Полноте, господа! Может, вы и националисты, но уж никак не русские. Не знаю и даже не хочу знать, кем вы ангажированы, и за какие такие идеалы реально боретесь, но то, что вы — нерусь, ставящая ущербную людоедскую идеологию выше голоса крови и почвы — сомнений не вызывает. Против какого "интернационализма" и за какую расовую чистоту мог бороться рейх, верхушка которого носила на себе следы явной дегенерации, и вермахт, превратившийся в ходе войны в мультирасовое сборище подонков всех мастей, объединённых единственным императивом — свободой от химеры, именуемой совестью?
Кем надо быть, чтобы не увидеть что в поверженный Берлин вошла прежде всего русскаЯ армия. Русская по духу и по существу, отстаивающая извечные принципы справедливости и долга перед ближними своими.
Русский интернационализм образца 1945 года коренным образом отличался от коминтерновских завихрений 20-х—30-х годов. Его полностью характеризовала сталинская фраза: "Гитлеры приходят и уходят, а Германия, немецкий народ остаются", — фраза, благодаря которой он просто не дал англосаксонским "белым братьям" де-факто уничтожить Германию.
Еще в 1941 году появилась книжка американского еврея Теодора Кауфмана "Германия должна погибнуть!", в которой, помимо прочего, предлагалось стерилизовать 48 миллионов немцев (мужчин до 60 лет и женщин до 45 лет включительно). Разумеется, Геббельс не преминул использовать сей опус в пропагандистских целях, хотя в США и Англии книгу раскритиковали.
Но если Кауфман являлся частным лицом, то Генри Моргентау был министром финансов США, когда предложил в сентябре 1944-го на 2-й квебекской конференции, в которой участвовали Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт, план послевоенного переустройства Германии — расчленение на несколько десятков анклавов, переход важных промышленных районов под международный контроль, ликвидацию тяжёлой промышленности, демилитаризацию и превращение остатков Германии в аграрные страны.
"План Моргентау" разбился о волю Сталина, хотя в некоторых своих положениях был частично выполнен в американской и английской зонах оккупации, что привело к значительному снижению уровня жизни немецкого населения, а в ряде мест — и к откровенному голоду. Такая вот белая европейская солидарность.
Более того, Сталин был единственным лидером послевоенной Европы, кто практически руководствовался христианскими принципами в политике, даровав прощение Финляндии, Венгрии, Румынии и прочим им подобным пособникам Гитлера, которые по всем законам должны были разделить с ним бремя поражения и капитуляции.
Это обстоятельство, как и наказание этносов, предавших дружбу русского народа, со всей очевидностью доказывает, что принцип абстрактной "дружбы народов" был заменён "службой народов", с полным осознанием мессианской роли России—СССР, возглавляющей борьбу земных народов против сатанинской антисистемы мирового империализма, частным случаем которой были Адольф Гитлер и его Чёрный Интернационал.
Современный православный философ Артур Беляев в своей книге "Восстановление Царств" пишет о "службе народов" так: "Жертва любви, даруемая русскими иным народам в сфере государства проявлялась как идеологическое освобождение, исходящее из русского Православия, очищающее и проясняющее религии и исходящие от них идеологии иных народов. Если бы не жертва, действительно можно было бы назвать абсурдом русско-турецкие войны по освобождению славян от чуждого идеологического ига, когда русские солдаты с удивлением замечали, что "бедные" болгары или румыны под игом турок жили гораздо богаче, зажиточней, чем сами русские крестьяне. Теперь эти освобожденные народы рвутся в другое рабство, в НАТО, не понимая смысла человечества, смысла народов, смысла иерархии, убегая от службы. Но от службы не убежишь, только перейдешь от одного хозяина к другому, от Бога — к дьяволу, от русских — к американцам. Не дано народам Земли есть, пить и жировать, но дано служить. И степень отдыха есть степень падения, как степень службы есть степень возвышения. Мы, русские, занимаем высшее место в иерархии народов, поскольку в условиях божественного испытания и иерархических катастроф никогда не жили хорошо в богатстве и никогда не стремились это начинать, но зато знали службу — как угодить Богу, как удержать себя и подчиненные народы от разврата, как посмеяться над сатаной и дарами его из хлеба и зрелищ, из "свободы, равенства, братства". Это знание службы — в нашей крови, оно утверждает нас над народами, только в нем наше счастье, наша свобода — и ни в чем политическом ином.
