— Я собираюсь заняться тренерской деятельностью после окончания карьеры и готов к любым заявлениям своих игроков. Но могу точно сказать: никогда не буду говорить самому футболисту одно, а за его спиной совсем другое. Лучше прямо скажу: «Собирай вещи. Ты мне не нужен!»[…]
— Если бы я не был уверен, что могу принести пользу «Спартаку», сам пришел бы к тренеру и сказал: «Заканчиваю с футболом». В отличие от Старкова, не считаю, что 33 года — критический возраст для игрока. Вон Недвед — мой ровесник, а носится в «Ювентусе» по полю как угорелый. Про Мальдини и Костакурту, которые намного нас старше, и не говорю[…]
— Являются ли нормой подобные интервью? Лучше говорить правду, чем все терпеть[…]
«После такого интервью отставка Старкова была неизбежна», — считает один из самых знаменитых спартаковских ветеранов Геннадий Логофет, и вряд ли теперь найдется человек, который эту мысль оспорит. Несмотря на второе место в чемпионате — 2005, Старков не добился в «Спартаке» такого авторитета, который позволил бы убедить руководство клуба и особенно болельщиков, что единственная причина столь резкого выступления Аленичева — обида за хроническое непопадание в стартовый состав. В конце концов, не болельщики, а игроки два года подряд выбирали Аленичева капитаном команды. Последний раз они сделали это на февральском сборе «Спартака» в Испании. И если спустя два месяца капитан дал такое разгромное интервью, это могло означать только одно: между командой и тренером нет не то что нормального — вообще никакого контакта. Потому что Аленичев — это не отдельно взятый футболист, а человек, которому доверяет весь коллектив.
Сам латвийский тренер, правда, вначале не понял, что обречен. По окончании пресс — конференции после матча с «Локомотивом» он заявил, что Аленичев воткнул ему «нож в спину», обвинил капитана во лжи и подлости. Правда, конкретизировать свои декларации Александр Петрович не захотел, фактов обмана не привел. И на тему интервью Аленичева еще долго публично не высказывался.
Позже нашлись люди, для которых это стало очередным подтверждением интеллигентности и воспитанности Старкова, нежелания этого тренера выносить на общее обозрение грязное белье. На мой же взгляд, это — бесхребетность. Если тебе публично бросили очень серьезные обвинения, в частности в двуличии, ты обязан ответить. Тем более что обвинителем было не какое-то ничтожество, чьих слов можно просто не заметить.
В своих интервью после отставки Старков даст понять, что рассчитывал на гораздо большую поддержку со стороны боссов клуба. Звучало это так: «Последующие две недели (после интервью Аленичева) и замедленная реакция руководства клуба на демарш игрока показали мне, что я остался один против всех, против потока грязи и критики любого рода. На мой взгляд, руководство клуба могло и должно было, если того хотело, занять более жесткую и понятную всем позицию. Создалась столь ненормальная ситуация вокруг команды и тренера, что самым логичным и верным ходом стала отставка».
Под словом «руководство» явно подразумевался конкретный человек — генеральный директор Сергей Шавло. Потому что о Федуне Старков заявил как раз обратное: «Он был первым, кто позвонил мне в тот день, когда интервью было опубликовано, и выразил полную поддержку в мой адрес».
Интересное дело: по итогам истории с капитаном «Спартака» обижены на Шавло оказались и Старков, и сам Аленичев. Первого генеральный директор не поддержал, второго подверг остракизму — причем большему, чем подразумевалось контрактом. Впрочем, о роли Шавло во всем случившемся — роли явно не последней — мы еще поговорим. А пока вспомним, как уходил Старков.
23 апреля, то есть через 15 дней после выхода в свет интервью Аленичева, «Спартак» играл в Лужниках с «Москвой». Кстати, именно встреча с этим соперником и на этом стадионе в первом туре чемпионата 2005 года надломила карьеру капитана красно — белых в пору его второго пришествия в «Спартак». В тот мартовский день Аленичев не реализовал пенальти, и команда Старкова проиграла — 0:2. Но хуже всего было то, что футболист получил серьезную травму колена, от которой полностью оправился только в конце сезона…
А сюжет нынешнего матча против «Москвы» получился крайне нетривиальным. Первый тайм был лучшим отрезком «Спартака» в сезоне — 2006. Красно — белые выиграли его — 3:0, могли забить и больше. А после перерыва все перевернулось — не в последнюю очередь, правда, из-за судейских ошибок. Сразу после игры рефери Юрий Баскаков просмотрит спорные эпизоды — и сам (!) попросит инспектора матча выставить ему неудовлетворительную оценку. Более того, тем же вечером расстроенный судья позвонил знакомому журналисту «Спорт — экспресса» Владимиру Константинову и через газету попросил передать свои извинения болельщикам «Спартака» за два эпизода, в одном из которых неверно назначил пенальти, а во втором — отменил чистый гол Павлюченко.
