Страницы книги содержат многие неожиданные для массового читателя открытия. Глубоким философом и мыслителем, имевшим стройную систему представлений о России и ее роли в истории человечества, предстает Ф. И. Тютчев — защитник Божественной Монархии, никогда не отождествлявший свой идеал с современной ему действительностью императорской России. Автором книги напрочь уничтожается когда-то насаждавшееся представление о Тютчеве как выразителе сугубо официозной идеологии с эстетической примесью славянофильства. Указывая на разрыв между декларированной “официальной формулой” и подлинным положением дел, Федор Иванович писал, что присвоенное высшей администрацией право властвовать “исходит не от Бога, а от материальной силы самой власти, и что эта сила узаконена в ее глазах уверенностью в своей весьма спорной просвещенности... Одним словом, власть в России безбожна...”. Мечтая о воплощении своего идеала, Тютчев неоднократно резко критиковал тогдашнее петербургское правительство за “полнейшую бессознательность”, “безнадежную тупость” и “чудовищную подлость” его внутренней политики, игнорировавшей национальные интересы России и заводившей страну в тупик руками недобросовестного чиновничества. Единственным путем, спасительным для государства, он считал преодоление властью собственной “безнародности”, возрождение ее живой связи с народом, минуя посредничество “полуискусных” бюрократов и министров. Тютчев отказывался воспринимать народ как средоточие косности и невежества, как массу, живущую примитивным “инстинктом”. Любителям порассуждать о последнем он заявлял прямо и откровенно свой взгляд на народ: “инстинкт народных масс выше умозрений образованного люда”. Русское самодержавие должно стать “народным”: “чем народнее самодержавие, тем самодержавнее народ”, и в этом состоит “закон нашей возможной конституции”. Понятие “земство” в понимании Тютчева выступает синонимом слова “народ”, символом самоорганизации народа. В этом поэт расходился с главными идеологами “великих реформ”, находивших в земских учреждениях прежде всего орган “местной интеллигенции”. “Земству, одному всецелому русскому земству, принадлежит в будущем право народного представительства, — но дайте же время и возможность сложиться и устроиться”. Наконец, наперекор восторгам многих современников, ставивших России в пример Пруссию Вильгельма I и Бисмарка — последовательных, расчетливых и прагматичных объединителей Германии “железом и кровью”, Тютчев находил иные способы внутреннего сплочения русского народа, объединения всех славян — в духе истинного христианства:
“Единство, — возвестил оракул наших дней, —
Быть может спаяно железом лишь и кровью...”
Но мы попробуем спаять его любовью —
А там увидим, что прочней...
Тревога о будущем России, связанная с разрушением традиционных основ русской жизни постепенно укоренявшимся буржуазным укладом, отразилась в творчестве А.С.Пушкина. Видя угасание старины, предания которой всегда воспитывали “любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам”, наблюдая нарастающую общественную разрозненность и торжество эгоизма, страстно негодуя на ставшее модным пренебрежительное отношение к многовековой русской истории — “первый признак невежества и слабомыслия”, поэт писал:
Мне жаль, что сих родов боярских
Бледнеет блеск и никнет дух,
Мне жаль, что нет князей Пожарских,
Что о других пропал и слух...
Что не живем семьею дружной
В довольстве, в тишине досужной,
Старея близ могил родных
В своих поместьях родовых,
Где в нашем тереме забытом
Растет пустынная трава;
Что геральдического льва
Демократическим копытом
У нас лягает и осел:
Дух века вот куда зашел!
“Демократическое копыто” осла*... На рубеже II—III тысячелетий от Р.Х. оно, некогда растоптавшее достопамятного “геральдического льва”, вновь скажет о себе, на этот раз чуть ли не насмерть лягнув всю матушку-Россию. Под этим впечатлением мы, благодарные читатели, превозмогая житейскую суету и боль всевозможных утрат, задумаемся о “вечном”. Нам есть о чем вспомнить, особенно — теперь... О великом споре Пушкина с Чаадаевым и многолетней полемике славянофилов и западников, о духовно-философских исканиях почвенников и “парадоксах” учения К. Н. Леонтьева, о дневниковых откровениях Л. Н. Толстого и о многом, многом другом в нашей общественной мысли двух последних столетий, полузабытые ныне страницы которой открывает нам книга “Куда движется история?”.
Почти риторически звучит вопрос о сущности затеи неолиберальных глобализаторов, вынесенный Б. Н. Тарасовым в заглавие вступительной статьи: “Новый Ренессанс или ускоренный Апокалипсис?”. По своей навязчивости и амбициозности социальная мифология о всеобщем демократическом и рыночном “блаженстве” человечества в условиях “открытого общества” не идет ни в какое сравнение с пропагандой коммунистической и иных прежних общественных утопий. Она сулит все мыслимые щедроты материального благополучия и изобилия современному человеку, живущему в развитой, “цивилизованной” стране. Платой за комфортное земное существование должен стать лишь отказ... от благородных идеалов и высоких стремлений, от сокровенных духовных запросов и поисков божественной истины, от исторической памяти и сознания своей принадлежности к многовековой этнокультурной общности, от старо-древних нравственных заповедей и впитанного с молоком матери “родного чувства”. Того самого чувства, о потере которого “передовыми” деятелями своей эпохи, втиснувшимися в прокрустово ложе “цивилизации”, писал Н. М. Языков в 1844 году:
Вам наши лучшие преданья
Смешно, бессмысленно звучат;
Могучих прадедов деянья
Вам ничего не говорят:
Их презирает гордость ваша.
Святыня древнего Кремля,
Надежда, сила, крепость наша —
Ничто вам. Русская земля
От вас не примет просвещенья,
Вы страшны ей: вы влюблены
В свои предательские мненья
И святотатственные сны!
Хулой и лестию своею
Не вам ее преобразить,
Вы — не умеющие с нею
Ни жить, ни петь, ни говорить!
Умолкнет ваша злость пустая,
Замрет неверный ваш язык:
Крепка, надежна Русь святая,
И русский Бог еще велик!
Достичь “цивилизованного” существования — дело немудреное. Вход в либерально-рыночный “рай” оплачивается человечностью как таковой... Итак, “последний поход против благородства” (К. Ясперс) начат. “Цивилизация” требует принести в жертву совесть и честь, милосердие и справедливость, долг и ответственность. А значит, и Россию — страну, в которой мы хотим жить. Что мы должны сделать для того, чтобы выстоять?..
Б. Н. Тарасов приводит слова Н. В. Гоголя, сказанные более полутора веков тому назад. Великий писатель завещал будущим поколениям русских людей увидеть наконец “...нашу русскую Россию, не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую извлечет она из нас же и покажет таким образом, что все до единого, каких бы ни были различных мыслей, образов воспитания и мнений, скажут в один голос: «Это наша Россия; нам в ней приютно и тепло, и мы теперь действительно у себя дома, под своей родной крышей, а не на чужбине»” (с. 263). По-видимому, и впрямь настала пора нам вернуться с доморощенной “чужбины” к себе домой — в Россию.
Всеволод ВОРОНИН