...Служба народов опосредуется прежде всего духовным, религиозным уровнем. Мы имеем духовную иерархическую власть над иными народами, поскольку в сущности все инородные религии, даже в их глубинном эзотерическом виде, суть несовершенные виды Православия, нерушимого в своих крестных символах. Соответственно этому, мы имеем и душевную иерархическую власть над иными народами, поскольку в принципе наша воинская иерархия, в случае её очищения и трансформации из потенциального состояния в реальное, является самой могущественной воинской иерархией всех времен и народов. Так же мы имеем и телесную, — военную и экономическую, — власть над иными народами, поскольку наша способность по овладению материей, доказанная нами в неблагоприятных условиях советской эпохи созданием военных и экономических систем, превосходит материальные способности и возможности других народов. Но не этим определяется наше иерархическое превосходство, а тем, что русские люди знают, как служить Богу, нам угодно то же, что угодно Богу. Прочие же народы службы не знают, а если и знают, то только для себя, что приводит к религиозному фанатизму или национализму, самолюбованию и ненависти к другим народам".
Если мы действительно хотим возрождения России, если нам дано стать проводниками очередного русского чуда, нам необходимо кристально ясно осознать своё прошлое и непрерывную связь многих поколений русских людей, чьими трудами, стараниями, бдениями и ратными подвигами была создана Россия. Русский национализм может быть только имперским, русский не может быть искренним расистом, подобно надменному англосаксу или германцу, не может быть сепаратистом, подобно свидомому укру или гордому вайнаху.
Сталин был русским.
Сталин был прав.
1
Анна Серафимова ЖИЛИ-БЫЛИ
Самый любимый праздник с детства — 7 ноября. Потому что в этот день — демонстрация и военный парад! Демонстрации были и 1 мая. И сами по себе они проходили веселее, чем ноябрьские, потому что было тепло, начинали проклёвываться листья на деревьях, люди ходили с воздушными шариками, которые мальчишки протыкали, чтобы напугать грохотом. Девчонки, чьи шары уничтожались, визжали, затем бежали за обидчиками… И это тоже была часть праздника, определённый ритуал.
Особый запах Первомая: свежевымытый асфальт, распускающиеся листочки, весенняя свежесть утренних часов дают удивительное сочетание.
Мы, школьники, шагали в передовых колоннах, и потом домой возвращались по улицам, запруженным работниками заводов, НИИ... В ожидании движения колонны своего предприятия люди играли на гармошках, баянах, танцевали, пели, и были они по-настоящему веселы, радостны. Ощущение общности, духоподъемности… Я очень любила ходить на демонстрации — без них и праздник не чувствовался. А дома нас, детей, уже ждали мамины пироги, шаньги, ватрушки…
Как-то из-за болезни (подвернула ногу на тренировке) вынуждена была сидеть дома, и горевала, представляя, что вот мои одноклассники построились, вот начали движение, вот остановились, вот побежали, вот возвращаются домой всей ватагой: девчонки держатся под руки и поют, а мальчишки разными способами задирают их. А я дома сижу!
Конечно, после демонстрации подружки зашли и подробно пересказали, как и что… И это еще обиднее: столько всего интересного произошло в мое отсутствие: транспарант "Миру — мир!" должны были нести мальчик и девочка. Пионервожатый поручил нести Ольге и Кольке, а он ведь… Все знают. А пионервожатый откуда знает? Вот и поручил. Ольга и без того стесняется, что все видят, как он на нее смотрит. И Колька всю демонстрацию красный шёл, потому что это почти получается, что под ручку идут… Она делала вид, что ей все равно, но очень смущалась.
А когда шли обратно, мальчишки из тридцатой школы стали стрелять в нас из рогаток, не заметив, что сзади наши мальчишки идут, а те закричали: "Это наши девчонки! Мы сами в них стрелять будем!" Представляешь: "Наши девчонки!" А мы им: "Кто это ваши?"
