- Приклеен каблук!
- Бумажная подошва!
Вот как строилась эта вавилонская башня:
- Стройкой руководил сам домовладелец-сапожник Андрей Титов.
- Строили в морозы.
- Работы сдавались из экономии мелким хозяйчикам.
- Фундамент без бута. Цемент романский, а песок брали из тут же вырытых канав.
- Работа сдельная, наскоро.
- Плохой цемент и сырой кирпич.
- Весь материал дурного качества.
- Цемент употребляли только для формы.
- Кирпич, положенный вечером, можно было легко отнять утром.
- Столбы между окнами, утвержденные по плану в 1 арш. 12 вер., были 1 арш. 4 вершка.
- При постройке царил полный произвол.
- Деревянные балконы, облицованные для вида камнем.
- Из 10 кирпичей 1 хороший.
- Цемент оттаял!!!
- Трещина на протяжении всех этажей замазывалась, чтобы скрыть следы преступления!
- Нагоняли экономию во всем.
- В балках прогибы!
- С лета отстроенная и еще не высохшая часть дома должна быть заселена!
- Вместо земли на накаты валили московскую грязь.
Сам архитектор Н. Д. Струков сознался:
- Было допущено некоторое отступление.
И хочется его спросить:
- От чего отступление? От честного отношения к делу?
А эти фонари-балконы из дерева вместо камня - не та ли же самая подошва из бумаги вместо кожи?
Отступление от плана на каждом шагу. Кладка дешевая, так как за хорошую кладку и подрядчику надо дороже платить, а вместо цемента чертова тянушка из разной грязи! Она, конечно, плотно держит кирпичи при стройке в 15 градусов холода, замерзая сразу, а весной оттаивает и здания рушатся.
Разве этого не было?
Архитектор же делает меньше, чем Иван Александрович Хлестаков. Тот, бывало, говорил:
- Придешь в департамент и скажешь: «Это вот так, а это вот так!»
Архитектор же подъедет с переулка к стройке, остановится и задерет голову на седьмой этаж, а там сам хозяин ходит и распоряжается. Постоит, и поедет, потому «супротив хозяина нешто можно?»
Не видел архитектор треснувшей стены и полов, засыпанных сырой землей.
Строит сапожник дом, и никто его нраву не препятствует. Да и кто может препятствовать, ежели у домовладельца планы подписаны, а наблюдение за правильностью стройки - «вещь условная»!
Бывают случаи, что домовладельцы каждый этаж закладывают в кредитном обществе.
Сколько известно, и рухнувший дом Титова был заложен в кредитном обществе.
Что же делала архитектурная комиссия, принимая такой дом в заклад?
Чего смотрели архитекторы кредитки?
Мы знаем в Москве много новых огромных «доходных» домов, выстроенных на продажу, которые представляют собой ловушки и в которых в случае пожара будут сотни человеческих жертв.
И планы их были утверждены, и наблюдение за стройкой было, по заведенному порядку, т. е. фиктивное.
Представьте себе весь ужас, если бы рухнувший дом Титова был весь занят квартирами?! Или хотя если бы на час опоздал рухнуть, - тогда 200 рабочих были бы под развалинами. Это было бы второе кладбище на том же самом месте.
Дом А. Титова выстроен частью на старом кладбище, частью на подземных тюрьмах бывшего на этом месте дворца Ивана Грозного.
Рабочие, по счастью, уцелели от верного случая заселить старое кладбище.
А строители и наблюдатели забыли о тюрьмах, на развалинах которых воздвигалась эта
- Вавилонская башня!
Которую строили
Сапожники!
«Голос Москвы», 12 января 1913
Мотивы дня
Wega
Москва теряет прежний вид,
На старых улицах пестрит
Шикарный «стиль nouveau».
Но этот стиль убог, увы,
Держаться лучше для Москвы
Подальше от него!
Но пройден, пройден длинный путь,
Построек старых не вернуть;
Прогресс идет вперед.
Исчезла прежняя краса,
Растут махины-корпуса
Дающие доход.
Деревья рубятся в садах;
Звонят трамваи на углах;
И метрополитен
Былой Москвы меняя вид,
Быть может, скоро побежит,
Вокруг кремлевских стен.
Не будет в ней особняков;
Их окружив со всех концов,
Закроет ряд махин
Кремлевских башен кружева;
И станет старая Москва
Похожа на Берлин.
