Ознакомительная версия.
– Эмигрант? – коротко спрашивает Федя.
– Пытливый путешественник, – отвечает Иван.
– Слушай, – говорит Варя подруге. – Надо зайти к нашему старику, рассказать, где мы собачку похоронили. Мы обещали.
– Все, это без меня, – злится Ксана. – Иди сама. Он вообще ничего не соображает, ты что, не поняла?
– Нет, он соображает, но волнами. Волна ясная, волна темная. Напоминаю, что мы обещали.
– Я не пойду.
– Очень печально, что нация, к которой я принадлежу, – говорит Варя, – отличается чертами и свойствами, которые я ненавижу. Например: лживость, вороватость и невыполнение обещаний.
– Я, кстати, наполовину украинка. Я наполовину отделилась вообще!
– Да, отвечает Варя, – украинцы меньше врут. От лени. Им лень что-то скрывать, оправдываться. Им не нужно создавать привлекательный образ себя, потому что они уверены, что и так прекрасны. Это заблуждение. Что касается выполнения обещаний…
– Все, я иду. Достала!
– Домой пора, – говорит Эльвира Юре. – Животных моих кормить. Пошли на вокзал. Я сегодня с утра бегаю.
– Ты на поезде?
– С Балтийского. Пошли, я там тебе кое-что… найду. Место знаю.
Дети идут к вокзалу.
– А ты все-таки кто по национальности? Мне без разницы, честно.
– А ты приезжай к нам, я тебе расскажу. На лошади прокачу. У меня тарзанка есть, покрутимся. Ты водку пьешь?
– Нет, никогда, и не буду.
– У меня две бутылки закопаны. На свадьбе нашла, у нас свадьба была у соседей.
– Ты и у соседей… находишь? Это нельзя – у соседей…
– Да у них столько было! Весь поселок три дня пил, еще осталось!
– Нельзя у соседей, – упорствует Юра.
– А на рынке можно? Какая разница? Мы все соседи!
– На рынке им ничего не будет от одного помидора. А у соседей воровать – это вообще…
– Что «вообще»? Говори, договаривай, – сердится Эльвира.
– Ты на себя переложи. Пришли бы к вам соседи и ваши вещи… нашли. Тебе бы как, понравилось?
– Я с ним как с человеком, – поразилась Эльвира. – Хожу, гуляю… Кормила его… Вот связывайся, с вами, с русскими.
– Русские тебе не нравятся – живи со своими.
– Вы предатели! – крикнула Эльвира. – Знаю я вас! Все загребут, всех используют, а потом кинут – и ты же сам виноват у них.
– Я пошел, – отвечает Юра.
– Поверьте, я сам – старый революционер, – говорит Космонавтов. – Диссидент, можно сказать, – прирожденный отщепенец. Я всегда был против. Как что случится – я тут, и я против. Одинокий и гордый, как Люцифер! Но вот что я вам скажу, молодые люди. Есть хорошая эфиопская пословица: не хватай леопарда за хвост, а если схватил, то не отпускай. А вы дергаете леопарда за хвост, потом отпускаете, и неудивительно, что он вас – хам! – и сжирает. Смелее надо! Проще, грубее и тверже! Слушайте реальных людей, берите у них реальные бабки и валите власть…
На этом месте речь Космонавтова пресеклась – Федор зашел к нему за спину, нажал пальцами за ушами, и тот вырубился.
– Достали провокаторы, – объяснил Федя Лере. – Пусть отдохнет. Зачем ты его мне притащила?
– Никакой он не провокатор, – сказала Лера, – просто болтун.
– Ты опускаешься, – говорит Федя, – опускаешься ниже и ниже. Глазам больно смотреть на тебя. Как только связалась с Максимом, стала опускаться. Благородным людям нельзя связываться с низшими организмами. Пойми, Максим из другого мира! Он оттуда, где есть какие-то уик-энды, где кривоногие уроды ездят на джипах не с женщинами, а с телками, где говорят на собачьем языке… Там нет, не может быть ничего, что оправдывает жизнь человека, – ни настоящего труда, ни творческого гения, ни поиска веры, ни чистоты, ни благородства! Никто из этих кабанов никогда не мечтал стать хоть на крошечку лучше! Они лопаются от самодовольства! И ты – звезда, божество, сама красота, – ты идешь к ним учить собачий язык, тратить их поганые бабки на поганые тряпки…
– Ты мне письма писал, а он подошел и взял, как хозяин. Почему ты меня отдал?
– Я дрался, – отвечает Федя, – руку ему прокусил… Ты мне истерику закатила. Кричала, что любишь его, а я придурок. Лера, брось его. Пусть он женится и сидит с пулеметом в Озерках.
– Федя, я не могу, – отвечает Лера. – Ты не знаешь… Я беременна, мне завтра в больницу на аборт… Он мне даже денег не дал! Нашла по дешевке…
– Он говорил – вы давно не встречаетесь.
