Когда-то Оруэлл заметил, что если для интеллектуала социализм — это вопрос теории, то для работяги — это лишняя бутылка молока для его ребёнка. Предложение "десталинизаторов-2011" — это, помимо прочего, предложение сытых. Более того, это подлое предложение, ибо если учесть степень преемственности советской и постсоветской верхушек (в 90-е годы 70%, в провинции — 80%), то каяться должна именно верхушка, разворовавшая страну и ограбившая народ — перед народом. Призывая к сопокаянию, десталинизаторы уравнивают вора и ограбленного. Если сегодня кто и должен каяться, то это постсоветская верхушка перед народом, который она ограбила. И, естественно, её холуи из "интеллектухи", которые подводят под это научное и даже моральное обоснование ("свободу дали" — свободу вымирать ежегодно сотнями тысяч).
И здесь возникает ещё один вопрос, так сказать, ad hominem. Если на мгновение принять точку зрения авторов программы на всю советскую историю — с 1917 по 1991 г. — как на самогеноцид, рассматривать её как войну тоталитарного государства с народом обществом, то спрашивается: вы, болезные, воевали в этой войне на стороне народа? Гремели кандалами? Выходили на Красную площадь, протестуя против "тоталитарного государства"? Нет, насколько известно, и Федотов, и Караганов делали неплохую советскую карьеру, были встроены в систему — тоталитарную! И, выходит, были её солдатами, воевали на её стороне. Так что же вы других призываете каяться, начинайте с себя — рвите рубаху, на колени и кайтесь, кайтесь, кайтесь. Нет, к другим обращаетесь. Грош цена таким призывам. С себя начинать надо, "правдолюбцы" вы наши.
Но, разумеется, элементарные здравый смысл и честность не позволят нам согласиться с тезисом (в статье С. Караганова) о том, что "народу и элите после последних ста лет себя почти что не за что уважать. Единственное, чем можно по-настоящему гордиться, — Великая Отечественная война. Но её объединительный потенциал со временем истощается" (в значительной степени благодаря усилиям пропагандистских шавок Горбачёва и Ельцина, добавлю я).
Разберём этот пассаж. Прежде всего обратим внимание на ещё одно проявление когнитивного диссонанса. Великая Отечественная война, победа в ней — это одно из высших, квинтэссенциальных достижений того, что "десталинизаторы-2011" именуют "коммунизмом—сталинизмом—тоталитаризмом". Только народ, организованный в такую систему (вне системы народ — толпа), мог сокрушить Третий рейх. Великая Отечественная война — триумф системы, которую обвиняют в самогеноциде и других страшных преступлениях тот же Караганов и им подобные. Но тогда либо гордиться победой и системой, либо ненавидеть и отказывать Великой Отечественной в статусе объекта гордости, поскольку победа в войне была одержана советским народом, организованным в советскую (тогда — сталинскую) систему, по её логике, на основе её потенциала. Попытки доказать факт победы вопреки системе — удел умственно отсталых и убогих. По логике его статьи, Караганов должен больше всего ненавидеть именно победу в Великой Отечественной. Иначе все разглагольствования его и ему подобных о семидесяти годах самогеноцида бессмысленны. Развести Великую Отечественную и сталинскую систему невозможно, как ни пытайся. Вот, например, Сванидзе и другие пытались — бились-бились, да только сами разбились.
Победа в войне — далеко не единственное достижение СССР, есть и другие, и немало. Это и превращение страны к концу 1930-х годов в военно-промышленного гиганта, которого не раздавить — отсюда Победа, наша Победа; это и послевоенное восстановление — за 10 лет вместо прогнозируемых на Западе 20-ти; это и освоение космоса, это смертность 6-7 промилле (т.е. 6-7 человек на 1000), достигнутая в 1960-е и не превзойдённая никем в мире до сих пор, и многое другое. Обычно антисоветчики и русофобы в таких случаях, злорадно полагая, что уели, задают вопрос: а какой ценой? А какова цена, спрошу я в ответ, возникновения всех новых социальных систем, например, капитализма — достаточно взглянуть на Англию времён Генриха VIII или Елизаветы I. Процент англичан, уничтоженных молодым капиталистическим обществом, будет существенно выше, чем людские потери эпохи становления молодого советского социализма. А какова цена "золотого века" Екатерины II, в основе которого — рабство 30 миллионов из 35 миллионов населения? Какой ценой куплено благосостояние русской буржуазии начала ХХ в.?
