(function(w, c) { (w[c] = w[c] []).push(function() { try { w.yaCounter11286280 = new Ya.Metrika({id:11286280, enableAll: true, webvisor: true}); } catch(e) { } }); })(window, "yandex_metrika_callbacks");
«БАЛЕРИНА — ЭТО ЗВАНИЕ...» «БАЛЕРИНА — ЭТО ЗВАНИЕ...» Народная артистка России — в гостях у «ЗАВТРА» Марина Алексинская 15.08.2012
14 июня Мариинский театр дал балет "Легенда о любви" в честь балерины Аллы Осипенко. Этот балет ставил на Аллу Осипенко (Мехмене Бану) и Рудольфа Нуреева (Ферхад) Юрий Григорович в далеком 1961 году. Нуреев только начинал свою ошеломительную карьеру, а Алла Осипенко была солисткой театра, баловнем судьбы.
В 1956 году Алла Осипенко стала первой в Советском Союзе балериной, удостоенной высшей балетной премии — премией имени Анны Павловой. "Мы видели эфирную Аллу Осипенко, — писали французская пресса. — Она напоминает скорее благоухание, чудесный образ, чем танцовщицу из плоти и крови". "Не нахожу слов, — вторил Сергей Лифарь, — чтобы охарактеризовать поэтическую душу Осипенко, её воздушность линий, её лицо, утопающее в грёзах. Вся она русская, пушкинская — певуча и музыкальна! Она с гордостью может носить в себе свою павловскую преемственность".
"Легенде о любви" Осипенко с Нуреевым не суждено было свершиться. Зато сама Алла Евгеньевна стала легендой. Легендой Ленинграда. "Чудесный образ" балета — эмоции, переплавленные в отстраненность; балет — кисейный занавес, за которым… Россия, полная величия и берущей в плен красоты.
16 июня Алла Осипенко отметила 80-летие. А недавно побывала в Москве, где приняла участие в теле-проекте канала "Культура" "Большой балет".
"ЗАВТРА". Алла Евгеньевна, сегодня смысл и значение многих понятий размыты совершенно. Вот я хотела бы спросить у вас: что значит — балерина?
Алла ОСИПЕНКО. Сегодня об артистах Мариинского или Большого театра говорят "балерина". Даже у девочки хореографического училища спросишь: "кто ты?" И она ответит: "я — балерина". "Балерина" как-то стала профессией. Но это неверно. Профессия — танцовщица. А балерина — дарованное звание, звание Императорского театра. Кшесинская, Павлова были балеринами. Карсавина — балерина. Ваганова получила звание "балерины" после семнадцати лет работы в Мариинском театре, а до этого была танцовщицей. Вот ушло почти "заслуженная артистка" или "народная артистка", сегодня это не значит того, что значило в советское время. Остаётся только имя. И если к имени возможно добавить — балерина, то можно считать я ответила на ваш вопрос. Балерина — это звание. Это великое звание.
"ЗАВТРА". Кто из танцовщиц советской эпохи — балерины?
А.О. Вы знаете, я не была поклонницей Улановой, но Уланова — балерина в самом высоком значении этого слова. Конечно, балерина — Семёнова, у нас в городе — Дудинская, безусловно, — балерина. Всегда шли споры вокруг имени Шелест, у неё была непростая карьера, что-то, наверное, не ладилось в отношениях, но Шелест была выдающейся балериной.
"ЗАВТРА". Ваши личные пристрастия?
А.О. В разное время — разные пристрастия. Когда училась в школе, была страстной поклонницей Наталии Дудинской. Она была необыкновенно технична. Я завороженно смотрела на Дудинскую на сцене и понимала: мне таких высот никогда не достичь. С годами менялись привязанности, преклонения. Одно время была увлечена балеринами, которых я увидела на Западе. Это — русские балерины Вырубова (племянница фрейлины, что она тщательно скрывала), Берёзова, балерина Гранд Опера — Иветт Шовире. Они вызвали другое преклонение… нет, не тридцать два фуэте… Вы знаете, это был сложный для меня период, одним словом не скажешь.
"ЗАВТРА". Магия балерины, в чём она?
А.О. Я так скажу. Магия была и в Улановой, и в Плисецкой — двух таких абсолютно разных балеринах. Магия Дудинской была столь велика, что в Ленинграде её называли "эталоном" балерины. В Дудинской была интеллигентность, и это сильно отличало её от других. Она была безумно интеллигентна, интеллигентным был её танец. Одним словом — генеральская дочка. Дудинская могла нравиться, могла не нравиться, могла лучше танцевать, могла хуже. Но её интеллигентность публику зачаровывала. Сегодня даже нет таких. Сегодня можно говорить чаще: "хабалка".
