Еще в 1990-е у меня возникло нехорошее ощущение, что от «Спартака» начала потихоньку отдаляться интеллигентная публика. Для нее любимая команда всегда олицетворяла свободу личности — тут же она начала превращаться во что — то официальное, показное, парадное. В раздевалку после побед под прицелами телекамер принялись заходить важные государственные мужи. Откуда — то появился, на мой взгляд, дурно пахнущий термин «народная команда». Да, «Спартак» всегда был самым любимым, самым популярным во всех людских слоях, потому что не принадлежал какому — то ведомству. Но никогда он не бил себя кулаком в грудь, провозглашая свою «народность». Ссылаться на народ для приличных людей за 70 лет советской власти вообще стало дурным тоном — это делалось именно тогда, когда народ ни о чем спрашивать не собирались. Словом, появление идиомы «народная команда» само по себе показалось мне неприятным знаком. Последующие события те предчувствия подтвердили.
Работая над тем же «Бромантановым „Спартаком“», три месяца добывая по крупицам секретную информацию, я никого не предавал. Я хотел — и хочу — чтобы мой «Спартак» стал чище. И когда мне говорят: «Да кому нужна такая правда? », я отвечаю: она нужна всегда. Не бывает правды необходимой и лишней, своевременной и неуместной. Недавняя история с интервью Дмитрия Аленичева «Спорт — экспрессу», после которого капитана «Спартака» отстранили от команды, это лишний раз подтвердила. В ней я полностью на стороне футболиста именно потому, что за всеми умствованиями о нарушении корпоративной этики было забыто главное — то, что он сказал правду. И пострадал за нее.
А раз пострадал — значит, и сегодня мы видим не настоящий «Спартак».
Смыть темную скандальную накипь 2000-х можно только одним способом. Быть честным.
Передо мной — ноутбук. На нем я начинаю писать книгу, которая была выстрадана всей моей болельщицкой и репортерской жизнью.
В доме у моих родителей есть одна «ностальгическая» стенка, на которую я смотрю несколько раз в году, чтобы вспомнить, как все было когда — то.
На этой стенке — вымпелы с портретами Черенкова, Дасаева, Хидиятуллина, Родионова и других звезд «Спартака» 1980-х годов с автографами, которые я, болельщик, с восторгом у них брал.
На этой стенке — плакат с фотографией любимой команды 15 — летней давности. Той блестящей команды 1992—93 годов, которая должна была выйти в финал Кубка обладателей кубков, но ее растоптал португальский судья Коррадо. Вспоминаешь — и сердце кровью обливается.
На этой стенке — огромная черно — белая фотография 1990 года с моим самым любимым футболистом всех времен и народов Федором Черенковым, к которому я тогда приехал в Тарасовку брать одно из первых в жизни интервью. За нашими спинами — памятник Ленину и деревянное строение, которых на подмосковной базе «Спартака» уже и в помине нет…
Те юношеские годы, когда самым большим счастьем была победа «Спартака», а самым страшным горем — его поражение, я не забуду никогда. Наверное, вернуть их невозможно. Другим стал «Спартак», другим стал я. Другой стала вся наша жизнь.
Но для болельщика любимая команда — это что — то святое и идеальное. То, чем хочется гордиться самому и на примере чего воспитывать своих детей.
И несмотря на то что я давно уже журналист, а не болельщик, мне безумно хочется, чтобы когда-нибудь «Спартак» вновь стал близок к такому идеалу. И страшно не хочется другого — чтобы мой ребенок однажды задал мне вопрос о «Спартаке», на который я, опустив глаза, не смог бы ответить.
Для этого и написана книга, которую вы сейчас держите в руках.
