Панихида, короткие речи, награждения... Полсотни красных гробов один за другим ложатся рядами в глубокий ров, после каждой укладки — залп. Где-то горелым порохом пахнет, где-то больше ладаном. Держаться. Ветер смешивает. Моросит. Малое подразделение Величайшей армии мира в точке последнего покоя. Из космоса видно. Армии — победительницы. Всё правильно — так и должно быть. Держаться. Вот лопаты замелькали, вот цветы понесли, в основном полевые, но и гвоздики; вот дети гильзы собирают, вот ветераны на нас смотрят.
И на меня тоже. Больше никаких слов нет.
Тотальная мобилизация.
Лаврентий ГУРДЖИЕВ, писатель.
Облака над Заречьем роняли редкие дождинки. Словно капали с небес скупые слёзы душ, чьи кости укладывали в братскую могилу. А может, это мироточили небеса, откуда, как с иконы, смотрели на нас мученики, павшие за Родину, за Сталина. Правда, икона — это всегда благоговейно, красиво. А солдаты, дравшиеся на калужской земле, возносились тогда в небо с ликами, искажёнными яростью и болью. Как ещё может выглядеть человек, плоть которого изорвана обжигающим осколком, рассечена горячей пулей, смята ударной волной, раздавлена гусеницей бронемашины…
Ветер разносил лёгкий дымок кадильниц и патронных зарядов. Играла военная музыка. Неровно, но строго стояла шеренга поисковиков в камуфляжной форме, во главе с крепкого телосложения майором. Переминались посерьёзневшие школьники с цветами в руках. Женщины прикладывали платки к уголкам глаз. Мужчины бросили курить и несли, несли, несли гробы, обёрнутые алой тканью. Тележурналисты снимали погребение найденных на месте боёв останков — итог благородной и благодарной работы поисковиков разных городов и областей России.
Если заплатить за благородный поступок, он как бы отнимается у того, кто его совершил. Однако, смотря, чем платить. Если самой искренней благодарностью, которая звонче любых монет, то благородство усиливается, манит к себе, вызывая желание перенять, сравняться. Члены поисковых отрядов: незнакомые мне мужчины и женщины, парни и девушки,— как же я благодарен вам за ваше благородство! За то, что вашими усилиями перевёрнута ещё одна страница скорбной памяти минувшей войны, и ещё одна группа павших воинов нашла упокоение.
…Над поляной реял триколор. Ныло в груди. Никуда не деться — на официальной церемонии должен быть официальный флаг. Только вот незадача: в такой же июньский день 1945-го на Параде Победы сей власовский триколор был брошен к подножию Мавзолея в кучу других фашистских штандартов. Я молча сказал нашим дедам и отцам, на чей прах только что вместе с остальными участниками траурной церемонии высыпал горсть земли: "Мои родные, вы столько вытерпели, потерпите ещё. Смертен человек. Однако и вечен, покуда не умерли его идеалы. А наши общие идеалы стучат в сердце животворящим набатом. Не мы, так потомки, ещё бросят к подножию ваших обелисков разнотипные знамёна однотипных врагов!"
И высохли на мгновение небесные слёзы, и луч солнца ненадолго, но ярко блеснул в вышине, и сладкое предвкушение великой и святой мести объяло ноющую грудь.
Андрей ФЕФЕЛОВ, заместитель главного редактора газеты "ЗАВТРА".
Позволю себе поделиться тремя мыслями, тремя идеями, возникшими в миг, когда гробы с останками наших воинов навеки легли в русскую землю.
Первое. Это, скорее, внутреннее ощущение, очень явственная, но до конца невыразимая словами эмоция. Когда кости были преданы земле, я физически почувствовал дыхание великого покоя, нечто вроде горькой радости, светлого умиротворения. До сего дня я не думал, что так важен обряд погребения. Казалось бы: разбросанные в лесах кости ведь тоже лежат в земле, но, оказывается, в этом их случайном положении кроются великая мука, незавершенность и боль. Поэт Велимир Хлебников писал, что такие кости кричат… Наверное, он был прав, я остро почувствовал сердечное облегчение, когда братскую могилу стали закидывать землей.