И потеряв свой прежний шарм
От многочисленных казарм
И длинных корпусов,
Гордясь дешевым щегольством
И разрастаясь с каждым днем
Средь своих садов,
Старушка примет новый вид,
Забудет старый, чинный быт
И, тешась новизной,
Пойдет к прогрессу налегке,
Как европеец в котелке
В три гульдена ценой!
«Голос Москвы», 8 января, 1913
Москва, теряющая свой облик
В. М.
Москва, с ее узорными церквами, пестрыми главами колоколен, с ее башнями и стенами, с низенькими домиками издавна выделялась среди других городов своей исключительной физиономией.
За последнее время эта физиономия быстро начинает изменяться. Растут многоэтажные безобразные, без всякого стиля, дома, похожие на гладкие ящики; разрушаются старые здания, - и сам собою напрашивается вопрос, - не угрожает ли Москве опасность потерять свой характерный, ни с чем не сравнимый облик, превратившись в обычный шаблонный город общеевропейского вида. Возможны ли какие-либо меры, чтобы задержать это обезличение, подобно тому, как это делается в Нюрнберге, где особыми установлениями запрещено строить дома иначе, как в готическом стиле, или же это обезличение является необходимым и логическим следствием современной культуры. Наконец, возможен ли возврат к русскому стилю, и что именно следует считать московским стилем?
По этому поводу наш сотрудник беседовал с целым рядом компетентных лиц.
Знаменитый художник В. М. Васнецов возмущен распространением нового стиля «Nouveau Empir? а» декадентского пошиба, который все больше и больше находит себе применение в ущерб развитию исконно русского зодчества.
Он находит, что основной задачей русских архитекторов должно бы явиться искание и выявление форм национального зодчества.
Хранитель Оружейной палаты В. К. Трутовский думает, что Москва теряет свое лицо.
- И мое мнение - это к худшему. Я не говорю, конечно, что следует сохранять самую старую Москву с ее узенькими улочками, с низенькими домиками, покривившимися подъездами и маленькими окошками, но существующие памятники поддерживать необходимо. И это, понятно, относится не только к монументам, но и ко всем тем уголкам, которые придают городу его особый колорит. Вот уже целых 20 лет из года в год я наблюдаю, как одни за другими исчезают древние дома, уничтожаются целые исторические кварталы, исторические обычаи, как, например, торг птицами на Трубной площади, и на душе становится как-то грустно. Конечно, в видах благоустройства, может быть, это и необходимо, но мне кажется, что когда появятся разные метрополитены, трамвай и проч., когда будут уничтожены такие исключительные по своему историческому значению места, как Хитров рынок, - Москва станет обыкновенным безличным европейским городом.
Председатель комиссии по городскому благоустройству Н. В. Щенков говорит:
- Москва должна принять европейский вид. Исторические памятники и здания, конечно, останутся, но теперешний азиатский характер города - все эти кривые улочки, неправильную планировку построек и странную окраску домов - необходимо уничтожить. Скоро Москва станет вполне европейским городом. В 1914 году будет повсюду проведено электричество, бульвары переделаны на заграничный образец, древесные насаждения на них увеличены, на безобразных площадях, вроде Кудринской, устроены великолепные фонтаны; мостовые будут перемощены.
Строитель музея Александра III архитектор Р. И. Клейн полагает, что Москва не в состоянии удержать старинный облик.
- Это крупный торговый центр, население которого с каждым годом увеличивается, квартирная нужда в котором растет, а земля дорожает. Волей-неволей дома должны тянуться в высоту, загораживая маленькие особнячки и поднимаясь выше церквей.
Архитектор Н. П. Машков, секретарь общества по охране археологических древностей, находит, что:
- Построек в настоящем древнерусском стиле, собственно говоря, вовсе нет. Есть, правда, отдельные случайно сохранившиеся здания, но это единицы, например Крутицкий теремок, старинный дом Юргенсона, здание гимназии на Покровке и некоторые казенные здания, вроде Опекунского совета на Солянке. Истинный московский стиль, в конце концов - Empire, в котором выстроен целый ряд барских особнячков, придающих Москве такой уютный и интимный характер. Какой характер примет московская архитектура? Весьма возможен поворот к русскому стилю. Рязанский вокзал, построенный академиком Щусевым, Медведниковская гимназия, Ярославский вокзал, Сергиевский приют на Девичьем поле содержат уже весьма любопытные мотивы новгородско-псковского зодчества.
