Александр I стремился на каждом шагу доказать полякам свое благоволение, венчавшись польской короной в 1817 году и лично открыв Сейм в 1818 году. Однако поляки, сами лишенные чувства великодушия, неспособны понимать это чувство в других. Милость эту они истолковывали как заигрывание с ними, как признак слабости России, тем более что Император Александр для привлечения сердец своих польских подданных применил уже известный нам по Парижу способ, подчеркнуто пренебрежительно относясь к русским.
Поляки возмечтали о себе более, чем благоразумие сего дозволяло, – пишет Паскевич, бывший в 1818 году на варшавских торжествах, – и высокомерие свое постоянно выбалтывали, а русские молчаливо, но глубоко затаили оскорбленное национальное свое чувство. На одном из смотров подхожу я к графу Милорадовичу[20] и графу Остерману[21] (они тут же были, даже их держали в Варшаве, как и нас, в черном теле, вероятно, также чтобы привлечь любовь польских генералов армии Наполеона) и спросил их: Что из этого будет? Граф Остерман ответил: А вот что будет: что ты через десять лет со своей дивизией будешь их штурмом брать! Он ошибся на три года, – вспоминает об этом случае в своих мемуарах светлейший князь Варшавский…
Части, основанные во вторую половину царствования Александра I:
Лейб-Гвардии Московский полк (1817 г. Старшинство полка по справедливости должно считаться по старому Литовскому полку с 1811 г.);
Лейб-Гвардии Волынский полк (1817 г.) и 7-й гренадерский Самогитский полк (1817 г.);
Лейб-Гвардии уланский Его Величества полк (1817 г.);
Лейб-Гвардии Гродненский гусарский полк (1824 г.);
Кавказская гренадерская артиллерийская бригада (1819 г.), 17-я артиллерийская бригада (1819 г.). Гвардейская 3-я артиллерийская бригада (1820 г.);
4-й, 5-й, 6-й, 8-й и 9-й саперные батальоны (1816 г.), 1-й Кавказский саперный батальон (1818 г.) и 3-й саперный батальон (1823 г.);
Николаевское инженерное училище (в 1819 г. – Главное инженерное училище, с 1855 г. – Николаевское), Михайловское артиллерийское училище и Артиллерийская академия (с 1820 г. – Артиллерийское училище, с 1852-го – Михайловское);
1-й Оренбургский Неплюевский кадетский корпус (1825 г.). Николаевское кавалерийское училище (1823 г. – школа Гвардейских подпрапорщиков, с 1855-го Николаевское кавалерийское училище).
Идея военных поселений и ее выполнение
Проектами военных поселений у нас стали заниматься еще в период, предшествовавший Отечественной войне. Император Александр заинтересовался примером прусского ландвера Шарнгорста, где солдат благодаря строго проведенной территориальной системе не отрывался от места родины, оставался связанный с бытом и дешево обходился казне. Эту немецкую идею решено было осуществить в русских (вдобавок гатчинских) условиях, и в 1809 году в Климовицком уезде Могилевской губернии был поселен Елецкий мушкетерский полк. Крестьяне деревень, отведенных для поселения, были высланы из насиженных мест в Новороссию (большинство их погибло в дороге). Начавшаяся в скором времени война с Францией помешала продолжению этого опыта.
По окончании войны мысль о военных поселениях всецело завладела Государем. Он видел в этом главное дело своего царствования, верное средство увеличить в несколько раз силу армии благодаря приросту осолдаченного населения при сокращении в то же время расходов на содержание вооруженной силы. Возможность для солдата оставаться хлебопашцем, заниматься привычными полевыми работами и жить с семьей должна была, по мнению Александра I, совершенно смягчить тяжесть 25-летней суровой солдатской службы, улучшить быт солдата и обеспечить его существование по окончании службы.
В 1815 году возвратившийся из заграничного похода Елецкий полк был водворен на места своих поселений, и было решено приступить к организации таковых в большом масштабе в Новгородской губернии. Против этого мероприятия энергично возражали старшие военачальники во главе с Барклаем де Толли, Дибичем и Аракчеевым, видевшие, что это повлечет за собой расстройство и ослабление боеспособности войск. Аракчеев на коленях умолял Александра не заводить поселений: Государь, Вы образуете стрельцов! Однако все представления их по этому поводу остались тщетными. Александр I был непреклонен и категорически заявил, что поселения будут устроены, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова.
Устройство поселения решено начать с Высоцкой волости, населенной раскольниками, – осенью 1816 года туда был двинут гренадерский графа Аракчеева (Ростовский) полк. Указ о военных поселениях состоялся 9 июля 1817 года. Опыт могилевских поселений Елецкого полка был использован, и коренное население положено не выселять, а оставить на местах, влить в войска, военизировать. В черте военных поселений не было оставлено ни одного частного имения – все помещичьи усадьбы подверглись принудительному отчуждению.
