приоткрыть с железным скрипом окно, совсем чуть-чуть, и посмотреть на белую пустыню, где начала оживать давно убитая природа, а вокруг Берлина гуляют лоси, зайцы и бобры.
В России же столицу давно пора перенести в Сибирь или на Дальний Восток.
Всё равно ведь всё меняется – надо больше всего менять, пока не перекипело вдохновение.
Сколько плюсов сразу!
Во-первых, в столице России больше не будет обитать такое количество либералов. Они все где-то в Москве останутся, на другом конце страны. Как в Биробиджане примерно. Только в Москве.
Во-вторых, это всколыхнёт торговые и партнёрские отношения с Аляской. Вся страна скучает по Аляске.
В-третьих, мы перестанем обсуждать Польшу и разную там Прибалтику. Потому что это чёрт знает где.
Зато в Северную Корею будем часто ездить.
Наконец, Украина, или как там её назовут, станет дальней провинцией. В провинциях обычно происходит возрождение русской культуры.
Много плюсов!
Совсем другая картина мира возникнет у страны.
Так красочно, необычно, ново станет всё вокруг. Как в детстве.
Играли «Свадьбу в Малиновке», а надо было готовиться к «Хождению по мукам»
Долгое время был уверен в безусловной правоте сказанного Гегелем: «История повторяется дважды: первый раз – в виде трагедии, второй раз – в виде фарса».
Что могли бы значить для нас эти чеканные слова?
Что раньше, в прежние времена, случались огромные трагедии, огромные события – например, воссоединение Украины с Россией. Или, скажем, наша Гражданская война. Или, тем более, Отечественная.
А при нынешнем повторе прежних событий – это всё обратилось в пародию.
С одной стороны – какие-то ополченцы, которые изображают из себя то ли партизан Ковпака, то ли отряды Махно, то ли сечевиков Богдана Хмельницкого. С другой стороны – вполне себе приличные европейские украинцы, а не всякие там позорные петлюровцы.
Ну, фарс же.
Увы, всё оказалось куда страшней, чем фарс.
Украинский вопрос, гражданская война одной части Украины с другой, – всякий раз воспроизводится именно как трагедия.
В 1647–1667 годах две части Украины воевали друг против друга: одни за русский выбор, другие за, так сказать, европейский, – и это было трагедией.
В 1917–1922 годах трагедия, казалось бы, начиналась как фарс, о чём мы все читали у Михаила Булгакова или, скажем, у Паустовского, – но фарс снова обернулся кровопролитием и ужасом.
В 1939–1947 годах трагедия ещё раз была воспроизведена, достигнув новых стадий кошмара.
Весело обыграв традиционный малороссийский балаган в оперетте «Свадьба в Малиновке», советская власть решила, что вернула эту историю к фарсу навсегда.
Но сегодня «украинский вопрос» снова, в который раз, имеет все признаки трагедии.
Не обернулась фарсом поддержка украинства шляхтой. Она и в наши дни – конкретна, действенна, и Андрий вновь бежит к своей польке. Нынешние поляки вполне похожи на самих себя четырёхсотлетней давности. Они снова готовы с преданными им хохлами идти на Москву, как в начале XVII века.
Не обернулась фарсом поддержка украинства Европой и немцами: она действенна, как в 1918 году, и нынешние немцы – вполне себе немцы, не поистёрлись, не поистратились. С немцами столетней давности вполне схожи. Остаётся лишь надеяться, что до немцев образца 1933 года дело в этот раз не дойдёт.
И нынешние самостийные малороссы нисколько не уступают своим предкам, воевавшим за шляхту и против Хмельницкого, за Мазепу и против петровского воинства, за Петлюру и против червонного казачества, Щорса, Котовского.
В XXI веке мы снова переместились в режим беды и муки.
Не менее важное, чем фронт
Всё думаю: а как это было устроено у европейцев, у иностранцев, которые хоть что-нибудь понимали, – но при этом болели исключительно за Киев?
Они же хотя бы втайне отдавали себе отчёт, что Крым не хотел на Украину?
Что Донбасс не хотел на Украину. Что Харьков и Одесса в 2014 году – тоже не хотели на Украину.
В большинстве своём все там желали – в Россию: огромная часть населения, точно больше половины.
Более того, многие ощущавшие себя украинцами тоже хотели в Россию, потому что Россия в конце концов элементарно богаче, потому что эстетически вся эта свершившая «майдан» кодла, пришедшая ко власти в Киеве, не могла быть приятна обычному украинцу. Воспитанный в СССР, что хорошего обычный украинец мог увидеть во всей этой майданной компании? Глядя на крикливое шапито, всякий человек, не утерявший чувства брезгливости, желал зажмуриться.
В Европе ведь понимали, что это шапито.
И даже в Америке многие понимали.
Но это никогда не добавляло симпатий к Донбассу, к пророссийскому движению в Харькове и в Одессе, ко всем убитым, истерзанным и замученным там.
Почему?
Ответ приличного европейца на этот вопрос предсказуем.
Никто не должен хотеть быть русским.
Быть русским – ненормально, это дурной тон.
Ты можешь быть кем угодно, но только не русским. Ты можешь сделать татуировку свастики посреди лица, надеть кастрюлю, взять дубину, обрушить её на витрину. Но ведь ты не русский, парень? Тогда окей. Ты отлично выглядишь.
В этом был известный резон, призна́ем.
Восставший Донбасс не хотел в Европу. Он не видел в ней ни очарования, ни красоты. Европа ответила Донбассу, одесскому Дому профсоюзов, Олесю Бузине и харьковскому сопротивлению взаимностью: она отказала им в распределении на них европейских свобод и ценностей. «Ну пусть тогда вас убьют», – сказала Европа.
В Донбассе я наблюдал удивительную вещь: стало понятно, сколько в процентном отношении приверженцев «европейских ценностей» внутри русского мира. Не более 10% – и в большинстве своём это буржуазия, а также часть молодёжи с высосанными мозгами и забывшая имя своё. Когда в Донецке и в Луганске победили народные революции, буржуазия съехала фактически целиком. Все их «Рублёвки» категорически опустели. Уехали олигархи, менеджеры высшего звена, футболисты, их любовницы и содержанки, управленцы, иждивенцы и (крайне редкие) идеологические западенцы.
Глядя зимой 2022 года на Россию, я увидел, как Донбасс начал воспроизводиться и у нас.
Пустели Рублёвки, разъезжались элиты.
Оставались люди, которые желали быть русскими. Они родились русскими и привыкли к этому. Их это не тяготило.
Болезненный парадокс в том, что «европейские ценности» так и остались лежать в идеологическом основании нашей государственности.
Не съехавшая часть российских, управляющих нами элит в основной своей массе выросла, помня о незыблемости принципов рыночной экономики, о либеральных правах, о счастье быть причастным к лондонским финансовым клубам и к голливудской мечте.
Но это как если бы революцией в Донбассе руководил, например, олигарх Ахметов. Он ведь тоже по-своему любил людей Донбасса.
Но он, безусловно, слил бы всю эту их