– Врет. Наглая свинья. Глазки маленькие, тухлые… Ненавижу! У меня вот тут все запеклось от боли. Нельзя, чтоб вышло, как он хочет. Не должен он рулить. Ты с властями борешься, а он и есть настоящая власть! Пойдем к его девушке, к родителям, устроим скандал…
– Стыдно, Лера!
– Ничего не стыдно! С подлецами надо, как они делают, так им делать, и еще круче!
– До сих пор кривые методы борьбы были запрещены вашей команде, – подал голос Космонавтов. – Добро должно было быть чистеньким, а злу разрешалось все. Игра скоренько, всего за два тысячелетия, зашла в тупик. Что делать? Разрешить добру тоже мухлевать? Но тогда исчезнет разница между командами… Сложный вопрос! Нехорошо, юноша, вы поступили со мной, русским писателем-фантастом, ослабшим от алкоголя и новых впечатлений.
– Быстро вы очнулись, – удивляется Федя.
– Я расплатилась по полной программе, за все расплатилась… – говорит Клара. – У меня больше не было детей… Когда я уезжала, мальчику исполнилось три года. Я была уверена, что с Анной ему будет гораздо лучше, чем со мной. С мужем мы скоро расстались, я вышла замуж за другого, он сильно болел последнее время… Я не могла приехать… Я посылала деньги, три раза. Я не знала, что Анна умерла! Дедушка, умоляю…
– Не называй меня «дедушкой». Я вычеркнул тебя из своей жизни.
– Но это правда! Я дочь твоей дочери Эммы, сестра Анны, и этого ты не можешь зачеркнуть!
– Могу, – ответил Иеремия. – Я зачеркнул в уме советскую власть, и она закончилась. Я зачеркнул мысль о… конце жизни, и я живу. Мой правнук думает, что Анна, его мать, умерла. Для чего ему какая-то распутница из-за границы? Или ты надеешься соблазнить его своими грязными деньгами? Он серьезный, чистый мальчик.
– Как он выглядит? Он красивый? Он учится?
– Тебе незачем это знать. Ты давно сделала свой выбор. И не изображай из себя героиню трагедии. Небось когти свои она покрасить не забыла! – Иеремия указывает на свежий Кларин маникюр.
Варя и Ксана снова у дверей 21-й квартиры. Открывает та же девушка.
– Ну вы опять? – удивляется она. – У дедушки гости. Ладно, проходите. Про вас никаких не было инструкций. А то пришла такая, и прет как таран. У него сидит.
– Может, в другой раз? – норовит отвертеться Ксана.
– Пришли уже, – коротко отрезает Варя. – План захоронения давай.
Эльвира догоняет Юру.
– Нормальные ребята так не поступают! – говорит она. – Надо спасибо сказать!
– Спасибо.
– Да мне тебя жалко стало! Я видела, как ты мамку тащил. Такой худой, некормленый…
– Я нормальный.
– Да я ничего у соседей не беру, – примирительно говорит Эльвира. – Водку только. Думала, дядькам дам, чтоб качели сделали. Го д прошу качели. Ну что ты будешь делать – вот такая жизнь, даром никто ничего. Черт с тобой, пошли тебя до дому доведу.
– Ты не обижайся, но это, правда, такой закон – у соседей нельзя. Я в коммуналке живу, знаешь, если бы мы все начали…
– Хватит, русский, грузить, я всосала уже.
* * *
– Слушайте, как вас…
– Брат Иван, – с готовностью отзывается Космонавтов. – Представляю из себя русское бунтарское начало, вечное сомнение, богоискательство, муки гордой совести.
– Вы не могли бы помучиться совестью где-нибудь в другом месте, кроме моей квартиры? – интересуется Федор. – Мне кажется, вы провокатор. А мне идти надо. Лера, я сегодня к Саше Гейнрихсу обещал зайти. Он что-то совсем плохой стал.
– Возьмите меня! – умоляюще вскинулся Космонавтов. – Я просто шутил… Я десять лет в Швейцарии… Писать совершенно не о чем. Тени, тени вместо людей! Только сейчас чувствую, как оживаю. Целый рой прекрасных образов проносится в бедной голове! И кто, кто поможет вам уничтожить пулеметного Максима? Только Иван Космонавтов!
– Космонавтов? – переспрашивает Федя. – Да вы в самом деле, кажется, писатель… Я что-то слышал…
– Давай возьмем его к Саше, – просит Лера. – Он в канале плавал… Прикольный.
– Сначала писал, а потом плавал?!
– Прикольный я, прикольный, – радуется Космонавтов. – Берите меня к Гейнрихсу, который стал плохой, – и ваш Гейнрихс станет совсем хороший! Кстати, я и денежный. Коньяк, виски, джин? В гости-то?
– Саша не пьет, – ответил Федя. – У него другие проблемы.
– Кокер? Герыч? Мария-хуан-анна?
– Да нет. Там тяжелый случай. У Сашки идея…
– Одна? – пугается Иван.
– Да. Одна.
– Я знал, я знал… – шепчет Иван. – Вот и сбылось.
– Что у вас сбылось?
– Мечта жизни. Я всю жизнь мечтал встретить русского человека об одной идее.
Ознакомительная версия.
