Он подошел к своей последней черте. Его мысли еще раз обратились к богу, к Христу: «Христос умер не для того, чтобы спасти людей, а для того, чтобы научить их опасаться друг друга». Зная, что «Баллада Редингской тюрьмы» — его лебединая песня, Уайльд сожалел, что «кончает криком боли, стенанием Марсия, а не песнью Аполлона». Он все твердил, что «радость жизни» («la joie de vivre», — писал он по-французски) ушла из него, что Жизнь, которую он так любил — слишком любил, — «растерзала его, как хищный зверь».
Несколько раз Уайльд намеревался принять католичество, но по разным причинам этого не сделал. 20 ноября 1900 г. написано последнее письмо. 30 ноября его не стало. К постели умирающего Уайльда успели пригласить католического священника, который совершил крещение и предсмертное помазание.
Надгробный памятник скульптора Джейкоба Эпстайна на парижском кладбище Пер-Лашез изображает фантастическое существо, напоминающее Сфинкса. Загадочному, полному тайн Сфинксу, «молчаливому и прекрасному», Уайльд посвятил в молодости поэму. Огромные крылья Сфинкса приподняты и готовы к полету. У этого странного чудовища, соединившего в себе черты человека-пророка и вестника, зверя и птицы, такие же длинные руки, как и у Уайльда. Что-то общее можно угадать в разрезе глаз, видящих все, в очертании губ, складывающихся в надменную, ироническую усмешку. Каменный Сфинкс принадлежит вечности, равно как и покоящийся под ним поэт. Подобно Сфинксу, всю жизнь он загадывал загадки современникам. Часть из них помогают разгадать его письма. Но осталось еще немало нераскрытых тайн.
А. Образцова
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОКСФОРД 1875–1878
Оскар Уайльд появился на свет 16 октября 1854 года в Дублине, в доме 21 по Уэстленд-роу, и 26 апреля 1855 года был наречен при крещении в соседней церкви св. Марка Оскаром Фингалом О'Флаэрти. В юности он добавил к этим именам имя Уиллс, которое носил и его отец. В 1852 году у него родился брат Уилли, а в 1859 году — сестра Изола. В 1867 году она умерла.
Их отец, сэр Уильям Уайльд (родился в 1815 году), был выдающимся врачом, специалистом по глазным и ушным болезням; в Дублине он имел собственную клинику, которую построил и оборудовал на свои деньги. Из-под его пера вышли труды, посвященные ушной хирургии, топографии, декану собора св. Патрика Джонатану Свифту, а также пространный медицинский отчет о переписи 1851 года. В 1864 году он получил дворянское звание.
В 1851 году Уильям Уайльд женился на Джейн Франческе Элджи (родилась около 1824 года), которая в 40-е годы играла важную роль в движении «Молодая Ирландия», выступая в «Нейшн» с мятежными стихами и статьями под псевдонимом Сперанца. Она издала ряд прозаических и стихотворных книг, в том числе «Колдунью Сидонию» (1849), перевод с немецкого «Сидонии фон Борк» (1847) Вильгельма Мейнхольда (1797–1851); в 1893 году Уильям Моррис перепечатал эту книгу в своей типографии «Келмзкотт пресс».
В 1855 году семейство Уайльдов переселилось в дом 1 на Меррион-сквер Норт, а в 1864 году Оскара отдали в королевскую школу Портора в городе Эннискиллен, где он проучился до 1871 года. Из Порторы послано и первое сохранившееся его письмо (если бы Оскар и в дальнейшем столь же тщательно указывал время и место отправления своих писем, это очень облегчило бы задачу их издателя):
школа Портора
8 сентября 1868 г.
Дорогая мама, сегодня прибыла корзина, вот уж сюрприз так сюрприз, большое тебе спасибо, как ты добра, что подумала об этом. Не забудь, пожалуйста, прислать мне «Нэшнл ревью»… Обе фланелевых рубашки, которые ты положила в корзину, это рубашки Уилли; мои — одна алая, другая лиловая, но пока еще слишком жарко, чтобы носить их. Ты так и не рассказала мне об издателе в Глазго, что он говорит? И написала ли ты тетушке Уоррен на зеленой почтовой бумаге?
В 1871 году Оскар получил высшее отличие на выпускных экзаменах в школе Портора и право поступить стипендиатом в дублинский Тринити-колледж. За три года учебы в колледже он завоевал много призов на конкурсах сочинений по античной литературе, в том числе стипендию из фонда поощрения научных исследований и золотую медаль имени Беркли[2] за работу о греческих классиках. Большое влияние оказывал на него в колледже преподобный Джон Пентленд Махэффи (1839–1919). Этот замечательный педагог (впоследствии он стал ректором колледжа и в 1918 году был удостоен дворянского звания) преподавал тогда древнюю историю. Его страстная увлеченность всем древнегреческим, его внимание к искусству беседы и его манера общения — все это наложило отпечаток на его ученика.
