Ознакомительная версия.
Любая выставка «современного искусства» – это эстетическая проекция дегенерации эпохи.
15. В музыке последнего века – также имеется упрощение. Бродвейский мюзикл пришел на смену классической опере. Нет, хороший мюзикл – это прекрасно! Мы говорим лишь о формальном упрощении музыки. И джаз, и рок, и битлы – это прекрасно. И роковые обработки классики, собирающие полные залы, – это тоже прекрасно. Но: серьезная музыка стала именно «классической» музыкой. Знатоки и любители ломятся. Но писать ее сейчас – вне моды дня. Она «несовременна». «Современная» – проще или много проще.
16. Мода! Ни в чем, наверное, контркультура не проявляется так, как в моде.
Назначение моды – дресс-код. Функция моды – социальная идентификация. А вот эстетика моды – неотрывна от всей эстетической сферы социума.
Европейская мода много веков предъявляла достаток и социальную значимость через явно дорогие ткани и кружева, золотые побрякушки и драгоценности. XIX век выступил с унификацией мужских мод – черное и белое, сукно и полотно, резкое упрощение покроя. Дамские моды держались пышности упорнее, вплоть до накладных ягодиц, – но кринолины и корсеты, корсажи и шлейфы, буфы и рюши, – тихо уплывали в прошлое. И тут грянули войны.
Винтовка и пулемет содрали с войск яркую мишуру. Офицеры оделись в хаки. Традиционное воинское убранство – перестало быть таковым. Герой слинял в одночасье. Какие разноцветные мундиры?!
Война легла страшным рубежом между еще XIX и уже XX веком. За ней – о: кстати о моде! Женщины задрали юбки так, что бабушки умерли бы от ужаса. Сначала открыли щиколотки, и тут же икры, и – вот и колени! А эти купальные костюмы – боже, трусы и лифчики, и все!..
По сравнению с веками прошлыми – одежда стала гораздо проще – раз, гораздо унифицированнее – два, и гораздо откровеннее – три. На мужчинах изменения легче прослеживать – у них считанное число предметов туалета.
Сначала отказались от шляп. Потом – от шарфов. Потом – от галстуков.
Женщины пошли по улице с обнаженными до лобков животами, и ягодицы полезли из брюк.
О золотые шестидесятые! – вошли в моду рваные джинсы и как бы грязные майки. И туфли на босу ногу. И недельные щетины.
Таким образом. Сегодняшний франт. Обозначает себя часами, по которым только знаток различит их дикую цену. Аналогичных достоинств ботинками. Сорочкой средней паршивости вида, с лейблом самых дорогих домов. А именно: значение моды – перешло к значению знака моды. Оригинал и подделка неразличимы! и только наметанный глаз знатока отличит престижное от позорного.
Но главное и принципиальное: из шикарного дома идет к шикарной машине обтерханый небритый вахлак, барахло которого дорого и престижно, но вид имеет помойный. Вахлаки пьют дорогое пойло в шикарном кабаке, а на человека в отглаженном костюме и красивом галстуке смотрят как на плебея. Красота, аккуратность, яркость, броскость, – это пройденный этап. Неброскость, небрежность, псевдонеряшливость, – это стиль.
Это контрмода. Контркультура в моде.
17. Все внешние визуальные проявления контркультуры могут быть объединены понятием «контрэстетика». Это относится ко всем родам и жанрам искусства, чистого и прикладного.
18. Красота сменяется «контркрасотой», если вам угодно называть контркрасотой уродство. И волны этой контркрасоты расходятся широко, затапливая души сточными водами гниющей цивилизации.
19. В кино, этом важнейшем из искусств, возникает спрос на унтерменшей. Мэрилин Монро и Керк Дуглас остались в прошлом. Герои и героини являются из королевства кривых зеркал. Теперь у них грязные волосы, корявые лица, нескладные фигуры. У киношного Александра Македонского лицо плачущего педераста, Иван Грозный – помойный бомж в белой горячке, Робин Гуд – одутловатый и тормозной неудачник; и вместо комплекса величия – комплекс неполноценности на фэйсах лузеров. Режиссеры назвали это: показать внутренний мир человека. Они путают внутренний мир с содержимым кишечника. Герой выработан – подайте мелкого человечка в герои!
Восстание масс продолжается. И жажда загнать быдло в хлев нарастает.
Так вдобавок режиссерам надоели радостные цвета экрана, и в моду вошло глушить изображение сине-черной глухой гаммой с недостатком света. Это «стильно».
