– Человеческая кровь, – начала она, – может быть SA‑позитивной и SA‑негативной…
– SA означает «змеевидный аналог»[1]? – прервал ее Маккарти.
– Да. Термин происходит из старинного поверья о том, что…
– Что у некоторых людей в крови есть змеи, – снова перебил ее Маккарти.
– Да.
– Так есть ли змеи в крови людей? – спросил Маккарти.
– Змеевидные образования, – поправил его другой сенатор… вероятно, демократ.
– Ни у кого в крови нет змеевидных аналогов, – сказала Джулия. – Они появляются только после того, как кровь вступает в контакт с атмосферным воздухом. Это специфическая реакция свертывания, инициируемая особым ферментом, который способствует образованию микроскопических нитей в местах повреждений…
– Другими словами, – сказал Маккарти, – SA‑позитивная кровь ведет себя не так, как SA‑негативная. Правильно?
– В этом отношении, да, – кивнула Джулия.
– Считаете ли вы, что SA‑позитивная кровь лучше SA‑негативной?
– Она немного лучше свертывается…
– Вас восхищает SA‑позитивная кровь, доктор Грант?
Джулия посмотрела на него, считая про себя до десяти.
– Меня интересует любой тип крови, – наконец, ответила она. – SA‑позитивная лучше свертывается, что полезно для остановки кровотечения, но немного повышает опасность тромбоза. В общем и целом, я бы сказала, что преимущества практически равны недостаткам. Если бы это было не так, то в процессе эволюционного отбора сохранился бы только один из этих типов.
Маккарти положил руки на стол перед собой.
– Значит, вы верите в эволюцию, доктор Грант?
– Я – ученый. Я также верю в гравитацию, термодинамику и уравнение состояния идеального газа.
Ни один из членов комитета не улыбнулся.
– Доктор Грант, – тихо спросил Маккарти, – а какого типа ваша кровь?
Она заскрежетала зубами.
– Согласно постановлению Верховного суда, никто не обязан отвечать на этот вопрос.
Внезапно взбеленившись, Маккарти грохнул кулаком по столу.
– Где вы здесь видите Верховный суд?! А? А если видите, так покажите мне этих педиков в чёрных мантиях, и я вышвырну отсюда их папистские задницы! – Он снова уселся в свое кресло. – Я вижу, вы совсем не понимаете серьезности ситуации, доктор Грант.
– Какой ситуации? – возмутилась она. – Я – медик‑исследователь…
– И вы разработали новое лекарство, не так ли? – перебил ее Маккарти. – Новое лекарство . Которое хотите предложить широкой публике. Интересно, изобретатель героина тоже называл себя медиком‑исследователем?
– Мистер Маккарти, трисульфозимаза – не наркотик. Это специально разработанное фармацевтическое…
– Которое поощряет смешанные браки между папистами и Искуплёнными, – закончил за нее Маккарти. – Ведь именно для этого оно предназначено, не правда ли, доктор?
– Нет! – Она глубоко вздохнула и продолжила: – Трисульфозимаза облегчает известные медицинские осложнения, возникающие, когда SA‑позитивный отец и SA‑негативная мать…
– Когда папист делает ублюдка Искуплённой женщине, – сказал Маккарти. – Когда папист трахает одну из Искуплённых! Вы это хотите облегчить, доктор? Таким образом вы хотите сделать мир лучше?
Джулия молчала. Она чувствовала, как у нее горят щеки, как у ребенка, которого застали за чем‑то недостойным; и ее возмущало, что она реагирует так, будто чувствует себя виноватой, а не оскорбленной словами сенатора.
«Да , – хотела она сказать, – это сделает мир лучше, потому что остановит разделение человечества на враждебные лагеря . Большинство людей на планете ничего не понимают в теологии, как в папистской, как и любой другой, но каким‑то образом ядовитая идея кровной розни расползлась по всем странам земного шара, невзирая на религиозные убеждения людей. Безумие! Миллионы понимают это. Однако такие вот маккарти по всему миру посчитали ее удобной лестницей, по которой можно вскарабкаться к вершинам власти, и кто может их остановить? Посмотрите на Германию. Ирландию. На Индию и Пакистан».
Смешно… и страшно, сейчас и на протяжении всей человеческой истории. Наверно, ей стоило отложить пока SA‑совместимость и заняться лечением стремления видеть самого дьявола в том, кто отличен от тебя самого.
