Прошла неделя беззаботной жизни. Вечером мы вернулись с прогулки в горы очень довольные, хотя муж и умудрился скатиться со склона. Возможно, немного было в том моей вины, так как я попросила его нарвать орехов, а куст лещины рос очень неудачно – на крутом склоне горы. Вернулись мы, значит, вечером в свой дом отдыха и узнали, что нам пришла телеграмма. Нет, самой телеграммы не было, просто приходил почтальон и не застал нас. Сейчас вечер, почта уже закрыта, но почтовый служащий живет здесь неподалеку.
Отправились мы с мужем к почтовому служащему. Он подтвердил, что телеграмма была, и даже две телеграммы, но их содержание ему неизвестно. Принимал телеграммы телеграфист, но он живет в поселке на верхушке горы, идти надо через лес, дорожка прямая, сама доведет.
Отправились мы к телеграфисту. В темноте идти по лесу было не очень легко, но вверх – еще туда-сюда. Добрались до поселка, разыскали телеграфиста. С большим сочувствием он сообщил нам содержание телеграмм. Первая была простая и в ней сообщалось, что ребенок заболел. Вторая была срочная; «Ребенок очень болен, немедленно возвращайтесь». Телеграммы мы так и не увидели, они лежали на запертой почте.
В жуткой спешке мы помчались обратно, до сих пор не понимаю, как в темноте, спускаясь с большой крутизны, мы ног не поломали и шей не свернули. Добравшись до дома отдыха, побросали вещи в чемоданы и отправились в путь. Автобусы уже не ходили, до ближайшей железнодорожной станции было десять километров. Муж тащил оба чемодана, один из которых, мой старый, еще оккупационный, был жутко тяжелый сам по себе, даже пустой. Тот самый, тяжеленный чемодан из свиной кожи, с которым я мчалась под обстрелом в сорок четвертом по замерзшему осеннему полю.
Около трех часов ночи мы добрались до станции и на каком-то поезде доехали к девяти утра до Вроцлава. Не помня себя от беспокойства, ввалились в агентство ЛЁТа, но билетов на самолеты до Варшавы не было. Правда, оставался один, забронированный для кого-то, и, если до двенадцати его не купят, мне его продадут. Я осталась в ЛЁТе ждать, а муж помчался на железнодорожный вокзал, чтобы ехать поездом. Тогда в любом случае один из нас доберется до Варшавы.
Стиснув зубы, дождалась я двенадцати, а вместе со мной ждала и переживала за меня молоденькая кассирша. Она продала мне билет с последним ударом часов, и я еще не успела отойти от кассы, как она в волнении крикнула:
– Бегите скорее, вон идет тот человек!
Я схватила билет и сбежала и уже в два часа была в Варшаве. Сын действительно был болен, причем неизвестно чем. Сильный жар, температура под сорок. Не помню как, но я моментально связалась с частным детским врачом, думаю, помогла тетя Ядя, но откуда я звонила врачу? У нас дома телефона не было. Врач поставил диагноз: воспаление лимфатических желез. Выписал лекарство, я купила его, принялась лечить сына, и через три дня он был здоров.
Только тогда я набросилась на родичей – неужели они сами не могли вызвать врача, если ребенок заболел, неужели для этого непременно требовалось давать панические телеграммы, доводя меня до безумия? Ну ладно, пусть бы дали телеграммы, но ведь одновременно можно было и врача вызвать, не ожидая моего приезда. Та же тетя Ядя с успехом помогла бы связаться с тем же врачом.
– Говорила я твоей матери, чтобы не волновать вас, – ответила Люцина, – но ты же ее знаешь...
Я только рукой махнула. Мать я действительно знала, о ее болезненной склонности к катастрофизму и панике писала в первом томе.
Раз уж речь зашла о болезни ребенка, должна сказать, что в таких случаях муж бывал просто незаменим. Как только кто-нибудь из сыновей заболевал и я, сама обеспокоенная и взволнованная, сообщала мужу эту новость, тот лишь радостно отзывался:
– Заболел? Чудесно! Вызовем врача, и тот сразу вылечит малыша.
И такая убежденность звучала в голосе мужа, что я моментально успокаивалась. Да и по опыту знала – он прав. Вызывали врача, и он быстро ставил ребенка на ноги. Правда, за исключением одного случая, но это произошло значительно позже и при весьма драматических обстоятельствах.
Летом следующего года мы все трое – муж, я и ребенок отправились отдыхать в Венгерскую Горку, и там довелось мне пережить шок, когда на моих глазах муж с ребенком скатились с крутого склона этой Горки.
