Кто такие офицеры-подводники? Что за традиция у них за плечами? Подводники с первого дня появления в списках флота вызывали к себе неподдельное уважение собратьев. Моряки за триста лет выработали в своей среде особый русско-флотский культурный исторический тип. Есть надежда на его грядущее преобладание в русской жизни.
Последние полстолетия в нашем флоте лидерство по чести было за подводниками. Они совершали кругосветки под водой (1966), достигали Северного полюса (1962). Лодки уходили в океан и бесследно исчезали. Усталые подлодки возвращались из морских пучин после ураганов, столкновений с субмаринами супостата. Последние два десятилетия было двадцать таких столкновений. Подводники тушили пожары под водой. Бывало, разбив "морду" об айсберг в море Бафина, со вмятиной в скуле швартовались у родного причала.
Два десятка командиров подводных лодок собрались в Петербурге и решили основать "Клуб подводников". Председателем клуба избрали потомственного подводника капитана 1-го ранга Игоря Курдина. В Питере губернатор Яковлев капитан 1-го ранга запаса. У него два вице-губернатора — адмиралы Гришанов и Щербаков. До недавнего времени администрацию четырех районов Петербурга возглавляли моряки. В клубе подводников Игорь Курдин говорит, что в Питере живут более тысячи бывших командиров военных кораблей. Только командиров атомных и дизельных крейсеров более пятисот. Это сила города. Каждый командир, как только корабль уходит за рейд, в сущности, становится главой небольшого, но мощного государства. Он отвечает за живучесть корабля и экипаж. В командире развивается и крепнет тот психотип серьезного, уравновешенного, трезвого и ответственного мужа, который присущ хорошему главе государства. После суровых лет жизни в темных глубинах Мирового океана многие из них после службы долгие годы перебиваются с семьей порой в шестиметровых комнатах коммуналок в надежде на квартиру. При том, что каждый командир корабля — золотой фонд для любого города — это бесценный человеческий материал.
И все же, несмотря на тяготы, моряка, как магнитом, тянет в Петербург — здесь его родное училище, здесь он проходил офицерские классы и кончал академию. За долгие годы жизни вне общества моряки находят общий язык прежде всего с людьми флотского братства.
Игорь Курдин говорит, что девиз их клуба:
"Подводник — это не работа, не служба и не вид деятельности — это судьба".
В программном заявлении Движения поддержки флота сказано: "Голос истории, опыт предков взывают к единению нации". В глубинах России и на Флоте давно ждали такого объединения. Память страны свидетельствует: русский флот совместно с русской армией раздвигал сами пределы земли нашей ...Мы объединились в Движение поддержки Флота, потому что мы породнены нашей общей причастностью к тому особому миру, к той особой судьбе, что называется "Флотом".
Судьба подводного ракетоносца "Курск" взывает к единению вокруг Флота и нового прорыва во имя России.
"Братие моя милая, Руси...", — восклицает польский князь-союзник, объезжая перед битвой строй русских полков — "потягните за одино сердче..." — (ударьте единодушно) князь в отчаянную минуту призывает к единодушию и подвижничеству.
Неугасающий дух воинского братства с его искренностью, теплотой и жертвенностью доносит до нас и обращение адмирала Нахимова к морякам:
"...Матросы! Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защиту родного нам Севастополя и флота: я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию. "Мы сдружились давно. Я горжусь Вами с детства. Отстоим Севастополь!.."
Не только во время войны, но и в периоды кризисов или несчастий народ и его государство отдают отчет перед всем миром о своей предыдущей жизни и проходят экзамен перед Богом. Смута — это только горькая констатация факта нестроения и пороков, набравших критическую массу. На самом деле смута — это время высшего экзамена для нации, где воровство, глупость и насилие соседствуют со стойкостью, верностью и подвижничеством и побеждают в итоге зло. Смутное время Московской Руси — это и время великих порывов, жертвенности и славы. В такое время люди ищут опоры в прошлом, учатся у отцов терпению и честности, и побеждают.
В смутное время бывший казак, а значит и моряк Патриарх Гермоген, воодушевлял россиян напоминанием о былом господстве русских над морем:
"Отцы ваши не только к Московскому царству врагов своих не пропускали, но и сами ходили в морские оттоки, в дальние расстояния и в незнаемые страны, как орлы острозрячие, как на крыльях парящие и все под руку покоряли Московскому Государю-Царю".
