Количество репрессированных одесским ЧК (вместе — арестованных и расстрелянных) в 1920 г. долгое время подавалось цифрами 580–770 человек. В эту цифру входили жертвы как «уголовные» и «экономические», так и «политические». Но нам удалось узнать из сохранившихся архивных документов, Бог весть как уцелевших даже не в «спецфонде» (Одесский областной архив ФР-107, оп. 1, д. 62) совсем другие цифры. Эти цифры ужасают, кричат.
Страшные списки расстреленных, как бы излучают смерть. В них палачи указали фамилии, возраст и даты казни в подвалах ЧК своих жертв, умолчав о социальном положении, а главное — об их вине. Эти документы свидетельствуют о том, что только за 1920 год, в Одессе были расстреляны 1477 человек только по формулировке «уголовный и политический бандитизм». Эта формулировка расплывчата, скупа и мало о чем говорит. Конечно, среди расстрелянных было несколько десатков опасных рецидивистов, таких, как братья Константин и Иван Имерцаки. Попадались фамилии и лидеров политических отрядов и групп, с оружием в руках выступавших против «диктатуры пролетариата» как политической системы — три брата Келлеры — немецкие колонисты, что с лета 1919 г. боролись, во главе немецкого повстанческого отряда против большевиков. Но подавляющее большинство из страшного списка — просто люди недовольные советской властью или «случайные представители буржуазно-помещичьего класса».
Одесская газета «Известия» систематически печатала длинные устрашающие списки расстрелянных чекистами, подобные списки расклеивались по городу, преимущественно на афишных тумбах… Только за август 1920 года в одесских газетах было помещено 8 таких списков, в которых указывались 172 фамилии расстрелянных. Но это, конечно, не полный перечень жертв. Известно (по материалам конференции чекистов «Итоги и практика годичной деятельности Одесского губчека». Одесса, 1921), что за первые восемь месяцев 1920 года в Одессе ЧК призналась, что арестовала более 8 тысяч человек, из которых около 700 человек расстреляно только по статье «контрреволюция и белогвардейщина» (еще существовала статья «бандитизм»), а 3 тысячи отправлены в концлагерь. То есть количество заключенных в концлагерь относится к расстрелянным как 1 к 10. Но и эти цифры явно занижены.
ЧК всячески стремилась контролировать бывшие офицерские кадры оказавшиеся в Одессе, что являлись перманентной угрозой для большевистского режима в городе. Несколько раз объявлялись сроки, когда все бывшие белогвардейские офицеры должны были пройти регестрацию, объявлялись страшные кары для ослушников этих приказов. Но регистрировалась обычно только 1/3 бывших офицеров. К. Паустовский считал, что в Одессе и на окраинах города «застряло около семидесяти тысяч деникинских офицеров и солдат. Союз ники рассчитывали, опираясь на них, поднять в Одессе восстание.»
Беспокоили чекистов и одесситы — рабочие самого крупного в Одессе предприятия — судоремонтного завода «РОПИТ». На заводе началась забастовка, в ходе которой чекисты обнаружили не только «подпольную антисоветскую организацию», «антисоветскую литературу», но и тайный склад оружия и взрывчатки. По решению Одесского губкома КП(б)У «РОПИТ» временно закрыли, большенство рабочих — забастовщиков уволили, «подозрительных» рабочих отправили в концлагерь. Вместо кадровых рабочих власти набрали «абсолютно надежных рабочих и служещих». Благо было из кого выбирать — в Одессе тогда было зарегистрировано на Бирже Труда более 40 тысяч безработных (практически каждый 10-й житель).
Огромный дом на Маразлиевской, где размещалось в 1920 г. ГубЧК (одной стороной выходил на Канатную 29) наводил ужас, не только на потенциальных жертв «карательных органов», но даже на обыкновенных, ни в чем не «замешанных» прохожих.
За 1920 г. одесской ЧК были арестованы 10–13 тысяч человек, из которых расстреляны ок 1500 человек. В то же время эмигрантский историк С. Мельгунов считает, что только в 1920 году в Одессе карательными советскими органами, были уничтожены до 7 тысяч человек. Надо отметить, что уничтожали не только Одесская ЧК, но и Ананьевская, Балтская уездные ЧК, 26-я и 31-я отдельные чекистские бригады, которые стояли под Одессой.
В Одессе на територии бывшего Одесского кадетского корпуса был создан концлагерь для «политических и заложников». Еще один концлагерь для жителей Одессы и пригородов был организован в Березовке.
