Вот, скажем, едет пацан на велосипеде. По нему прицельно (из чистого хулиганства!) лупит автоматная очередь. Замедлим картинку — видно, как пули бьют по спицам велосипедного колеса, рикошетируют от асфальта. Пацан проехал невредимый.
Или — стоит юноша в центре площади, между двух зданий. В него сверху (из высокого окна или с крыши) впивается автоматная очередь. Замедлим кадр и увидим, как пули входят ему в грудь, как прошивают насквозь тело, будто оно не из костей, тканей и сухожилий, материала, которым пользовался Господь, создавая нас, человеков; будто оно из пустоты, и мы видим, как пули, пройдя через эту пустоту, бьются об асфальт, разлетаясь сверкающими брызгами. А юноша стоит и смотрит наверх, в темноту, где прячется невидимый ему убийца. И только через мгновение начинает оседать и клониться к земле…
Но давайте по порядку.
Толпа тысяч в сто пятьдесят, а то и больше, движется к Останкино.
Движется не на штурм — хорошо бы, чтобы это, наконец, поняли и Запад, и Россия. Она идет требовать эфира! Эта толпа представляет огромную часть населения России. России униженной, всеми презираемой, вконец разоренной, бесправной и безголосой. Простим этим десяткам миллионов их заблуждение — они считают, что имеют право голоса в телевизионном эфире, они хотят, чтобы вся страна, весь мир узнал, что с ними сделали, что сделали с их детьми.
Толпа совершенно безоружна. У некоторых в руках пластиковые щиты, отнятые у милиции при столкновении с ней на Крымском мосту. Заметим, впервые за многие годы народ прибег к нецивилизованной форме протеста, до этого ограничивались митингами и демонстрациями.
Да и в этот раз была демонстрация, но путь преградили омоновцы; толпа прошла через них, как нож сквозь масло.
Толпа состоит из пенсионеров, стариков — ветеранов войны; есть люди и среднего возраста, и женщины, и очень много молодежи. Впереди и вокруг — дети…
Почти всю дорогу толпа скандирует одну фразу: «Фашизм не пройдет!» (И вот этих людей назовут потом фашистами.)
Толпы людей движутся к Останкино.
На заклание.
Прямо за толпами, не отставая от них, движется воинское подразделение. Есть записи радиопереговоров, которые ведет командир отряда со своим высоким начальством:
— Следуйте за ними, информируйте по пути следования!
— Вас понял.
Существуют кадры, снятые еще засветло: минут за 20 до подхода толпы к северному крылу Останкино (там, где концертная студия), взламывая железный забор, подъезжают семь БТРов. На броне каждого из них — человек по пятнадцать бойцов «Витязя» (значит, по стольку же внутри каждого бронетранспортера). Человек 200 вооруженных до зубов бойцов. В касках, закрывающих все лицо, в бронежилетах. Другой оператор, уже внутри здания, показывает, как бойцы «Витязя» занимают боевые позиции. (По подземному коридору они прошли в другое здание, где и разыгрались основные события.)
Оператор подробно показывает вооружение «витязей». Автоматы с лазерной наводкой, пулеметы, гранатометы, снайперские винтовки с оптическими прицелами.
200 бойцов такого спецподразделения, сидящие в укрытии, способны отразить наступление стрелковой дивизии. Посчитаем другие силы: 500 солдат дивизии Дзержинского (вот они — на экране! оружия при них, правда, не видно), две роты милиции (охрана здания), вооруженные легким оружием — пистолеты, автоматы…
О каком штурме Останкино могла идти речь?
Вот какие кинокадры надо показать миру! И на этом поставить точку в легенде о «штурме Останкино».
Но мы продолжим.
Толпы людей уже подошли к обоим зданиям Останкино. Прибывают автобусы от Белого Дома. Кто в них? Боевики? Нет, контингент все тот же — молодежь и люди с авоськами.
С оружием пока никого не видно.
Идет митинг около 17-го подъезда.
А бойцы «Витязя» внутри здания готовятся к бою.
Кадр, снятый через прицел автомата: толпа демонстрантов за стеклами больших окон телекомпании, панорама по толпе… Стоп! Вот перед толпой прошел человек в камуфляжной форме с автоматом в руке. Кто-то из защитников Белого Дома или «боевиков», как их окрестила пресса… Продолжаем панораму — человек с мегафоном. Наезд — Анпилов. Что-то говорит, обращаясь к тем, кто внутри здания. (Небось, и не понимает, что он на мушке автомата.) Что говорит Анпилов, не слышно. Можно, впрочем, догадаться:
— Требуем впустить нас!.. Вы не имеете права не давать слова России!.. Вы выполняете преступные приказы, люди, которые отдают их, — воры и предатели России…
Можно, словом, догадаться.