– Врач делает так, чтобы человек жил; его не интересует, как жил, – жестко произнесла она. – Если меня вызвали к больному, у которого остановилось сердце, я сделаю все, чтобы заставить его снова биться, будь это невинный ребенок, приговоренный к смерти преступник или даже сенатор. – Она подалась вперед. – Наблюдал ли кто‑нибудь из присутствующих реакцию SA‑несовместимости? Видел, как умирает новорожденный ребенок? Как мать охватывают судороги, от которых она тоже чаще всего умирает? Как реальные живые люди умирают, корчась от боли? Только чудовище может, увидев такое, высокопарно рассуждать об идеологии.
Несколько членов комитета явно чувствовали себя не в своей тарелке и отводили глаза от ее обвиняющего взгляда, но Маккарти был не из их числа.
– Так по‑вашему, доктор, это все чистая идеология? Высокопарная дискуссия о философских доктринах? – Он покачал головой, весьма неубедительно демонстрируя сожаление. – Хотел бы я, чтобы так оно и было. Хотел бы я, чтобы паписты не стремились разрушить все, на чем держится эта страна, чтобы они, повинуясь приказам своих заокеанских хозяев, не пытались извратить сам дух нашей свободы. Почему меня должны трогать крики женщины, коли она сама отдалась одному из этих скотов? SA‑несовместимость придумали не мы, сидящие в этой комнате, доктор Грант. Бог ее создал… и тем самым дал нам знак.
К горлу Джулии подкатил тугой комок; на секунду она усомнилась, что сможет совладать с приступом. Но нет; она не может показать свою слабость перед лицом этих людей. С трудом сглотнув, она заставила себя дышать ровно, пока приступ не прошел.
– Господа сенаторы, – сказала она, наконец, – вы действительно хотите запретить трисульфозимазу? Отнять спасительное лекарство у тех, кто в нем нуждается?
– Кое‑кто говорит, что это знак, – сказал Маккарти, – что Спасенный мужчина может зачать ребенка с женщиной‑паписткой без всяких осложнений, но не наоборот. Вам не кажется, что это знак свыше?
– Господа сенаторы, – повторила Джулия, не обращая внимания на Маккарти, – намеревается ли Комитет запретить трисульфозимазу?
Молчание. Потом Маккарти слегка ухмыльнулся.
– Доктор Грант, как действует трисульфозимаза?
Джулия уставилась на него, теряясь в догадках, куда может завести этот вопрос. Потом осторожно заговорила:
– Препарат разлагает SA‑фермент на базовые аминокислоты. Это предотвращает наиболее опасные реакции отторжения со стороны иммунной системы матери, которая в противном случае начала бы выделять антитела для нейтрализации фермента. Антитела – это действительно большая проблема, потому что они могут атаковать ткани плода…
– То есть, судя по вашим словам, – прервал ее Маккарти, – этот препарат может уничтожить змей в крови папистов?
– Я же уже сказала, нет никаких змей. Трисульфозимаза временно уничтожает свертывающий фермент, который поступает из SA‑позитивной крови.
– Временно?
– Большего и не требуется. Одна инъекция непосредственно перед родами…
– А если инъекции повторить? – снова вмешался Маккарти. – Или увеличить дозу? Можете вы насовсем удалить SA‑фактор из крови человека?
– Трисульфомаза не вводится SA‑позитивным пациентам, – объяснила Джулия. – Ее вводят SA‑негативной матери, чтобы предотвратить…
– Но вообразите себе, что ее всё же ввели паписту. Большую дозу. Много доз. Устранит ли это SA‑фактор навсегда? – Он нетерпеливо подался вперед. – Сделает ли это его таким же, как мы?
И Джулия, наконец, поняла, для чего было затеяно все это слушание. Ведь Комитет не может запретить применение препарата. Результаты ее исследований получили широкую известность в научных кругах. Даже если лекарство будет запрещено здесь, его могут использовать в других странах, и, скорее всего, под давлением общественного мнения решение будет пересмотрено. Речь не шла о жизни матерей и новорожденных детей; речь шла о том, чтобы обломать черту рога.
– Было бы излишним назначать это лекарство или любое другое человеку, чье состояние здоровья этого не требует, – сказала она, пытаясь сохранять спокойствие. – Чрезмерные дозы или длительное использование трисульфозимазы может привести к побочным эффектам, которые я не возьмусь предсказать. – На лицах сидящих перед ней сенаторов не отразилось никакой реакции на ее слова. – Джентльмены, – попробовала она снова, – у SA‑позитивных людей фермент является естественной составляющей крови. Природной составляющей. Вмешиваться в естественное функционирование организма, когда в том нет никакой необходимости… – она развела руками. – «Не навреди». Это основное положение клятвы Гиппократа, джентльмены. Врач, по меньшей мере, не должен причинять вред.
