Так же беспощадно обвиняют Сталина еще в одном страшном грехе. Плодовитый Н.Зенкович сурово вопрошает: «Почему Сталин не поехал в Берлин принимать капитуляцию, а поручил это Жукову?» И опять не в силах раскинуть умом: почему те же Черчилль и Трумэн не поехали, а послали своих генералов? Да потому, что это именно их дело― принимать капитуляцию.
Зато без конца мусолят несуразную выдумку о том, будто Сталин хотел лично принимать Парад Победы 24 июня 1945 года и непременно на белом коне. Нет, мол, ничего слаще и отрадней, как на 66-м году впервые в жизни лихо взлететь в седло и под гром музыки при великом многолюдстве прогарцевать по Красной площади на борзом скакуне. Ах, не удалось!.. Да ведь если уж так мечтал, то мог бы обойтись машиной, как позже ― Булганин, Гречко, Устинов, гораздо более молодые, как ныне ― Сердюков, уж вовсе юноша кризисной эпохи.
Коли я упомянул о Параде Победы, то нельзя не вспомнить, что Владимир Карпов писал, будто Сталин, поручая Жукову принимать Парад, втайне надеялся, жаждал, мечтал, чтобы тот, объезжая войска, свалился с лошади и «всенародно опозорился». Вы поняли? Вождь народа, Верховный Главнокомандующий мечтал, чтобы его прославленный заместитель грохнулся на брусчатку Красной площади и величайшее в истории Родины торжество обернулось бы вселенским позором ― так, мол, он ненавидел своего заместителя! И представьте, пользуясь своим положением, этот биограф, получив после смерти Жукова доступ к его архиву и к переизданию его «Воспоминаний», сумел в их 11-е издание, вышедшее в дни самого яростного поношения Сталина, всунуть туда (т.3,с.308) придуманный им разговор Сталина и Жукова, из коего-де следует: да, Сталин жаждал превратить Парад Победы в Парад Позора.
Так вот, для Сталина на Параде Победы достаточно было и того, что гитлеровские штандарты и власовско-ельцинские триколоры швырялись к подножию Мавзолея, на трибуне которого стоял он. Советский народ понимал, что в высшем смысле Парад принимал Сталин.
А еще В.Жухрай измыслил «личную секретную службу Сталина», а его ученик В.Вахания накатал целую книгу в 400 с лишним страниц, которую так и озаглавил. Ну, я вам доложу, это надо читать, чтобы развеселиться, если настроение плохое. Например, генерал этой службы Николаев «сов. секретно только для т. Иванова», т. е. для Сталина, докладывает ему, что застрелился Ян Гамарник, начальник Главного Политуправления Красной Армии. А генерал Джуга столь же секретно извещает Сталина, кто расстрелян по делу Тухачевского. А в конце пишет, что при этом на всякий случай «в район Москвы подтянута Первая конная армия Буденного, созданная товарищем Сталиным». А дело-то происходит в 1937 году, а Первую конную-то расформировали еще в 1923-м.
Усердие «секретной службы» иной раз доходит до того, что они докладывают Сталину, кто выступал, что говорил на заседании Политбюро, на котором он, Сталин, сам присутствовал и даже председательствовал.
А тут еще доктор исторических наук, профессор, член аж трех Академий, в том числе Академии военных наук Г.А.Ку- манев, в книге «Рядом со Сталиным» пишет, что в 1968 году встречался с Главным маршалом авиации А.Е.Головановым. Что же Голованов рассказал Куманеву? А вот, например: «В октябре 1941 года, когда враг стоял у стен столицы, Ставка послала в Перхушково, в штаб Западного фронта, армейского комиссара Степанова для выяснения положения на фронте. Мне довелось в это время быть в Ставке. Степанов, ознакомившись с положением дел, звонит в Ставку. Телефоны у Верховного были усиленные, и все было слышно».
Этот эпизод задолго до академика Куманева поведал миру тот же Феликс Чуев. Но у него Степанов вовсе не посланец Ставки, а член Военного совета Западного фронта. Поразительное дело! Ну как люди пишут о войне и не соображают, что их же легко проверить. Ведь известны все командующие фронтами, армиями, начальники их штабов, члены Военных советов и т. д. за всю войну. На Западном фронте ими были такие высокопоставленные люди, как Пономаренко, Булганин, Мехлис… И никакой Степанов там не числился.
