Кем надо быть, чтобы всерьез писать все это, чтобы переводить на русский язык и распространять в России подобную макулатуру, пусть думает сам читатель.
Или вот: «с четвертого по двенадцатый век нашей эры… процветали три уникальных центра еврейского образования — в Суре, Пумбедите и Нехардее. Эти аристократические иешивы… послужили прототипами первых европейских университетов, возникших в XII в.».
Опять фактологически неверно — первый европейский университет основан в 1095 году в Болонье. Но даже и без этого невежества от такого заявления покачнет многих наивных людей, полагавших до сих пор, что предшественники университетов — римские грамматические школы и монастырские академии… Интересно даже, знали ли вообще европейцы, заводя университеты, об этих «аристократических иешивах»? Честно говоря, сомневаюсь…
«Христово воинство» (при завоевании Испании в XV веке. — А.Б.) сперва не отличало евреев от арабов, так как они носили одинаковые одежды и говорили на одном и том же языке. Поэтому реконкистадоры одинаково беспристрастно убивали и тех и других, никому не оказывая предпочтения. Но скоро испанские графы и гранды оценили еврейскую ученость и предприимчивость. Тогда евреям были предложены различные льготы, чтобы побудить их остаться в христианской Испании, расширить ее торговлю и обогатить культуру… Благодаря своим знаниям и опыту марраны занимали важные государственные посты. Они брали себе жен из благороднейших испанских семей и становились не только грандами и кузенами королей, но и даже епископами и архиепископами. Это вызывало зависть и гнев коренных испанцев-христиан, которые не могли достичь столь высоких должностей…»[177]
Интересно было бы прочитать этот отрывок кому-нибудь из современных испанцев, особенно с фамилиями Альба или Бурбон. Пусть знают, что их тупые предки, неспособные достичь высоких должностей, уступали свои места при дворе гениальным евреям! То-то они хохотать будут…
Впрочем, и никакие другие исторические события без евреев совершенно невозможны! Вот, например, инквизиция…
«Рьяные властители решили наказать христиан-альбигойцев[178] в Южной Франции, осмелившихся сомневаться в догмах церкви. Так как вместе с жизнью еретик, как правило, лишался и своего имущества, знать скоро заметила прямую зависимость между числом очищенных смертью еретиков и количеством золота в своих сундуках. Охота за еретиками оказалась доходным предприятием. В одном из французских городов были безжалостно убиты 20000 альбигойцев; их имущество было законным образом конфисковано.
Наконец папство забеспокоилось: «частная охота» на еретиков была запрещена (как впоследствии и «частная охота» на евреев). Так образовалась инквизиция…»[179]
Все понятно? Из охоты на евреев, разумеется.
А Возрождение? А Реформация?
«Разве тот факт, что Возрождение возникло в тех районах, где существовала наиболее активная еврейская жизнь, является лишь случайным стечением обстоятельств? Возрождение началось не во Франции, Англии или Германии, а в областях, где евреи уже 300 лет занимались переводом греческих, арабских и еврейских классиков на латынь… Петрарка шел по следам евреев».[180]
«Эти умонастроения (вызванные Крестовыми походами. — А.Б.) выразились в творческом взлете Возрождения и религиозном протесте Реформации. В первом евреи участвовали в полной мере и с блестящим успехом; во втором они пытались держаться вне «семейной ссоры» и потерпели ужасное поражение».[181]
Правда, чуть ниже на той же странице мистер Даймонт пишет, что «печальная обязанность еврейского историка» состоит в том, чтобы отметить: среди имен деятелей Возрождения «не было ни одного еврея»[182] и что «роль самих евреев в развитии Ренессанса представляется уже не столь ясной»5.
И неудивительно! Ведь привести хотя бы одно имя еврея — деятеля Возрождения и Реформации Даймонд не в состоянии.
Правда, рассказывает он про Иоханна Рейхлина (1455–1522) как про человека, «заложившего фундамент протестантизма».
«Гуманистическая философия Рейхлина была иудаистской. Христианин, воспитанный на латыни, он бегло говорил на иврите, был знаком с ивритской литературой и изучал Кабаллу — еврейскую мистико-метафизическую философию, просочившуюся в работы еврейских и христианских ученых времен Возрождения. Рискуя жизнью, ибо отклонение от церковной догмы означало смерть, Рейхлин защищал евреев и Талмуд от злословия и клеветы и популяризировал еврейство в среде интеллектуалов-христиан. На примере Рейхлина можно убедиться, что иудаизм играл большую роль в распространении гуманистического учения в Германии».