В 1874 году двадцатилетний Оскар Уайльд добился высшего академического успеха — стипендии в оксфордском колледже Магдалины. Стипендия составляла 95 фунтов стерлингов в год и выплачивалась в течение четырех лет. В октябре он поселился в Оксфорде. Во время первых своих летних каникул он совершил путешествие по Италии, с которого и начинается отсчет его писем.
Милан
Четверг [и пятница, 24 и 25 июня 1875 г.]
Мне кажется, я расстался с тобой в последний раз, глядя на луну с площади св. Марка. С трудом оторвавшись, мы вернулись в гостиницу. Назавтра мы с утра отправились в гондоле в плавание по Большому каналу. По обе стороны — роскошные дворцы с широкими лестницами, спускающимися к самой воде, и повсюду кругом — высокие столбы для причаливания гондол с красочными родовыми гербами. Все вокруг изумительно живописно: желтые полосатые навесы над окнами, беломраморные своды и церкви, красные кирпичные звонницы, большие гондолы с грузом фруктов и овощей, направляющиеся к мосту Риальто, где находится рынок. Сделали остановку, чтобы осмотреть картинную галерею, помещающуюся, как обычно, в бывшем монастыре. Тициан и Тинторетто в расцвете творчества. Тициановское «Вознесение богоматери» безусловно лучшая картина в Италии. Посетили множество церквей, однако все они построены в экстравагантном «барочном» стиле: очень много металлических завитушек, полированного мрамора и мозаики, но, как правило, никакой художественной ценности. Помимо тицианов, в картинной галерее есть еще две великие картины: прекрасная «Мадонна» Беллини и «Богач и Лазарь» Бонифацио; на последней изображено единственное хорошенькое женское лицо, которое я видел в Италии.
День провел в гондолах и на рынках; вечером — большой оркестр и гулянье всех щеголей Венеции на площади св. Марка. Чуть ли не каждая женщина старше тридцати пудрит спереди волосы; большинство носит вуаль, но, как я заметил, шляпки теперь делают с очень высокой тульей и двумя венками: одним — под диадемой, а другим — вокруг тульи.
После замужества итальянки ужасно опускаются, но мальчики и девочки красивы. Среди замужних женщин типичны «Титьены» и некрасивые подобия «Требелли Беттини», дородные и с желтоватым цветом лица.
Утром завтракал на борту парохода «Барода», принадлежащего судоходной компании «Пенинсьюлар энд ориентал». Меня пригласил судовой врач, молодой дублинец по фамилии Фрейзер. В полдень отбыли в Падую. Поверь, красота архитектуры Венеции и ее колорит не поддаются описанию. Здесь византийское искусство встречается с итальянским — от Востока в этом городе не меньше, чем от Запада.
В Падую приехали в два часа. Посреди густого виноградника стоит капелла — великое творение Джотто; все фрески на стенах принадлежат его кисти; одна стена посвящена жизнеописанию девы Марии, другая — жизнеописанию Христа; потолок синий, с золотыми звездами и картинами в медальонах; на западной стене — большая фреска с изображением рая и ада; сюжет фрески подсказал ему Данте, которому, как говорит он сам, стали тяжелы ступени изгнанничества в Вероне Скалигеров[3], и он перебрался к Джотто в Падую, где жил с ним в доме, сохранившемся до сих пор. О красоте и чистоте чувства, ясном прозрачном цвете, таком же ярком, как в тот день, когда Джотто писал это, и гармонии всего здания я просто не способен рассказать тебе. Он — первый среди художников. Мы больше часа провели внутри капеллы, преисполненные изумления, благоговения и, главное, любви к изображенным им сценам.
Падуя — город своеобразный, с красивыми колоннадами вдоль каждой улицы, с университетом, похожим на казарму, с одной-единственной прелестной церковью (св. Анастасии) и множеством унылых, а также с лучшим рестораном в Италии, где мы и пообедали.
В Милан прибыли под проливным дождем; вечером отправились в театр и посмотрели хороший балет.
Сегодня утром — Собор. Снаружи он очень перегружен башенками и статуями, чудовищно несоразмерными со всем зданием. Внутри же крайне величествен благодаря своим огромным размерам и гигантским колоннам, поддерживающим крышу; есть хорошее старинное цветное стекло и множество отвратительных современных витражей. Эти современные художники не понимают, что назначение витража в церкви — сконцентрировать и гармонизировать цвет; у хорошего старинного витража узор богат, как у турецкого ковра. Фигуры играют совершенно второстепенную роль и лишь служат для обозначения чувства художника. Витраж современного фрескового стиля вынужден sua natura[4] конкурировать с живописью и конечно же выглядит безвкусно и театрально.