Масштабы «красного» террора настолько поразили Одессу, что рабочая конференция Одессы потребовала ликвидировать ЧК, а одесский губком требовал от «Центра» ограничить ее влияние и немедленно поставить под партийный контроль. В то же время А. Луначарский, который тогда находился в Одессе, написал из Одессы письмо В. Ленину с предложением о том, что бы «т. Дзержинский приехал в Одессу и поддержал своим огромным авторитетом местную ЧК».
В подвалах одесского ЧК на Маразлиевской «отсидел» будущий классик советской литературы Евгений Котаев. Еще в 1915 г., не окончив гимназии, 18-летний Е. Катаев попал добровольцем — вольноопределяющимся на фронт первой мировой войны, дважды был ранен, отравлен газами, заслужил офицерские пагоны и награды за храбрость. В мае 18-го Е. Катаев поступает в армию гетмана Скоропадского, а в начале 19-го — в одесские офицерские формирования Гришина-Алмазова. С приходом в Одессу «красных» (апрель 1919 г.) Катаев становится «рупором» советской пропаганды, работет в «красном» Бюро украинской печати (БУП). Но когда в Одессе снова устанавливается режим белогвардейцев Е. Катаев получает командирский пост на бронепоезде армии генерала Деникина. Во время эвакуации Одессы Е. Катаев заболевает тифом и остается в городе. А весной 1920 г. Е. Катаев был арестован как «белогвардейский заговорщик», полгода ждет расстрела в ЧК и спасается, по выражению его сына, только «чудом».
Во время белогвардейского режима в Одессе некоторые коммунисты — одесситы завязали знакомства с уголовным миром или получили убежище торговцев и бандитов. В одном чекистском документе раскрывались тайны одесской партийной коррупции большевиков, которые «…после возвращения советских войск оказались «в долгу» у этих врагов советского строя. Одесские спекулянты и даже бандиты широко пользовались этой слабостью местных работников. Работа Одесского губернского ЧК все время ограничивалась просьбами за отдельных арестованных. Нужно было прислать в Одессу новых решительных коммунистов, не связанных никакими «особыми отношениями».» Станислав Реденс попробовал тягаться с «одесским блатом» и подправить «одесские нравы» местных чекистов. Под страхом осуждения на два года принудительных работ он запретил чекистам показываться на работе в пьяном виде, запретил работникам ЧК «хлопотать об освобождении арестованных», лично обращаться в советские и государственные учреждения от имени ЧК, работать под псевдонимами, а женщинам — чекисткам являться на службу с «размалеванным лицом и подведенными глазами».
С. Реденс вошел в конфликт с местной партийной властью, распустив комиссию по проверке деятельности ЧК, отказавшись от каких либо форм партсоветского контроля за своим «ведомством». В центральные органы ушла жалоба на то, что на заседание большевистского партийного Бюро: «…врываются тт. Реденс, Дейч и Заковский. Реденс поднимает крик, что бюро не имеет права в рабочее время собираться, заявляя, что я считаю бюро распущенным». С. Реденс просил Дзержинского о своем отзыве из Одессы, по причине невозможности сосуществования с одесской партноменклатурой.
С. Реденса в мае 20-го поддержал Дзержинський, написав: «Все, что я слышал о вашей работе, свидетельствует, что вы полностью на месте. Железной рукой вы должны искоренить преступления и разного рода свинство советских работников».
Но в конце июля 1920 г. С. Реденса, на посту руководителя Одесского Губ ЧК, сменил сначала В. Яковлев, а через месяц — М. Дейч.
Именно тогда весной — летом 1920 г. одесская ЧК расскрыла белогвардейскую, польскую и петлюровскую подпольные организации. Большинство членов этих подпольных организаций было расстреляно.
Одесское ГубЧК сотнями «изымало из жизни» «контрреволюционеров», на которых падало подозрение в «шпионстве» в пользу иностранных розведок. В большинстве случаев обвинения были необоснованными. В мае 1920 г. было арестовано 30 жителей Одессы по делу о «французском шпионаже» (французского гражданина А. Леляна Балаева и инженера Г. Марданова). В июне 20-го в Одессе была ликвидирована «Азбука» — разведовательная «врангелевская группа» из 46 человек (из 21 арестованный был расстрелян), чекисты раскрыли антисоветскую организацию бывшего командира Дроздовского конного полка полковника Гусака — Гусаченко и «объединенную одесскую врангеливско-петлюровскую организацию», 54 члена которой были расстреляны.
По делу подпольного одесского филиала «Польской организации войсковой» (руководитель — Новосельский) было арестовано около 100 поляков, большинство из которых в августе 1920 г. были расстреляны одесскими чекистами (в том числе гимназисты 15–16 лет, женщины).