Второе. Так вышло, что многие погибшие бойцы приняли свою участь, будучи совсем юными. Это были почти мальчишки, и собственных детей у большинства из них не было. Таким образом, их ближайшими родственниками среди живущих ныне людей являются племянники, племянницы, внучатые племянники и так далее. Отыскать таких родственников довольно сложно, даже если известны имя, фамилия и точный адрес погибшего воина. Ведь с 40-х годов столько времени прошло! Множество людей покинуло свои деревни и городки. Многие женщины сменили фамилии. Иные из племянников и племянниц сами уже умерли по возрасту и из-за болезней. Но даже тех, кого удалось чудом отыскать и уведомить об обряде погребения их погибших на войне дядьев, вряд ли стоит ждать на подобном мероприятии. Ведь такие люди разбросаны по великой нашей стране, а билеты на транспорт очень и очень дорогие. А есть еще разные жизненные обстоятельства, заботы, хвори, грядки, внуки… Тысячи факторов мешают приехать в этот отдаленный район Калужской области. Так вот, я подумал, что я, и все приехавшие сюда мои коллеги по газете, — все мы каким-то образом замещаем родственников этих солдат. Да мы и есть их родственники! Мы дети, внуки и племянники, приехавшие поклониться своим дорогим, родным и близким. Ибо мы — один народ, какие бы временные и географические преграды не разделяли нас. И я подумал, что это скорбное действо сблизило меня с сотнями где-то живущих, незнакомых и незнающих обо мне ничего, далеких соотечественников.
И, наконец, третье. Дыхание войны. Оно приблизилось снова. И напомнило об ответственности. Да, велика ответственность нынешнего поколения перед теми, кто дрался за Родину в страшные сороковые годы… Из идеи ответственности перед предками органически вытекает идея мобилизации. Я говорю о личной мобилизации, о личной готовности принять любые вызовы… Историческая и божественная справедливость требует от нас удвоить и утроить свой патриотизм, требует от нас усиления наших позиций на всех направлениях. Для этого нужна мобилизация, нужна дисциплина, нужен дух бодрости… Нужна готовность к труду и обороне! То есть, все те качества, которые веками ковали наш национальный характер, создавали и расширяли русский мир.
Василий ПЕТРОВ, директор "Историко-культурного поискового центра "Обелиск".
Меня всегда очень интересовала история. А ведь история — это события, которые не сами по себе происходят. Именно люди своими действиями эти события окрашивают героизмом или подлостью, добиваются побед или терпят поражения.
Вот Великая Отечественная война. Таких мировая история не знала. И наша победа! Кто люди, её добывшие? Есть всем известные военачальники, есть герои, которых знаем с детства. Но победа добыта миллионами, а знаем мы сотни имён. Остальные — безвестные герои. А когда я впервые услышал, что среди наших солдат, павших во время Великой Отечественной, есть много незахороненных, так и лежащих на местах боёв, меня это взволновало, даже не верилось. Очень несправедливым казалось такое положение. Да оно и несправедливо! В Московском государственном историко-архивном институте, где я учился, под эгидой комсомола создавался отряд, и я вступил в него. И вот уже много лет занимаюсь поисковой работой.
Люди в поисковых отрядах — самых разных возрастов, рода занятий, и интересы у них разнообразные, но все заняты одним делом, и это сплачивает. Но бывает, что человек пришёл в отряд, но потом уходит, понимает, что это не его. Есть свои неписаные правила в ходе работы, досуга, но это правила обыкновенного человеческого общежития. Бывают, и семьи создаются. Быт походный аскетичен: живём в палатках, на досуге разговоры тоже самые разные.
Поисковая деятельность — дело добровольное. Мы работаем не только в поле: прежде чем приступить к полевым работам, изучаем архивы Министерства обороны, мемуарную литературу, архивные источники, очевидцев опрашиваем. Проводим поисковую разведку, которая подтверждает или опровергает полученную информацию. Затем выезжаем на место поисков.
Что касается Ульяновского района конкретно, здесь мало людей, которые помнят войну, потому что немцы их выселяли из прифронтовой полосы.
Раньше, когда находили останки и удавалось выяснить имя погибшего, мы писали письма по месту призыва в военкомат, местным властям, чтобы разыскать родных. Но в последние годы от этих методов работы отказались, потому что нам просто перестали отвечать. Мы нашли простой человеческий способ: родственников погибших ищут местные поисковики (а отряды есть по всей стране, мы работаем координированно).
Очень печально, что чиновники, которые курируют работу поисковых отрядов, заявляют, что полевые поисковые работы финансировать не надо, что надо помогать людям искать пропавших родственников в Интернете. Мы тоже активно пользуемся электронными базами, в частности, данными "Мемориала", но сводить поиск без вести пропавших только к виртуальности, через Интернет? В моей голове это не укладывается. Кости-то в земле лежат, а не в Интернете!
