Этот однополярный мир имеет отчетливый, ясно различимый идеологический облик: это тоталитарно навязываемая космополитическая либерал-капиталистическая модель. На стратегическом уровне однополярный мир опирается на военную мощь США. В общем плане это неразделимые вещи: стратегический потенциал США (и специфика его конфигурации) и либерал-капиталистическая система в политике, экономике, социальном аспекте.
Однополярность подтверждается на обоих уровнях (стратегическом и идеологическом) тем, что в настоящий момент на земле нет ни одного военного образования, симметрично сопоставимого с военной мощью США, и нет единой идеологической конструкции, столь же универсальной, распространенной, общепризнанной и общепринятой, как либерал-капиталистическая (иногда с натяжкой называемая «либерал-демократической» — с натяжкой, так как реальной демократии там мало).
Однополярный мир — данность. Если мы не будем признавать этой данности, любые наши построения останутся вне сферы реальности. Признание этого свершившегося факта есть стартовая черта любого ответственного размышления о том состоянии, в котором находится человечество на рубеже тысячелетий.
Эта констатация, однако, сама по себе не несет никакой этической оценки. Утверждение о том, что нечто есть, еще не означает, что это нечто есть благо.
Однополярный мир — это обобщающий стратегический, геополитический и мировоззренческий тезис. «Тезис Запада», имеющий свою генеалогию, свою историю, свои этапы. Однополярный мир возник отнюдь не случайно и не вдруг. Это результат становления «тезиса Запада» универсальной категорией, победившей исторические цивилизационные альтернативы.
Тезис Запада воплотился в однополярный мир как раз через процесс преодоления всевозможных исторических альтернатив — которые на разных этапах выступали то как традиционное общество, то как националистические режимы, то как социалистическая система.
До самого последнего времени у «тезиса Запада» существовала формальная альтернатива и на стратегическом, и на мировоззренческом уровнях. Противоречивые планетарные интересы великих держав в первой половине ХХ века, двухполярный мир (социалистический Восток — капиталистический Запад) во второй половине ХХ века — выстраивались в системы противовесов и противостояний, готовые в любой момент вылиться в прямой мировой конфликт с неопределенным исходом, так как силовой потенциал различных полюсов был в целом сопоставимым.
Однополярный мир есть такая реальность, где превосходство тезиса Запада над возможными альтернативными моделями развития цивилизации становится закрепленным и очевидным.
Это означает де-факто установление стратегической и идеологической гегемонии со стороны США. Осознание этого выразилось в новом стратегическом термине: «гипердержава». «Великих держав» (до конца Второй мировой войны) существовало несколько, «сверхдержав» — только две, а «гипердержава» — одна.
Такое положение дел закреплено документально в основополагающих документах американской политики: в частности, в докладе Президента США Уильяма Клинтона от 1997 г. «Стратегические перспективы США в XXI веке».
Президент США справедливо утверждает, что США на данном этапе (и в их лице весь цивилизационный «тезис Запада») справились со всеми формальными противниками, со всеми симметричными угрозами и традиционными преградами и вызовами.
«Новый мировой порядок» установился, все формальные препятствия его глобализации сняты.
И здесь начинается самое интересное: в этом документе Президент США говорит о том, что отныне основные виды угроз такому устройству мира могут проистекать из «новых вызовов», которые заведомо будут асимметричными.
Это положение фиксирует объективную реальность: отныне любая стратегическая или идеологическая альтернатива «новому мировому порядку» будет с необходимостью «асимметрична», диспропорциональна сложившейся планетарной системе. Это будет не формальное противостояние двух или нескольких сопоставимых планетарных организаций, но более сложные процессы, когда однозначное и неоспоримое лидерство «тезиса Запада» будет иметь дело с непредсказуемой, пока далеко не очевидной, трудно схватываемой реальностью. Условно в данном документе и на современном политологическом языке она называется «асимметрией» или «новым вызовом».
