была обречена, но военная теория в тот день не работала… совершенно. Дивизия генерала Иоффе пошла в наступление через пески, южнее дивизии Таля. Никаких оборонительных укреплений и частей египетской армии здесь не имелось, поскольку считалось что пустыня в этом месте с ее песчаными дюнами непроходима. Дивизия генерала Иоффе прошла в этих песках: на сдутых шинах, юзом, на животе… один черт по сегодняшний день знает, как целая танковая дивизия прошла эти несколько десятков километров в непроходимой пустыне. Когда лучшая Четвертая египетская танковая дивизия спешила, чтобы ударить прорвавшимся на севере израильским танкам во фланг, она совершенно неожиданно сама получила удар во фланг от проползших через пески танков генерала Иоффе. Причем дивизия Иоффе не устраивала никаких кавалерийских атак, израильские танки расстреляли египетские танки с внушительной дистанции. Потеряв всего несколько машин, они уничтожили больше 80 вражеских танков из 200 имевшихся. Израильтянам всегда приходилось выходить из сложного положения, так было и с танками. Им продавали только старый бронетанковый хлам, они его переделывали, но пытались малыми средствами решить большие задачи. Лучшим таким малым средством оказалось отличное 105-миллиметровое французское орудие. Его еще немного доработали, и отличительной чертой израильских танков стала бо́льшая дальность стрельбы; если к этому добавить великолепную подготовку экипажей, то становится понятно, как танковая дивизия Иоффе расстреляла Четвертую египетскую танковую дивизию с большого расстояния практически без потерь. Израильские танкисты просто очень хорошо стреляли из отличного и дальнобойного орудия с дистанции, на которой египетские танкисты не в состоянии были ответить. Эти лишние несколько сот метров в дальности артиллерийского боя и отличное умение стрелять решили ход главного, потому как единственного, танкового сражения в Синайской пустыне.
Однако главные события разыгрались на центральном участке Синайского фронта. Основная дорога на Запад к Суэцкому каналу проходила через местечко Абу-Агейла. Здесь были построены самые крупные египетские оборонительные укрепления, взять которые считалось делом невозможным. Атаковать центральный укрепрайон предстояло дивизии генерала Шарона. Сражение при Абу-Агейле оказалось решающим не только в ходе Синайской кампании, но и стало поворотным моментом во всей Шестидневной войне. Чтобы прорвать египетскую оборону на севере, дивизии генерала Таля понадобилось 2 часа, чтобы взять укрепрайон в Абу-Агейле дивизии генерала Шарона понадобилось 28 часов, и это оказалось невероятно сложно. Однако к полудню 6 июня египетская оборона была прорвана. Важнейший узел всех синайских дорог оказался в руках израильтян, теперь они могли с легкостью перебрасывать свои танки в любом синайском направлении, в то время как египетские танки не могли высунуть нос из мест своей дислокации, опасаясь налета вражеской авиации. Никто так хорошо не понимал, насколько катастрофическим оказалось 6 июня положение египетской армии, как маршал Амер. Стоявшие в первом эшелоне 3 пехотные дивизии израильтяне разрезали своим танковым кулаком как масло раскаленным ножом. Пехота разбежалась теперь по пустыне, и толка военного от нее больше не было никакого. Стоявшие во втором эшелоне 4 танковые дивизии из-за того, что случилось с египетской авиацией, представляли собой, как мы уже сказали, мишень в тире. Любое их выдвижение было смерти подобно. Причем одно такое выдвижение египетские танкисты в первый день войны уже сделали, и оно закончилось полным фиаско, хотя израильтяне тогда еще не могли использовать самолеты. К утру 6 июня уже были полностью уничтожена не только египетская, но и вся остальная арабская авиация, задействованная в боевых действиях. Небо было полностью в руках безжалостного противника. В Синайской пустыне имелось всего несколько дорог, а вытянутая вдоль дороги посреди песков колонна техники была идеальной целью для самолетов. Осознавая сложившуюся обстановку, маршал Амер принимает фатальное для своей армии решение – отдает приказ начать немедленно отступление к Суэцкому каналу. Отступление даже в обычных условиях является крайне сложным военным маневром, требующим тщательной подготовки, а главное достаточного времени. Маршал Амер отдал приказ отступить за 24 часа, иными словами, он приказал своей армии бежать, а не отступать. И армия побежала… бросая все, что не имело колес, не оказывая сионистам никакого сопротивления, в полном ужасе и тотальной панике на запад, домой, в Египет. Именно за этот приказ на него после войны обрушился шквал обвинений чуть ли не в предательстве. Почему маршал Амер так поступил? Вероятно, он пытался выбрать из двух зол меньшее. Шестидневная война была самой молниеносной в истории. То, с какой скоростью израильтяне наносили неожиданные удары, было невероятно. Именно на этом строился весь их расчет – привести никогда никуда не спешащего арабского противника в замешательство, чтобы вызвать в его рядах панику, а для этого бить надо очень быстро, и там где не ждут. Маршал Амер первым понял, насколько молниеносной была происходившая у него на глазах война. Когда 6 июня он видел густые клубы дыма, подымавшиеся над Абу-Агейлой, когда ему донесли, что Шарон взял укрепрайон и все синайские дороги теперь в руках израильтян, он понимал как никто другой, что затравленный «сионистский зверь» сейчас разорвет его армию в Синайской пустыне без всякой жалости. Маршал Амер сам травил сионистов с каждой трибуны, угрожая им всеми возможными карами господними, а потому знал, насколько безжалостными были ближневосточные нравы. Но самое невероятное заключалось в том, что маршал Амер, скорее всего, в такой сложный час рассчитывал больше всего на здравый политический смысл своего противника – добить Египет полностью в Синайской пустыне Израилю было политически невыгодно. Такое оскорбление арабы сионистам не простили бы никогда.
Прорвав египетскую оборону, обладая полным господством в воздухе, продвигаясь вперед невероятно быстро, израильская армия смогла бы за день – два дня дойти до Суэцкого канала, окружив таким образом египетскую армию в Синайской пустыне. Скорее всего окруженные войска сдались ли бы через несколько дней, их моральное состояние уже 6 июня было катастрофическим, попади они в окружение и под непрерывными бомбежками израильской авиации, сомнений в капитуляции не было бы никаких. Такой поворот событий оказался бы настоящей катастрофой не только в арабском, но и во всем остальном мире. Сто тысяч египетских солдат и офицеров в плену у сионистов не смог бы объяснить ни один арабский политик даже такой популярный как Гамаль Абдель Насер. В руки бы к Израилю попала та тысяча советских танков за которые Египет еще должен был расплатиться с СССР, а ведь кроме них в пустыне имелось больше тысячи советских артиллерийских орудий, больше тысячи бронетранспортеров, системы ПВО, огромное количество стрелкового оружия, включая новейшие противотанковые ракеты. Все бы это досталось сионистам, этого вооружения хватило бы, чтобы дважды вооружить регулярную израильскую армию. Такого позора, особенно перед Советским Союзом, было бы естественно
