному миру существовать мирно.
Именно выработанная стратегическим аналитиком Г. Киссинджером как членом СМО стратегия ограниченного применения ядерного оружия оказалась адекватной сложившейся непростой ситуации, позволила человечеству избежать гибели в горниле ядерного пожара.
Вторая концепция, связанная с установлением дипломатического треугольника «Вашингтон — Пекин — Москва». Фундаментальный труд Г. Киссинджера «Ядерное оружие и внешняя политика» имел весомую значимость для выживания человечества в условиях «холодной войны» между супердержавами — Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом. До этого правящая элита Америки рассматривала Китай как все более опасного врага, новый центр революционного коммунизма и источник губительной заразы, каким в прежние годы была Россия. Такой подход Америки к Китаю не изменялся, несмотря на стремление Китая в лице Чжоу Эньлая к мирному сосуществованию в то время, когда в Китае усилились националистические тенденции, а коммунистические установки сдвинулись на второй план. В этот момент между Советским Союзом и Китаем установились враждебные отношения — весьма удачный момент для изменения внешней политики Америки относительно Китая.
Связующие линии китайско-советских отношений и политики XX века соединились в инициативе президента Ричарда М. Никсона и его советника по национальной безопасности Генри Киссинджера по восстановлению китайско-американских связей»[31]. Эта инициатива воплотилась в жизнь потому, что и Китай, и Советский Союз опасались того, что кто-то из них может вступить в тайный сговор с Америкой (так оно и получилось, когда Китай пошел на сближение с Америкой). Президент Р. Никсон дал 9-го августа 1968 года интервью «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт», в котором сформулировал следующую мысль: «Мы не должны забывать о Китае. Мы не должны забывать о Китае. Мы должны всегда искать возможности договориться с ним, как и с СССР, а не просто следить за изменениями. Мы должны стремиться создавать возможности»[32]. Такие возможности президент Р. Никсон получил, когда после знакомства с трудом «Ядерное оружие и внешняя политика» привлек к выполнению своего плана стратегического аналитика, слывшего гуру в вопросах внешней политики и советника Нельсона Рокфеллера Г. Киссинджера.
Г. Киссинджер дал свое согласие и предложил Р. Никсону организовать Совет национальной безопасности (СНБ), который должен вырабатывать и принимать оптимальные политические решения. Это дало возможность при помощи СНБ предлагать президенту Р. Никсону выработанные стратегическим аналитиком Г. Киссинджером политические решения и воплощать их в жизнь. Об этом свидетельствуют воспоминания самого Г. Киссинджера об американо-китайских отношениях, который писал, что «независимо пришел к тому же суждению, что и Никсон, и хотя я спланировал немало ходов, я не имел политической и бюрократической пробивной силы, чтобы в одиночку совершить столь фундаментальный сдвиг в политике», что Р. Никсону понравилась система СНБ по «выработке решений» и «разведки, информировавшей его о настроениях бюрократии, которой он не доверял, в том числе за ее способность маскировать свои собственные цели»[33].
* * *
Эти оптимальные политические решения основывались на такой установке еврейского сознания Г. Киссинджера, как непрямое, косвенное управление поведениям человека (лидера того или иного государства — Китая и Советского Союза в данном случае) и общества. Такой подход к внешней политике Америки времен Р. Никсона означал, что Америка во главу угла ставит свои национальные интересы. Вполне закономерно, что в первом ежегодном докладе президента по вопросам внешней политики, представленном 18 февраля 1970 года, акцентировалось внимание именно на национальных интересах Америки: «Нашей целью в первую очередь является подкрепление наших интересов в долгосрочном плане при помощи здравой внешней политики. Чем более эта политика базируется на реалистической оценке наших и чужих интересов, тем более эффективной становится наша роль в мире. Мы связаны с миром не потому, что у нас имеются обязательства; у нас имеются обязательства потому, что мы связаны с миром. Наши интересы должны предопределять наши обязательства, а не наоборот»[34]. В результате челночной дипломатии Г. Киссинджера были восстановлены отношения между Америкой и Китаем, что вызвало к жизни эру трехсторонней дипломатии.
«Игра называлась «равновесие», — отмечал позже Киссинджер. — Мы не стремились к присоединиться к Китаю в его провокационной конфронтации с Советским Союзом. Но мы согласились с необходимостью обуздать геополитические амбиции Москвы». У Вашингтона не было причин ввязываться в идеологический диспут Москвы и Пекина, свою задачу он видел в борьбе «за сосуществование», что предполагало исключение агрессии Советского Союза против Китая. В противном случае «весь вес советской военной машины был бы брошен в бой против Запада», причем Америка должна была убедить Китай в отсутствии тайного сговора с Советским Союзом. Мао сформулировал это весьма кратко: Америка не должна «становиться на плечи Китая» в попытке достать до Москвы. В результате переговоров Р. Никсона и Г. Киссинджера с руководством Китая изменился мир, чьи преимущества достались Р. Рейгану и Дж. Бушу-старшему.
Ознакомительная версия.
