- Рентабельность этого бизнеса высокая?
- 26-27%. Стандартная наценка на производственные затраты - 100%. Стоимость куклы на рынке - от 20 тыс. рублей, ее производство - от 12 тыс. Бывают заказы гигантских размеров - например, персонажи ИКЕА Валюша и Андрюша, чья цена просто зашкаливает.
- Вам вообще нравится то, чем вы занимаетесь? Все-таки игрушки, зверюшки - несолидно как-то.
- Честно говоря, когда мы только начинали, над нами с партнером в институте все смеялись. Вечернее отделение, люди серьезные учились, с большими зарплатами, говорили «надо нефтью заниматься», а тут мы со своими куклами. Но мне нравится, интересный бизнес, компания растет, занимает 30% рынка. Сейчас вокруг нас столько компаний, брэндов, которые уже не знают, что придумать в борьбе за своего потребителя. Мы производим инструменты относительно нового, не замыленного, не приевшегося для российского рынка вида BTL-рекламы.
- Вы не рассматриваете возможность создания единого рекламного агентства?
- Своего - нет, только если рассматривать вариант объединения с уже существующим. Потому что руководить самими процессами BTL-акций - это колоссальный труд. Представляете, что такое 1000 студентов по всей Москве, которые одновременно должны выйти на улицы и раздать листовки? У меня было несколько заказов такого типа, я по дурости взялся. Это должны делать те, кто умеет управлять потоками людей, а не «Мастер Снап».
«БИЗНЕС», N62(327) от 10.04.06
Юрий Берестников
Предприниматель
Подготовка крупных сделок по лизингу авиатехники
Теория пинка
ТЕКСТ: Наталья Филатова
ФОТО: Александр Басалаев
Иногда большие дела рождаются благодаря каким-то совершенно незначительным подвижкам. Например, один непродленный отпуск привел к тому, что в 1991 году мастер запорожского моторостроительного объединения решил открыть кооператив и перестать подрабатывать у собственных рабочих. Юрий Берестников каждое свое дело начинал с «пинка под зад» от судьбы. Сегодня он занимается тем, что готовит крупные сделки по лизингу авиатехники для крупных банков, а начинал с идеи изготовления теннисной ракетки из титана. По его мнению, ничто не стимулирует человека лучше сильной неудачи.
- В 1991 году я жил в Запорожье, квартиры не было, зато была семья и маленький ребенок, а я работал мастером на Запорожском моторостроительном объединении. Зарплата у нас начислялась таким образом, что рабочие зачастую получали больше меня. Так что в свободное от работы время я был вынужден наниматься к собственным рабочим строить им дома, дачи: белим, красим, штукатурим…
Как известно, для того чтобы что-то началось, нужно получить хороший пинок под зад. Я такой получил от своего начальства. Пока я был в отпуске, у меня умер отец, отпуск мне продлить отказались, пришлось всех послать далеко и написать заявление по собственному желанию. Правда, тут как раз случился путч, и мое заявление пролежало без движения почти полмесяца - во время чрезвычайных событий в стране на решение всех кадровых вопросов было наложено вето. В конце концов я все-таки уволился, и мы с друзьями организовали кооператив, чтобы делать титановые теннисные ракетки.
Это сегодня титан - супердорогое сырье, тогда же вопроса стоимости сырья вообще не существовало как такового: титан просто валялся под ногами, его, чтобы не утилизировать, закапывали в землю. Зато не было никаких форм собственности, нам этот кооператив надо было зарегистрировать в горкоме. Мы туда пришли вчетвером, рассказали: так, мол, и так, хотим зарегистрировать кооператив, теннисные ракетки будем делать. И тут нас спрашивают: «А сколько вас человек?» Мы честно отвечаем: «Четыре. Все перед вами». И тут горкомовец нас спрашивает: «И что, вы вчетвером работать будете?» - «Да нет. Людей собираемся нанять». И тут чиновник произносит гениальную фразу, которая, правда, тут же лишила нас всех надежд на кооператив: «То есть вы собираетесь заниматься эксплуатацией человека?!» Иначе говоря, новую установку на разрешение индивидуальной деятельности они уже выполняли, но стереотипы из коммунистического прошлого про стахановцев и эксплуатацию человека человеком были живее всех живых.