Но я все равно убежден: не только и не столько из-за судейских ошибок «Москва» свела вничью безнадежный, казалось, матч. Еще до того, как Баскаков оплошал с пенальти и Кириченко сделал счет 1:3, по штрафной «Спартака» игроки «Москвы» гуляли, как по собственному двору. А после этого пенальти красно — белые и вовсе рассыпались на куски.
Объяснение тому было связано не только с психологией, но и с физиологией. В приватном порядке игроки позже рассказали, что на тренировках накануне матча Старков буквально загонял их прыжковыми упражнениями. Не в последнюю очередь потому футболисты во втором тайме и встали…
А Старков пришел на пресс — конференцию и заявил: «Я готов к непростому решению. После разговоров с руководителями клуба буду готов его озвучить. Это произойдет в течение трех — четырех дней». Если переводить с родного для Александра Петровича эзопова языка на русский, главный тренер «Спартака» подал в отставку.
Как всегда, он не назвал вещи своими именами и благоразумно оставил себе путь к отступлению. Но когда после беспросветного поражения в Казани (0:2 и никаких шансов) «Спартак» упустил преимущество в три гола против «Москвы», а общественное мнение по—прежнему было яростно настроено против Старкова, все это волей — неволей подталкивало спартаковских боссов к тому, чтобы не мешать тренеру уйти.
Невероятная перемена, которая произошла с его командой после перерыва встречи с «горожанами», на самом деле вполне вписывалась в общий контекст работы Старкова в «Спартаке». У этого тренера, получившего в народе прозвище Какбычегоневышло, никогда не просматривалось чемпионской установки на бескомпромиссность, смелость, стремление атаковать и радовать зрителя все 90 минут. Не просматривалось того, что в Америке называют «инстинктом убийцы». Поведя со счетом 3:0, «Спартак» бросил играть потому, что в перерыве у тренера не нашлось слов — а скорее харизмы, — чтобы этого не допустить. И ссылки на судейство хотя и были верны по факту, но по сути — нелепы. Что подтвердили и слова, произнесенные по горячим следам Титовым: «Упустили победу в первую очередь из-за собственных ошибок. Я это подчеркиваю — из-за собственных, а потом уж судейских. В 1990-е годы, ведя к перерыву со счетом 3:0, думаю, мы без проблем забили бы пять или семь мячей, раскатав соперника во втором тайме».
Свое неозвученное после матча с «Москвой» решение тренер объяснил «давлением, которое не дает эффективно работать ни мне, ни команде». На мой вопрос — уточнение, чье именно давление — болельщиков или кого — то еще, Старков отвечать отказался: «Смотрите по тексту ранее». Нет, этот, безусловно, воспитанный и дипломатичный человек не мог произнести хоть что — то решительно и прямо.
Утром в день матча с «Москвой» я разговаривал со старым знакомым, болельщиком «Спартака» с 1937 года. «Вот смотрю на „Зенит“ и на ЦСКА, — вздыхал мой собеседник, — и вижу, во что играют эти команды, вижу, какой у них стиль, как они хотят добиться успеха. А у родного „Спартака“ этого стиля нет. При хороших игроках нет своего футбола».
Да, мы так и не увидели этого футбола и не услышали от Старкова четких формулировок, какие у него взгляды на футбол и каким должен быть его «Спартак». Он почти никогда ни с кем не ругался, говорил всегда ровным и тихим голосом, не шел на откровенность даже не для печати. кто—то, возможно, назовет такое поведение корректным и выдержанным, но если проецировать его на футбол, то получится оно обезличенным. Отсюда и обезличенность «Спартака», который мог и должен был играть несравнимо ярче, тверже и властнее.
Погожим весенним днем 26 апреля Старков поднимался по ступенькам, ведущим к центральному входу в главный офис ЛУКОЙЛа на Чистых прудах. Он шел, страшно сгорбившись, словно под тяжестью непомерного груза. При первом же взгляде на него не оставалось никаких сомнений, какое «непростое решение» спустя три дня после матча «Спартак» — «Москва» пришел оглашать тренер. Тем не менее один дотошный коллега успел подойти к Старкову, прежде чем тот исчез за лукойловскими барьерами.
