Здесь, в Ленинабаде, после окончания школы я с увлечением занимался и играл в народном театре Дворца культуры, а через какое-то время руководитель местного драматического театра предложил мне заниматься в студии, существовавшей при этом театре, и более того – взял меня в профессиональную труппу. И в 1951 году, после окончания студии, я уже был полноправным артистом.
Из-за того, что в городе было вредное производство, в театре тоже были определённые надбавки к ставкам, и из-за этого к нам приезжали некоторые актёры из российских театров. По этой же причине в нашем театре оказались гримёры из «Мосфильма» супруги Егоровы, которые в середине 1950-х переехали в Минск на «Беларусьфильм». Вот с их-то подачи меня и пригласили сюда на кинопробы.
Мои первые в жизни кинопробы оказались довольно удачными, и их увидели актёры театра имени Горького… А за этим последовало приглашение в труппу этого театра. Я, конечно, был ошеломлён: меня, не очень искушённого актёра из никому не известного провинциального театра, приглашают на большую сцену столичного города!
– Но у вас к этому времени уже была своя семья. Как вам удалось всем вместе обосноваться на новом месте?
– Вскоре ко мне в Минск переехала жена с шестилетним сыном Игорем, и жить мы стали вот в этой самой гримёрке, где мы сейчас с вами ведём беседу. Моей жене, педагогу, с трудом удалось найти работу в школе Заводского района города, куда добираться было весьма проблематично. Но мы были счастливы! А родители вместе с бабушкой и моим средним братом Николаем и младшим Олегом в очередной и теперь уже в последний раз поменяли место жительства, обосновавшись в Саратове. Отец вскоре умер, и, чтобы содержать семью, мама выучилась на бухгалтера, пошла работать, а бабушка следила за хозяйством.
– О них ведь тоже можно много интересного рассказать?
– Конечно, материала может собраться на целую книгу. Моя мама происходила из дворянской семьи Ненастьевых. Её родители жили в Симбирске, недалеко от семьи Ульяновых, и бабушка, которую я помню с самого раннего детства, хорошо знала будущего вождя мирового пролетариата. Володя Ульянов был дружен с её братом, бывал у них дома. Бабушка рассказывала, как он однажды катал их на лодке по Волге, что было небезопасно и за что ему пришлось держать ответ перед своей мамой. К нам в дом часто приходили пионеры послушать бабушкины воспоминания о Ленине. И самым ударным был её рассказ о том, как Володя Ульянов вызвался починить бабушкину куклу и как он по неосторожности выколол ей чудесные закрывающиеся глазки. Пионеры от таких крамольных слов буквально под стол лезли – это никак не совмещалось в их сознании с идеальным образом юного Ульянова. В семье бабушки была богатая библиотека, в ней имелось немало французских книг, которые она сама с лёгкостью читала. Поэтому неудивительно, что и в моей родительской семье очень почитались книги. Нас приучали к чтению с раннего детства, и я до сегодняшнего дня с ностальгией вспоминаю семейные чтения вслух. Когда мы с женой уже из Минска приезжали к родным в Саратов, где они всей семьёй ютились в 14-метровой комнатушке, единственным богатством в ней была внушительная библиотека. Я видел, как маме трудно было одной тянуть всю семью, и забрал к себе в Минск младшего брата Олега, который был на 14 лет моложе меня.
– Но у вас тогда ещё не было квартиры и в вашей гримёрке были не менее стеснённые условия…
– Нам дополнительно выделили соседнюю гримёрку, такую же маленькую, и нам вчетвером вполне нормально жилось. В Минске Олег окончил десятилетку, и, кстати, на сцене нашего театра произошел его актёрский дебют – в спектакле «Барабанщица» он заменил заболевшую травести.
– А как складывался его жизненный путь сразу после школы?