Рассказ Голованова начинается так: «Жуков написал, что 6 октября Сталин спрашивал: отстоим ли Москву ― и он ответил: отстоим. А на самом деле Жуков предлагал сдать Москву, и так оно и было бы, если бы не Сталин». Однако дело в том, что Жуков не называл 6 октября, он в этот день был в Ленинграде, а писал об этом эпизоде так: «Не помню точно, какого числа…» То есть он, как все люди, кое-что не помнил, забывал и признавался в этом. И дальше: «это было вскоре после прорыва немцев на участке 30-й армии Калининского фронта и на правом крыле 16-й армии ― мне позвонил И.В.Сталин…» А на предыдущей странице ― читать надо! ― он пишет, что этот прорыв произошел 15 ноября. Вскоре после этой даты Сталин его и спросил: «Мы удержим Москву?» Раньше и быть не могло. Явившись из Ленинграда, Жуков сразу отправился на фронт, изучал обстановку, 10 октября он был назначен командующим Западным фронтом, и всю свою энергию направил на оборону.
Но слушайте дальше куманевского Голованова: «Степанов докладывает Сталину, что он посоветовался с местным руководством!!), и местное руководство!!) считает…» Стоп! Это что за местное руководство― райком партии, райсовет, что ли, или правление колхоза?
И что же считало «местное руководство»? Оказывается, «что штаб фронта надо уводить(!) за Москву, видимо, в Арзамас». Профессор, вы знаете, где сей Арзамас, к тому времени прославившийся в веках только своими гусями? Это от тогдашней линии фронта километров, поди, 500 по прямой. И вот «местное руководство» в лице командующего фронтом Жукова, члена Военного совета Булганина и начальника шта- 6а Соколовского хотело перебраться туда и из этой тихой гусиной глубинки храбро руководить войсками, сражающимися западнее Москвы. Вы соображаете, академик, в каком свете изобразили и Жукова, и Голованова?
Но чем же все это кончилось? О, ради концовочки все и придумано… «Сталин спросил: «Товарищ Степанов, узнайте у товарищей, есть ли у них лопаты» ― «Какие лопаты?» ― «Все равно какие». ― «Есть лопаты! А что с ними делать?» ― «Товарищ Степанов, передайте вашим товарищам, пусть роют себе могилы. А мы не уйдем из Москвы. Ставка остается в Москве». Вот как тверд был товарищ Сталин и непримирим к трусам да паникерам, желавшим сдать Москву. Прекрасно! Благодаря своим высоким художественным достоинствам байка сия пользуется большой популярностью у патриотов-жукофобов.
Доверчивость и простодушие иных авторов просто изумляют. Вот Ю.В.Емельянов, автор фундаментального двухтомника «Сталин», замечательной книги «Сталин перед судом пигмеев» и других интересных книг. Человек― знающий, честный, талантливый. И вдруг поверил пустопорожним воспоминаниям сына Берии ― Серго. Тот изображает себя человеком, который тоже, как Жухрай, уже в юные годы пользовался беспредельным доверием Сталина. Пишет, что в 1943 году, будучи курсантом Военной академии связи, участвовал в техническом обслуживании Тегеранской конференции. Возможно, но при этом еще уверяет, что Сталин без него просто шагу ступить не мог, беседовал с ним ежедневно часа по полтора, то и дело просил совета: «Как думаешь, что на такое предложение ответит Рузвельт? А Черчилль хитрит, ты замечаешь?» и т. п.
Но это что― хвастовство, и только! Автор же верит и болтовне о том, что Сталин с помощью юного советника подслушивал разговоры Рузвельта и Черчилля. Неужели не ясно, как это выглядит― Сталин пригласил Рузвельта поселиться в советском посольстве и стал подсматривать за ним в замочную скважину, подслушивать с помощью «жучков» его разговоры с Черчиллем… Сами обстоятельства, изложенные в воспоминаниях Серго Берии, начисто опровергают его же ложь. Неужели трудно понять, чем могло это обернуться в случае раскрытия. Зачем же этот вздор подхвачен?
А вот доктор исторических наук Ю.Н.Жуков, автор книги «Иной Сталин» (М., Вагриус. 2003). Однажды у него состоялась беседа с корреспондентом «Нашего современника» В.Зубко- вым. Имея в виду советскую эпоху, КХЖуков сказал: «Всякого рода фантазий на исторические темы хватало и раньше, но особенно обильно они сыпались на нас в период «перестройки», когда общество стояло перед решающим выбором» («НС», 2004, № 12). Сразу надо заметить, во-первых, что как сыпались, так и сыплются, ныне― даже гораздо обильней. Во-вторых, это чаще всего не пустые фантазии, а злобная сознательная клевета с целью деморализации народа. Наконец, никакого выбора у советского общества, в сущности, не было. «Перестройка» началась под вдохновляющими призывами «Больше социализма!», «Демократия!», «Даешь ускорение!» и т. п. А в конце концов, с помощью изощренной лжи, бесстыдных манипуляций демократы завели нас в джунгли дикого капитализма, где народ, как и было задумано, стремительно вымирает. Выбор же у нас был только однажды, когда мы 76 процентами голосов сделали его в защиту единого Советского Союза. Но предатели и враги народа Горбачев, Ельцин, Чубайс, вся продажная власть, выполняя волю Америки, наплевали на этот выбор многомиллионной страны…