В общем, в регистрации нам отказали по причине недостатка членов. Зарегистрировались мы только через год, набрав 300 «мертвых душ» знакомых и родственников. Правда, идея выпускать титановые теннисные ракетки тогда уже умерла, и наш кооператив занимался изготовлением рам для электропогрузчиков. Нам даже дали какую-то премию за то, что наше молодое предприятие создало наибольшее количество рабочих мест в городе. Тогда было совершенно сумасшедшее время, при инфляции в несколько тысяч процентов в месяц мы даже не знали, сколько зарабатываем. Хотя деньги были, естественно, основным движущим фактором при начале собственного дела.
Затем молодые запорожские коммерсанты решили заняться первичным рынком и, ничтоже сумняшеся, написали письмо напрямую на «Балканкар», рамы для погрузчиков которого они и делали. Неожиданно от болгар пришел ответ, и за несколько дней переговоров, на которые Юрий Берестников с товарищем отправились с сотней долларов в кармане, был заключен контракт на $3,5 млн.
- И тут возник вопрос, как мы будем расплачиваться - валюту тогда легально купить было нельзя. Болгары нас спрашивают: а что у вас есть? Мы звоним в Запорожье: действительно, что у нас есть? Выясняется, что у нас есть прокатная сталь. Далее болгары узнают стоимость прокатной стали на Лондонской бирже, мы делим стоимость нашего контракта на стоимость этого металла, затем каким-то образом переводим все это в погрузчики и заключаем договор. Приехав в Запорожье, мы тут же начали эти еще не существующие погрузчики продавать, и даже продали довольно большое количество. Потом вдруг нам звонят из порта, говорят, что на мое имя пришла баржа и если мы ее за ночь не разгрузим, то будем платить какой-то страшный демередж. Я даже не знал, что это такое, и испугался не хуже министра из рассказа про метранпажа. А утром вслед за баржей приезжают болгары и спрашивают: где наша сталь? Я их быстро везу в санаторий ЦК КПСС на Форос, там культурная программа, отдых, баня, застолье. А потом честно им говорим: нет стали, продадим погрузчики - купим сталь. Они так и уехали ни с чем, хотя у себя на «Балканкаре», кажется, даже получили какую-то премию за успешно проведенную сделку и налаживание международных торговых отношений.
В результате сложных перипетий обмена российской стали на болгарскую технику болгары сталь так и не получили, потому что к моменту отправки металла внезапно были отменены квоты на его вывоз, а лицензирование еще не вошло в употребление. Попытки Юрия Берестникова обратиться в профильное министерство ни к чему не привели - принимавший замминистра посмотрел на него с недоумением: какие погрузчики, какая сталь? О чем вы думаете, молодой человек? Отечество в опасности! Тогда в стране происходили очередные политические потрясения, и заниматься вопросами лицензирования ввоза-вывоза сырья было недосуг. Между тем пресловутые погрузчики успешно продавались, запорожский кооператив расширялся, на Украине ему стало тесно, и компания открыла филиал в Нижнем Новгороде. Открыла, можно сказать, нахально - в самом центре, практически у кремлевских стен.
- Тогда был 1993 год, время беспредела. Два года местные бандиты вычисляли, кто я такой и кто за мной стоит, отчего я такой наглый. Когда выяснили, что никого нет, я оказался перед выбором: либо работать на бандитов, либо все бросить и уезжать. Получив от судьбы очередной пинок, я улетел в Москву.
Есть люди, которые даже под страхом смертной казни не откажутся от нажитого и будут возить за собой по городам и весям кастрюльки и библиотеки. Юрий Берестников из другого теста - ему ничего не стоит сняться с насиженного места, бросить все и с парой белья и бритвенным станком рвануть осваивать новые территории. Может быть, поэтому ему все и удается.
Юрий Берестников сидит в библиотеке собственного загородного дома и, осваивая сложное искусство курения трубки, рассказывает мне, как он приехал в Москву с отрицательным сальдо в $88 тыс., в состоянии, которое русская поговорка описывает словами «ни кола, ни двора». И выясняется, что здесь-то и стартует самолетная история.
- Пришлось опять начинать все с нуля. И тут однокашник, работавший в Инкомбанке, предложил возглавить открывавшееся у них подразделение авиационного лизинга. В России тогда этими вопросами вообще никто не занимался.
Это состояние изучения рынка кто-то из сотрудников, работавших в «Инкомбанке», описывал довольно комично: «Сидел у нас такой тихий мужичок, даже без компьютера, читал какие-то бумажки, приказы министерств и составлял проекты».