Вот опять на экране Анпилов — снятый с улицы, другим оператором.
— Товарищи, — обращается он к своим соратникам, — мы пришли с мирной целью, не поддавайтесь на провокации…
Так шумели до темноты. А потом приехал генерал Макашов с несколькими вооруженными защитниками Белого Дома…
Молодые депутаты из фракции «Смена. Новая политика» рассказывали мне:
— Когда мы узнали, что Макашов поехал в Останкино, мы сразу бросились в машину — надо остановить этого дурака, пока он не наломал дров… Когда подъехали к зданию телекомпании, уже вовсю шла стрельба…
Сначала Макашов выкрикивал в мегафон оскорбительные слова: «Крысы, выходите! Перед вами превосходящие силы…» (Представляю, как презрительно улыбались бойцы «Витязя», слыша это.)
Потом стали выламывать грузовиком стеклянные двери. (Так же толпа поступила и у здания мэрии — омоновцы бежали.)
Но здесь, в Останкино, была ловушка. Бойцы, сидевшие в засаде, только и ждали этого. Легко представить, какая команда пронеслась по этажам: «Огонь не открывать! Дайте хоть одному войти в здание…».
Кадры — как грузовик взламывает двери — снимал французский телеоператор Иван Скопан. Через несколько секунд он погибнет. По толпе — по тем, кто вламывался в дом, по тем, кто смотрит, по тем, кто снимает эти кадры для истории, ударят из всех видов стрелкового оружия.
Началось.
Вспышка — кто-то выстрелил из гранатомета. Скорее всего, кто-то из макашовцев. Хотя… Я разговаривал с двумя боевыми генералами, прошедшими через Афганистан. Рассказал им про то, что произошло в Останкино, дошел до гранатомета…
— О! — воскликнули оба в один голос. — У нас в Афгане выстрел из гранатомета всегда служил сигналом к открытию огня…
Итак, вспышка… и сумасшедший перекрестный огонь из обоих зданий телекомпании. Из нижних этажей, из верхних, с крыши. Площадь уже усеяна трупами. Уцелевшие в панике бегут к пруду, в парк (они примыкают к зданиям телекомпании).
Потрясающий кадр! — лежат убитые, корчатся раненые, бьются об асфальт трассирующие пули, а на переднем плане два телеоператора (один, судя по экипировке, — иностранный, другой — наш) продолжают снимать бессмертные кадры. Неужели они так и не будут востребованы обществом? Их не покажут всему миру по телевидению, не предъявят в обвинительном заключении тем, кто устроил эту бойню?
Толпа рассеяна, нападающих нет… Можно уже прекратить огонь, не правда ли? Но нет. На площадь, один за другим, выползают бронетранспортеры. Ведут себя в высшей степени странно. Лупят длинными очередями по окнам телекомпании (зачем? Там же — бойцы «Витязя», сотрудники телецентра?!), потом опускают стволы пулеметов и бьют в сторону парка — там сотни, тысячи людей! Так ведет себя каждый бронетранспортер, это зафиксировано на пленке.
И пулеметчики из главного здания Останкино ведут непонятный огонь. Трассирующие очереди лупят в угол другого здания компании, стоящего на противоположной стороне, пули бьются об асфальт, перед входом в здание. Зачем? Там никого в живых, одни трупы на земле. Пули рикошетируют о мостовую и влетают в окна здания. Это ярко высвечивается на экране, можно даже схему начертить.
Эти пули, выпущенные из бронетранспортеров и из пулеметов, установленных в главном здании телекомпании, не могли не убить кого-нибудь. Они и убили.
Погибли боец «Витязя» и сотрудник телекомпании, звукоинженер Сергей Красильников.
Средства информации спишут эти преступления на нападавших. Как они могли их убить? Ни один из них не переступил порога здания. О каком ответном огне могла идти речь? К тому же звукоинженер Красильников был убит на втором этаже, и стоял не у окна, а в коридоре. Это могла сделать только очередь из бронетранспортера или из пулемета, стрелявшего из главного здания компании. Пули мощной поражающей силы ударили в потолок, в металлический переплет окна и рикошетом настигли жертву.
Этот перекрестный огонь из одного здания в другое велся еще часа три — уже после того, как на площади не осталось никого, кроме убитых. Я сам был свидетелем этой перестрелки.
На Николо-Архангельском кладбище похоронены многие из тех, кто погиб от рук бойцов отряда «Витязь», новых героев России. (Напомним — дня через три-четыре после трагедии их чествовали на телевидении, как героев. Вручали подарки, обещали квартиры… На следующий день они уже топотали сапогами по дому на улице Королева, где живут депутаты. Вламывались в квартиры, кричали на бедных женщин, грозили — требовали немедленно выметаться…)