А какой ценой создавалась Британская империя? США? А ведь США в XIX в. никто не угрожал, но сколько индейцев и негров уничтожено, тогда как СССР в 1930-е годы должен был форсировать коллективизацию и индустриализацию, иначе в начале 1940-х раздавили бы, и это стало бы окончательным решением русского вопроса, физическим стиранием русских из истории. По сравнению с "подвигами" англосаксов — всё познаётся в сравнении — численность жертв так называемых "сталинских репрессий" (о том, почему "так называемые" — ниже) смотрится как статистически средний масштаб репрессий любого молодого крупного общества, тем более такого, которое пережило мировую войну, революцию и гражданскую войну, и для которого насилие имманентно. В обществе, прошедшем войну, революцию, анархию и гражданскую войну, живущем во враждебном окружении, жизнь вообще ценится весьма мало — и народом, и его властью. В СССР ситуация в этом плане изменилась только в конце 1930-х годов, с окончанием холодной гражданской войны, а точнее — национальной фазы (1927-1939 гг.) революции. Суть этой фазы состояла главным образом в подавлении "героев" интернационал-социалистической фазы революции (1917-1927 гг.), в защите России от левых глобалистов и их союзников на мировой арене и в выяснении отношений между различными кланами во власти — в партии, НКВД. Всё это — не говоря о том, что все молодые общества агрессивны, ранняя стадия развития любого общества, будь то рабовладельческого, феодального или капиталистического — это холодная гражданская война, тем более масштабная, чем многочисленнее и современнее ("массовее") общество, в эпоху масс все системообразующие долгосрочные процессы носят массовый характер. А, следовательно, пришло время поговорить о количественном аспекте.
Продолжение следует
Андрей Девятов -- Размышления у парадного...
Память поколений или, по-научному, коллективное бессознательное народов России, не взирая на то, что внушает пропаганда, в большей степени отзывается на зримые символы цвета и формы, нежели на умные слова. Так вот, в зримых формах парад войск 9 мая 2011 года в Москве символизировал совсем не то, что замышляли организаторы и объясняли комментаторы.
Если судить по полевой форме одежды парадных расчетов (а войска были не в парадной, но в полевой форме) Российская Федерация находится если не в состоянии войны, то в высокой степени готовности применить войска.
Если судить по составу парадного расчета (а в параде принимали участие не войска Московского гарнизона, но чуть ли не весь комплект всех видов и родов войск нового Западного военного округа) то в Москву под парад стянута вся наличная группировка боеспособных сил вокруг столицы.
Если судить по тому, что парадом командовал заместитель Начальника Генерального штаба, а не как раньше командующий округом, а также по объявленному количеству личного состава — 20 000 человек — то парад демонстрировал врагу и гражданскому обществу РФ силу власти Центра.
Если судить по убранству Красной площади, то исчезло доминирование синего цвета (средней полосы из флага РФ), символизирующего либерализм и родственность российского руководства синим флагам Евросоюза и НАТО.
Если судить по новому облику полевой формы одежды воинов России, то похороны традиций Великой Победы Красной Армии состоялись. Исчез не только русский сапог (его заменили европейские ботинки), но и фуражка с козырьком от дождя и солнца (её заменил берет наемников-легионеров). Пропали погоны, офицерские звезды, генеральский лампас. Всё это заменил набедренный ремень, подчеркивающий естественные выпуклости тела спереди и сзади. А украшением скромной формы стал нагрудный бантик.
Если судить по расслабленности руководителей, принимавших парад из положения сидя (а даже больной Брежнев не смел садиться при прохождении войска с отданием чести и равнением на трибуну мавзолея), то им наплевать и на нормы приличия либерального Запада, и на отечественные традиции.
Если судить по облику министра обороны в штатском, занявшем на параде победы место маршала Жукова (а только он не имел бантика на груди, тогда как Лидер партии власти и Верховный главнокомандующий были с бантиками), то именно этот мастер нового облика Армии и Флота выступает единственной надеждой и опорой конституционной власти России в непрекращающейся войне с экстремизмом, терроризмом и сепаратизмом.