– Семнадцатилетним парнишкой брат вернулся в Саратов, и там с ним произошла почти детективная история. Он зашёл в театральное училище узнать, какие требования предъявляются к поступающим (хотя вступительная кампания уже была завершена), но директор этого учебного заведения, особо не вникая в суть заданного вопроса, принял Олега за одного из абитуриентов, спросил фамилию и, полистав бумаги, сказал, что он зачислен. Как оказалось, это мой средний брат Николай, к тому времени уже имевший свою семью, никому ничего не говоря, сдал экзамены в училище и прошёл по конкурсу. Учиться он так и не пошёл – нужно было работать и обеспечивать семью, и его место в училище занял Олег. Все формальности с документами потом были улажены. После окончания училища Олег стал работать в саратовском театре. Но гастрольная поездка в Ленинград изменила всю его дальнейшую жизнь: получив сразу два предложения – от ленинградского режиссёра Игоря Владимирова и московского – Марка Захарова, Олег выбрал Москву. Сегодня в Саратовском театральном училище учреждена именная стипендия Олега Янковского… А брат Николай хоть и не стал артистом, но всегда работал в сфере культуры: руководил народным театром, сейчас работает заместителем директора одного из саратовских театров, имеет звание заслуженного работника культуры России.
– А как начиналось ваше вхождение в коллектив минского театра?
– Мне счастливо удалось избежать массовок. В новой постановке, к которой приступил театр, мне дали пусть небольшую, но всё же роль. Я начал работать над созданием образа молодого главнокомандующего Крыленко в «Главной ставке» К. Губаревича. У моего персонажа была главная фраза: «Да здравствует новая жизнь!», которую я на премьере прокричал в зал. Но, как оказалось, мои возгласы не особенно доходили до публики, потому что здесь и сцена, и зал, и, следовательно, акустика не такие, как в ленинабадском театре, а я этого не учёл. Но тем не менее в газете появилась статья о дебюте нового актёра, что меня очень сильно поддержало. А уже в следующей постановке у меня была действительно роль – я играл Пятёркина в «Вассе Железновой» М. Горького. Во время репетиций немало пришлось поработать с балетмейстером – мой персонаж должен был барыню плясать. И вот я по вечерам выходил один на сцену (благо, что жили мы в гримёрке), отрабатывал свой танец и, затаив дыхание, вглядывался в тёмный зал с зачехлёнными креслами: как я себя буду чувствовать, когда там будут сидеть зрители? Во мне ещё был жив дух провинциального актёра, и я продолжал сильно волноваться. Но на этот раз меня заметила не только местная, но и московская критика, что в очередной раз поддержало меня и придало смелости.
Потом у меня была хорошая роль в «Моей семье» Эдуарда де Филиппо, где я впервые работал с главным режиссёром театра В. Фёдоровым, который поначалу не очень-то мне доверял. После этого – «Дальняя дорога» Э. Раннста, «Иркутская история» и «Двенадцатый час» А. Арбузова, с произведениями которого мне особенно повезло. Очень удачной была работа и в «Двое на качелях» У. Гибсона. Это спектакль-триумфатор, тогда он шёл только в московском «Современнике» и в нашем театре, и на гастролях мне приходилось нередко играть его дважды в день.
– Но все эти годы в вашей творческой жизни присутствовал и кинематограф. Вплоть до сегодняшнего дня вы успешно совмещаете театральную сцену со съёмочной площадкой. Какое из этих двух видов искусств вам ближе и дороже?
– При всём моём почитании киноискусства и уважении к людям этой нелёгкой профессии, главным в моей жизни всегда был и остаётся театр – потому что это школа, где актёр формируется. Именно сцена даёт основополагающие актёрские навыки, но что самое главное – живой контакт, единение с залом, чего нет на съёмочной площадке. А уж если ты сформировался как актёр, то тебе нетрудно будет усвоить основные правила кинематографа, например, как работать на крупном, на среднем плане и т.п.
– Да, вас не зря называют рыцарем театра, но расскажите вкратце о минском международном кинофестивале «Листопад», который по праву называют вашим детищем – ведь вы являетесь его бессменным председателем.
– По существу – это фестиваль фестивалей, потому что показываем мы на нём только те фильмы, которые уже получили призы и награды на различных международных фестивалях. И основная цель «Листопада»– познакомить нашего зрителя с достижениями мирового кинематографа. Так, на суд отборочной комиссии «Листопада-2009», шестнадцатого по счёту, было представлено более 270 фильмов из 52 стран. Разумеется, во всех конкурсных и внеконкурсных программах были широко представлены работы белорусских и российских кинематографистов. А открывался фестиваль фильмом «Царь» П. Лунгина, где Олег Янковский предстал в своей последней роли – митрополита Филиппа, не побоявшегося вступить в спор с самим Иваном Грозным, из-за чего пошёл на мученическую смерть. До этого фильм «Царь» был показан на Каннском кинофестивале, и Олег, борясь с болезнью, дожил до этого события.