20. Люба ж ты моя, 68-й годочек! Отгремели твои петарды, отплескались флаги, отгромоздились баррикады студенческих кварталов и отзвенели бутылки с молотовскими коктейлями, полыхая огнем в черствеющей памяти.
И испражнялись прилюдно, отрицая ваши приличия. И совокуплялись публично, презирая вашу стыдливость. И матюгами поливали юные образованные девицы, обличая ваше ханжество. И курили траву, и воняли немытостью, и жили в свальном грехе. И не желали работать, и заводить семьи, и подчиняться правилам.
Вот это и был огненный знак на несокрушимой стене твердыни: «ВЗВЕШЕНО – ОЦЕНЕНО – ОТМЕРЕНО». Кончен бал, погасли свечи, пиздец котенку. Свободная и гуманная цивилизация – своей передней линией, своим юным поколением, отрицала себя, отравляла себя, уничтожала себя.
Это было крайнее проявление контр-цивилизации. Она – отрицала все. Государство, труд, семью, мораль.
Пророк и теоретик «третьей волны», аналитик «футурошока», кровник мой и земляк Элвин Тоффлер постигал это как переход к иному, неведомому и неотвратимому, но естественному и прогрессивному будущему. Да нет, умный старик… Конец цивилизации еще не означает перехода к новой цивилизации и необходимость приспособиться к ней. Системное крушение означает крушение системы (пардон кто понял). Новая цивилизация начнется с принципиально другого: именно с синтеза элементов в системные блоки.
21. Распад социальной ткани ведет к некрозу всего социума, но отнюдь не к перерождению его заживо в новый социум. Сначала старый социум сдохнет, удобрив останками оголившийся пустырь Истории. А потом, через века, из буераков дикости, прорастет на этом месте новый социум, стараясь вобрать крохи прежней культуры, которые уцелели в памяти.
22. Шо мы называем контр-цивилизацией?
Контр-цивилизация – это когда цивилизация в своем развитии, в эволюции своей, всеми своими принципиальными и основными проявлениями переходит меру и диалектически превращается в свою противоположность, отрицая себя самое. Если не нравится вполне архаичное слово «самоё», церковнославянский рудимент в коктейле блатного жаргона, поставьте «саму».
Государство постепенно дает все больше свободы гражданину – и впадает в анархию, из которой некогда и возникло как система координации нужд и усилий.
Мораль расшнуровывает корсет, сбрасывает парик… и в конце концов голая толпа в животной естественности превращается в первобытное стадо троглодитов, с которого все началось.
Гуманизм превращается в подлую трусость.
Доброта превращается в слабость.
Толерантность превращается в отрицание истины и безразличие.
Сила становится слабостью, ибо ее все равно нельзя применять!
Жрите, шакалы! Я не из вашей стаи.
23. И оформилась контр-мораль. Обобщение этого всего на базовом уровне эмоций и человеческих отношений. На уровне представления о должном в деяниях наших грешных.
И девка, принесшая в подоле, стала более почетным членом общества, чем мать в семье. Матери-одиночке – помощь и сочувствие государства в первую очередь.
И гомосексуалист стал более неприкасаемым, чем нормальный мужчина. Извращение получило название «нетрадиционной сексуальной ориентации». Так стрелка компаса может указывать на выгребную яму: это нетрадиционный компас. И за публичное неодобрение всовывания члена в мужскую задницу в цивилизованных странах уголовно наказывают. А извращенцы устраивают свои парады, где театрально демонстрируют свои ласки извращенцев, а полиция их охраняет, а муниципальные чиновники идут в первых рядах.
И СПИД, в основном получаемый гомосексуалистами через прямую кишку любовника или наркоманами через общий шприц, нельзя называть стыдной болезнью, а надо жалеть и лечить, и только.
Не стыдно быть наемным убийцей – о них снимаются добрые и веселые кинофильмы. Не стыдно избирать проститутку в парламент – а что? она тоже имеет право! Не стыдно быть вором: а пусть сначала суд докажет, а мы через дорогого адвоката оспорим его решение.
Нельзя казнить садистов-детоубийц, это негуманно. Хотя их мало порвать на мелкие куски. Социуму запрещено избавлять себя от социальных раковых клеток!
Исчезло слово «честь». Это уже понятие историко-литературное. У царских офицеров, у королевских мушкетеров, и легионеров и дворян была честь. Мы – а мы чего? мы по закону, для блага человека…
Если ты видишь насильника – его нельзя убить, нельзя изувечить, нельзя применить к нему оружие, и оружия иметь тебе нельзя. Можно его тихо оттащить и позвать милицию. То есть: невмешательство, социальная пассивность, асоциальность, – вменены в закон!
Ознакомительная версия.