Еще один приблизительный термин для обозначения этой потенциальной реальности — Евразия.
3. Однополярность — со знаком плюс или минус?
Выше мы сказали, что признание факта однополярности не означает признание его правомочности, положительного содержания, позитивности. Человеческая свобода позволяет нам интерпретировать любой факт в дуальной системе этики. Если мы оцениваем его как добро, мы поддерживаем его фактичность нашей моральной силой. Но мы можем признать этот вполне реально существующий факт и злом, несправедливостью, негативным явлением. Тогда — не отрицая его наличия — мы будем искать способы его искоренить, исправить, преобразить или уничтожить.
В этой этической свободе от диктатуры наличного бытия проявляется высшее достоинство человеческого существа.
Однополярный мир — факт. Но для огромного сектора современного человечества — это факт целиком и полностью негативный, трагический, отрицательный. И если формальной альтернативы такому миру сегодня нет, это еще отнюдь не означает, что ее не может или не должно быть.
В земном мире не может существовать какого-то абсолютного единства, и любой тезис, каким бы глобальным и универсальным он ни был, может и должен столкнуться с антитезисом.
Для нас сейчас самое важное заключается в том, чтобы ясно понять: альтернатива однополярному миру, антитезис в отношении «тезиса Запада», ставшего глобальным и претендующего на универсальность, отныне и на определенный срок переместились из области формальной и симметричной в область неформальную и асимметричную, в область «нового», «неочевидного», еще только долженствующего обрести ясно различимые черты.
Антитезис однополярности лежит в сфере асимметрии.
И это точно такой же неоспоримый факт, как факт превращения США в «гипердержаву».
Ответственный поиск альтернативы однополярности должен лежать в новых стратегически-идеологических областях. Это не значит, что предыдущие альтернативы «тезису Запада» целиком и полностью утрачивают свое значение. Нет, они сохраняют его, но в снятом виде, в новом контекстуальном пространстве, с необходимой коррекцией. Самое главное, что в этом новом пространстве асимметрии прежние альтернативы складываются в новую комбинацию, и часто периферийные их элементы выступают вперед, а то, что казалось магистральным, напротив, отходит на задний план.
Концепция многополярности, заложенная в такие серьезные стратегические документы нынешней России, как Концепция национальной безопасности, имеет в общепланетарном контексте вполне революционное содержание. Первое и главное значение тезиса многополярности — это отрицание сложившейся однополярности, признание ее негативным цивилизационным явлением.
Несмотря на видимую расплывчатость и налет отвлеченной «гуманитарности», это очень суровый и серьезный тезис, особенно если осознать стратегический контекст и значение документа, где он фигурирует.
Это, кстати, ясно осознают американские стратегические центры и их российские информаторы, проводники американской однополярной идеи. Показательна в этом отношении открытая критика концепции «многополярности» Сергеем Карагановым, кадровым советником американского Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) и членом Трехсторонней комиссии (несколько странно, что у «патриота» Примакова главным советником выступает прямой атлантист).
Многополярность есть одна из версий противопоставления однополярному миру асимметричной конструкции, где роль второго уравновешивающего полюса призвана играть не какая-то отдельная «сверхдержава», но стратегический блок довольно разнородных (политически, культурно, расово и национально) геополитических образований. Например, альянс России, Китая, Индии и Ирана.
Иная модель многополярности предполагает дробление и самого натовского стратегического пространства, вывода Европы и Тихоокеанского региона из под прямого американского контроля. Эти две версии могут рассматриваться параллельно.
Есть и еще одна — самая вызывающая — версия многополярности, основанная на концепции стратегического вхождения России в клуб стран-парий — Иран, Северная Корея, Туркменистан и т. д.
В любом случае — и в самом умеренном и в самом жестком, — тезис многополярности имеет ярко выраженный антиамериканский подтекст. Его основная направленность заключается в стремлении на новом уровне и на новом этапе сформулировать стратегическую и концептуальную альтернативу однополярности и «новому мировому порядку».