"ЗАВТРА". А какие-то человеческие качества свойственны понятию "балерина"?
А.О. Видимо, свойственны… Шелест, любимая ученица Вагановой, была удивительно скромна. Шелест была из хорошей семьи, её отец был в Ленинграде знаменитым врачом… Сейчас говорят: "из хорошей семьи"? Так вот, Шелест — была из хорошей. Дудинская — дочь царского генерала, была удивительно достойна, но при этом она вела себя как премьерша… Премьерша в том старинном понимании слова. О скромности Улановой ходят легенды.
"ЗАВТРА". Из того старинного времени, перешедшего в советское, в Кировском театре работала Елена Люком. Хотелось бы вспомнить это имя.
А.О. Елена Михайловна Люком была очаровательна. С огромными голубыми глазами, нежная… Как танцовщица, она сохранила необыкновенную женственность. Неповторимую женственность. Такой женственной танцовщицы, как Люком, не было ни до, ни после. К сожалению, со временем всё это уходило. Люком училась в хореографическом училище, начинала работу в Мариинском театре еще в царские времена. Она пользовалась большим успехом, за ней ухаживали и молодые, и не очень молодые великие князья. А замужем она была за богачом, известным в Петербурге купцом Латониным. Она много рассказывала мне, как Николай, цесаревич еще, приходил на улицу зодчего Росси. Приходил он, конечно, к Кшесинской, но каждой балерине дарил конфеты. Помню еще, рассказывала, как она отдыхала на даче в Стрельне, и великий князь, не помню его имени, встал перед ней на колени, а в дверях появился Латонин (улыбается)… Елена Михайловна была человеком очень уютным. Когда спектакль проходил хорошо, она приходила в гримерную, давала конфету и говорила: "Едем пить шампанское!" И мы ехали к ней домой. А если спектакль проходил плохо, она не давала конфеты, не приглашала пить шампанское, а быстро одевалась, заворачивала вокруг шеи шарф — говорить уже было не о чем, и уходила.
До революции она жила в квартире из двенадцати комнат. Потом её выселили в одну комнату. И когда я приходила к ней в гости, она доставала из-под кровати бутылочку винца и говорила: "Алла, одна комната — это очень удобно". В комнате её, метров двадцать шесть, стояли и спальня "Наполеон" и столовая мебель из красного дерева… Я рада, что одно поручение Елены Михайловны выполнила. В 1956 году я впервые выехала на гастроли в Париж, и Елена Михайловна попросила меня передать её сестре небольшую посылочку. Я это сделала. И привезла еще от сестры подарок в Ленинград Елене Михайловне.
"ЗАВТРА". Тогда вы стали первой русской балериной, получившей премию Анны Павловой.
А.О. Вы знаете, я тогда не знала даже, что это такое — премия Анны Павловой. Тогда еще у нас никто не знал, что есть такая премия. Я вернулась домой и положила её в сундук и очень долго к ней не обращалась. Об этой премии я стала говорить уже совсем поздно, уже многие наши замечательные балерины были удостоены этой премии, и как-то было уже не очень удобно говорить, что первая была у меня. Сейчас диплом в театральном музее. На дипломе подписи Матильды Кшесинской, Ольги Преображенской, Сергея Лифаря… Там, в Париже, я встретилась с первой эмиграцией. Были еще живы поклонники величайших русских балерин. Они принимали меня, как подарок судьбы, потому что я была из Ленинграда. Я только тогда поняла: как люди могут любить родину. Они так любили Родину, Россию! И они не могли понять, что происходит теперь в России. А я была из Ленинграда-Петербурга, для них: и памятью о прошлом, и тем, что они не знали о настоящем. Я не знаю, виной ли тому та моя поездка в Париж? Но я понимаю — я люблю свою родину. Советский это Союз или не Советский Союз — это моя родина. И Невский проспект, где я родилась, где жила моя мама, бабушки — это моя родина.
"ЗАВТРА". Расскажите о своих педагогах.
А.О. Мне, моему поколению, повезло необычайно: у нас были удивительные учителя, педагоги. Моим педагогом была Марина Николаевна Шамшева. В Кировском театре она была просто балерина, не солистка, но она была удивительного ума женщина. Удивительно интеллигентна, кстати, из профессорской семьи, и муж её был тоже профессор. И вероятно её ум, её отношение ко всему окружающему вынуждало ее относиться к нам с какой-то повышенной требовательностью. Не просто с требовательностью профессиональной. Кроме профессионального обучения, которым она владела блестяще, Марина Николаевна заставляла нас интересоваться окружающим — музеями, литературой, то есть, она воспитывала личность.