Иногда мне бывает жаль, что нельзя оживить уважаемого герра профессора Рейхлина (да и Петрарку), рассказать им, кто же, оказывается, их учителя, и дать потом возможность им пообщаться с мистером Даймондом — желательно в каком-нибудь тихом, уединенном месте, и не давать Даймонду оттуда сбежать слишком быстро. Средневековые методы воспитания жестоки, но ведь он честно заработал…
Между образованными евреями Старого Света и диковатыми созданиями из США есть много точек несоприкосновения. И я очень далек от мысли, что бредни Даймонда могут принимать всерьез ученые из Иерусалима. Но и они порой опускаются почти до уровня мистера Даймонта — хотя бы когда они всерьез анализируют еврейскую мысль как важнейший исток реформации: «Критический подход к религии и к Библии, возникший в кругах испанских изгнанников, сыграл очень важную роль в развитии еврейской мысли, хотя в XVII веке влияние его как среди евреев, так и среди христиан, было весьма ограниченным».[183]
А к тому же у них попадаются такие, например, шедевры:
«Все современные государства ценят по заслугам своих научных работников-евреев; упадок немецкой науки в гитлеровской Германии после изгнания евреев послужил им добрым уроком. Если в Средние века и в эпоху развивающегося капитализма терпимость по отношению к евреям была обусловлена их незаменимым вкладом в область денежных операций и финансовой администрации, то после Второй мировой войны положение их является в значительной мере следствием их исключительных успехов в области науки».[184]
Именно за счет своей природной гениальности «евреи превратились в своего рода общественный слой, обладающий немалым весом в современном обществе».[185]
Интересно, а как бы реагировали израильские ученые, напиши кто-нибудь в Германии: «В XIV–XV веках немцы были основным городским населением в Польше, Литве, в Прибалтике. Они превратились в своего рода общественный слой, который пользовался немалым весом»? Нет, мне даже страшно подумать, какой визг и вой поднялся бы! В каких чудовищных грехах обвиняли бы сказавшего нечто подобное (причем с гораздо большими основаниями, нежели приведенный отрывок из сочинения еврейских ученых)! А уж сочини некто… неважно кто — перс, француз, немец или русский нечто в духе мистера Даймонда, сведи он всю историю человечества к истории его народа… Тут не просто поднялся бы визг и вой, тут наверняка более квалифицированные коллеги сочли бы долгом откреститься от своего собрата, да еще и принесли бы публичные извинения. Еще и судебный процесс был бы.
Но даже самые культурные евреи вовсе не считают, что они «за дураков краснеют». Даже если понимают, что написана глупость, — все равно не краснеют они. Почему?
Диагноз
Каждая языческая верка хороша вот чем: она нимало не отрицает, что остальные верки — такие же хорошие, как она сама. Язычник действует грубо, жестоко — в том числе и потому, что такова его вера. Сохранилась запись беседы протестантского миссионера с негритянским вождем с юга Африки.
— Понимаешь ли ты, что такое добро, сын мой?
— Конечно, понимаю! Добро — это когда я угоняю чужих коров и краду чужих жен!
— Но что же тогда зло?!
— А это когда у меня угоняют коров.
Язычник действительно живет по таким правилам, и, чтобы ему измениться, ему надо сначала перестать быть язычником. Если бы Аман повесил сыновей Мордухая, то даже у самого Мордухая это не вызвало бы нравственного протеста. Обычнейшее дело — горе побежденным, и все. Каждое племя делает именно так.
А вот с иудеями приключилась такая печальная вещь… Иудаизм — в тех формах, в которых он сложился во время Вавилонского плена, соединяет в себе черты и Мировой религии. Ту мораль, о которой Мартин Бубер высказался коротко и ясно: «Нельзя желать другому того, чего не хочешь по отношению к самому себе! А все остальное — это уже толкования…»
Не случайно же христианство признало законы, приписываемые Моисею. Как выразился один из римских пап: «Мы молимся и почитаем Закон, ибо он был дарован отцам вашим через Моисея. Но мы осуждаем вашу религию и ваше искаженное понимание Закона».