Идея владения морем — самая глубокая и древняя русская мечта, ставшая в образе Николая Угодника — покровителя плавающих, путешествующих, вечным напоминанием русского православного призвания на морях.
Мы не знаем в истории Европы ни одного государства, экономическому и духовному подъему которого не сопутствовало бы усиление флота.
Петр I осуществил морское призвание Руси вопреки межеумочно-ордынским оценкам, именно как верный и почтительный сын своего отца. Царь исапостол и шаутбенахит* посчитал нужным отметить это собственноручно в предисловии к Морскому Уставу:
"И хоть намерение отеческое не получило конца своего, однако же достойно оно есть вечного прославления, понеже довольно являет, какого духа был оный монарх, и от начинания того аки от доброго семени произошло дело морское".
Новую Россию создал Флот. Сам Великий Петр и Отец Отечества внушал подданным, что "ничем иным токмо флотом" впредь и должно усиливаться и процветать Россия. Самые тайные враги России вместе с нашими абалдуями уже триста лет нашептывают о сухопутности России и ошибках Петра. Что до последнего, то он никогда не был реформатором, ибо реформа признак бессилия — Помазанник и Отец наш Петр был преобразователем, потому из всех великих праздников ему более всего были по душе Троица и Преображение Господне.
Не так давно и леди Маргарет Тэтчер внушала нашим слабеньким на головушку бесхребетным "комбайнерам" и "гарантам" идею сухопутно-ордынской природы России. У нас это называют вместе с казахскими баями — "евразийством". Леди знает, что делает. Великобритания пережила свою смуту в XVIII веке и была на краю деградации и гибели. В середине XVIII века к власти пришли виги — разновидность английских демократов, наследниками которых стали лейбористы-социалисты, кои исповедовали тезис Томаса Джеферсона, что: "торговец не имеет отечества". При вигах к 80-м годам британское общество пришло к краю пропасти, разброду, смуте, потере веры в себя и утрате пути. В парламент пролезли "олигархи" из Вест-Индии, торговцы и темные нувориши. Нищета в стране была ужасающая. Англия теряла год от года престиж и влияние в мире. Король Георг III наконец прогнал вигов, и правительство сформировали консервативные "тори", точнее, идеал наших дворян-славянофилов почвенников. Кабинет возглавил 24-летний Уйльям Питт-младший. Перелом пришелся на 1783 год. Рычагом подъема нации стало возрождение Флота. Ожила промышленность, торговля и ремесла. Англия стала "мастерской мира". Тори правили до 1830 года. За эту пору они низвергли Наполеона, героями выиграв морскую битву при Трафальгаре. То была эпоха энергии и дерзаний, время Горацио Нельсона, который при столкновениях с начальством грозил, что уйдет в русский флот. Нельсона, даже потерявшего руку и глаз, страстно влекло к абордажным боям — признак великого бойца. В России для пяти братьев Орловых, Потемкина, Суворова, Путянцева, Ушакова, Горацио Нельсон нашел бы поприще и достойное общество офицеров, которые тоже исповедовали принцип беззаветного Нельсона: "самые смелые действия наиболее безопасные". Суворовское "опасности лучше идти навстречу, чем дожидаться ее на месте". Принцип, которому, к слову, поклоняется спецназ в Чечне.
Командир первого отечественного подводного атомохода капитан 1-го ранга П. Осипенко стал первым Героем Советского Союза после Великой Отечественной войны до полета Юрия Гагарина в космос. После войны 70 подводников стали Героями Советского Союза и России. Последним к званию Героя России был представлен капитан 1-го ранга Геннадий Лячин — командир ракетоносца "Курск".
Сами подводники считают:
— присущие всем военным морякам по роду их службы мужество и решительность дополняются особой внутренней и профессиональной культурой, которые еще нуждаются в специальных гуманитарных исследованиях как социально-психологический и культурный феномен, формирующийся в экстремальных условиях агрессивной морской среды, концентрации высоких энергий и пограничной зоны противостояния национальных интересов различных государств.