Главным начальником всех военных поселений империи был назначен граф Аракчеев, взявший на себя тяжелый крест и с усердием, как всегда, принявшийся за осуществление высочайшей воли. Поместье Аракчеева – Грузино сделано центром поселений Новгородской губернии, куда был двинут Гренадерский корпус в составе 3 дивизий (18 пехотных полков и 3 артиллерийские бригады).
Одновременно с поселенным в Новгородской губернии Гренадерским корпусом было поселено в губерниях Могилевской и Витебской 6 пехотных полков, а в Малороссии 16 кавалерийских, составивших 4 поселенные кавалерийские дивизии 2 кирасирские и 2 уланские (в губерниях Слободской, ныне Харьковской, Екатеринославской и Херсонской). Начальником этого последнего – Южного округа – был назначен генерал граф Витт[22].
Пехотные полки были в составе 4 батальонов: 2 действующих, 1 резервного и 1 поселенного; кавалерийские – имели 6 действующих эскадронов, 3 резервных и 3 поселенных. Под поселения полка отводилась волость.
В поселенные батальоны и эскадроны назначались местные жители. В хозяева лучшие нижние чины, прослужившие не менее 6 лет, и те из местных жителей от 18 до 45 лет, что имели собственное хозяйство. Остальные жители именовались помощниками хозяев и назначались в резервные батальоны и эскадроны, а оставшиеся за укомплектованием этих последних – в действующие, откуда соответственное число солдат переводилось в другие полки.
Поселенное население обязывалось таким образом комплектовать полк всеми способными к службе людьми. Государство брало на себя содержание и подготовку к службе детей военных поселенцев. По достижении 7-летнего возраста мальчиков отбирали в батальоны кантонистов, где они оставались до 12 лет. От 12 до 18 лет кантонисты отпускались помогать родителям по хозяйству, а с 18 становились в строй на 25 лет. Эти батальоны кантонистов скоро стали настоящей язвой военных поселений. Обращение с детьми там было бесчеловечным, и, чтобы задобрить начальство, матери и взрослые сестры кантонистов жертвовали своей женской честью.
По достижении 45 лет военные поселенцы переводились в категории инвалидов.
* * *
Жизнь поселенных войск и осолдаченного населения не замедлила сделаться невыносимой. Тяжелые земляные работы, сооружение зданий, осушка болот, постройка дорог, мостов, плотин в болотистой и нездоровой местности истощали людей, способствуя высокой заболеваемости и смертности. К середине 20-х годов смертность в ряде округов стала превышать рождаемость. День военного поселенца был расписан до последней минуты, повседневная жизнь его семьи регламентирована до мельчайших подробностей – вплоть до обязательных правил при кормлении грудью детей, мытья полов в определенные часы и приготовления одних и тех же кушаний во всех домах. Женщины, например, не смели рожать детей дома, а, чувствуя приближение родов, обязаны были являться в штаб. Читая подобные правила, не знаешь, чего здесь больше – глупости или бессердечия. За малейшее проявление частной инициативы в хозяйстве, за пустячное отступление от предписанного казенного шаблона назначались несоразмерно суровые наказания. В военных поселениях стали истребляться целые возы розог и шпицрутенов.
Рота занимала 60 домов – связей, выстроенных по одному образцу и распланированных в одну линию. Нижний этаж занимало 4 семьи поселенцев (по две на каждую половину дома, имевшие общее хозяйство); верхний отводился под постой холостых солдат действующих батальонов, обязанных помогать хозяевам в работах. Перед домами проходила шоссированная улица, по которой, однако, разрешалось проезжать лишь начальству и проходить пешим. Повозки поселенцев на эту показную дорогу не пускались.
Сразу же по учреждении поселений и насильственной ломке русского крестьянского быта на казенно-прусский образец пришлось усмирять волнения осолдаченных крестьян. Особенно болезненно переживали эту ломку раскольники. Прибавь нам подати, – молили новгородские крестьяне Государя, – требуй из каждого дома по сыну на службу, отбери у нас все и выведи нас в степь, мы охотно согласимся, мы и там примемся работать и будем жить счастливо, но не трогай нашей одежды, обычаев отцов наших, не делай всех нас солдатами. Эта челобитная, подобно всем остальным, не дошла до Александра. Волнения эти иногда переходили в открытый бунт – остались памятны так называемая Ясеневская кампания (усмирение новгородских раскольников) и Чугуевская бойня[23] в июне 1819 года, когда было засечено шпицрутенами 70 человек.