Думаю, на месте я не скончалась лишь потому, что не успела: ребенок тут же засмеялся от радости, а муж быстро вскочил с земли, тоже живой и невредимый. Но вот уж при отъезде на вокзале в Катовицах я могла помереть десять раз.
В этой поездке у нас с собой был другой чемодан, так называемый эспандер, привезенный мужем еще из Англии, чудовищных размеров. Крышка его поднималась на петлях, благодаря чему вместимость монстра удваивалась, а кроме того, он обладал способностью, в случае необходимости, расширяться еще и во всех других направлениях. Не только приподнять, но даже сдвинуть с места эту махину я не могла. И вот с ней и маленьким ребенком нам предстояло втиснуться в поезд Катовице – Варшава.
Представление на вокзале началось в двадцать два тридцать. Тесно сбитая толпа запрудила перрон, хуже, чем во времена оккупации. Поезда еще не поставили, но было ясно, что вот-вот начнется штурм, будущие пассажиры настроились на борьбу не на жизнь, а на смерть. Один крепкий мужчина, возможно, еще как-нибудь бы и втиснулся в вагон, нам же. с багажом и ребенком, нечего было и надеяться. И мы пошли на отчаянную меру: наняли носильщика за безумную сумму в двадцать злотых, чтобы он внес наш чемодан и занял место в купе.
Носильщик легко отыскался, в те времена немного было таких расточительных пассажиров, народ жил бедно. И вот я с ребенком заняла безопасное место под стеночкой вокзала и с этих позиций с ужасом наблюдала за происходящим. Медленно подтянулся поезд, а муж все еще вел переговоры с носильщиком, где-то тоже в задних рядах ожидающих, и они с носильщиком почему-то вырывали друг у друга из рук злополучный чемодан. До предела раскаленная толпа ринулась по вагонам, и я стала свидетельницей невероятного факта.
Битву за чемодан выиграл носильщик. Повторяю, в тот момент, когда подали состав, он находился в задних рядах чрезвычайно решительно настроенной толпы. И вот, когда вагон второго класса (первых тогда еще не было) поравнялся с ним, он каким-то совершенно непонятным образом пробился со своим багажом через живую стену и влез в поезд первым! Клянусь всеми святыми, я видела это собственными глазами и до сих пор не понимаю, как ему это удалось, может, расталкивал народ своим шкафом? Ведь чемодан размерами был с хороший шкаф. А потом, секунды через две, он появился в окне вагона, и я подала ему в окно ревущего ребенка. Втиснуться в вагон нам с мужем удалось с большим трудом, хотя в распоряжении обоих были свободные руки. До самого отхода поезда я боялась, что в Варшаву отправится носильщик с нашим чемоданом и ребенком.
Ребенок рос, ему понадобилась прогулочная коляска. Как я уже говорила, Ежи был ребенком крупным, и в обычной коляске уже в возрасте полугода не помещался. Я пришла в отчаяние. Не говоря уже о хроническом отсутствии денег, в те годы было очень трудно купить прогулочную коляску. От полнейшей безнадеги я решилась приобрести лотерейный билет, хотя никогда в лотереях не участвовала. Билет стоил злотых десять, но для меня и это был большой расход. Тем не менее купила билет и сразу выиграла! Не поверила своим глазам, когда прочитала в газете, что на мой номер пал выигрыш в целых триста пятьдесят злотых! Коляска стоила триста тридцать или около того, не помню точно. Окрыленная, помчалась я в «Детский мир», и тут произошло второе чудо – выбросили коляски! Я немедленно приобрела коляску и потом, неимоверно гордая, возвращалась с ней пешком через всю Варшаву, а люди на улицах то и дело останавливали меня и спрашивали, где дают, а потом со всех ног тоже мчались в «Детский мир», на Братскую. В Польше как раз наметился демографический взрыв.
Во избежание недоразумений замечу, что позже ни разу ни в одной лотерее мне выиграть не удавалось.
С финансами в моей семье стало малость получше, потому что на третьем курсе Зигмусь Конажевский организовал мне потрясающую халтуру – переписывание статистических отчетов. Отчеты писали конструкторы, работавшие в поте лица день и ночь. Они получили срочное задание составить перечень всех столбов тока высокого напряжения, покрывающих Польшу от края до края. Требовалось при этом учесть множество факторов, начиная от вида грунта и кончая материалами, из которых делались столбы. Вот они в спешке и собирали все необходимые данные в своих списках, а я должна была уже их каракули переносить на нормальные чертежи, на кальку, вставляя в нужных местах формулы и схемы. С чертежами я всегда справлялась легко, основами конструкций уже овладела, о начерталке тоже имела понятие. Работала я быстро и с поразительной пунктуальностью, ничего не упуская. Платили щедро, семь пятьдесят за страницу, целое состояние!
