Русские морские офицеры Витус Беринг и Алексей Чириков, исполняя приказ царя Петра Первого, пробивались к далекому и неизведанному берегу Аляски несколько зим и несколько лет. Даже сейчас, в пору реактивной авиации, чтобы добраться до Аляски из Вашингтона, требуется не менее восьми-девяти часов.
И вместе с тем Аляска близко. Она наш сосед. Лишь 55 миль воды и льдов Берингова пролива отделяют берег советской Сибири от берега американской Аляски. Самый крайний кусочек нашей земли — больший из островов Диомида находится в двух с половиной милях от самого крайнего кусочка американской земли — меньшего из островов Диомида. Между островами проходит не только государственная граница СССР и США, но и международная линия, которая разделяет время на день вчерашний и день сегодняшний. На советском острове время ровно на сутки опережает время на американском.
…Из Вашингтона самолет на Аляску вылетает в полдень. Самолет спешит за солнцем, и кажется, что световой день никогда не кончится. Внизу под облаками остаются города северо-восточных штатов с их вечной суетой и адской сутолокой, спокойная гладь Великих озер, осенние просторы Канады. И уже на закате, когда самолет, снижаясь, пробивает толщу облаков, глазам открывается неожиданная и незабываемая картина. Внизу — первозданный хаос голубеющего льда, белых скал, снежных полей и темных зияющих провалов. А еще дальше к горизонту — необозримая снежная пустыня, безжизненная и дикая. Вот оно, знаменитое «белое безмолвие», с такой силой описанное Джеком Лондоном, что даже при взгляде на него из окна самолета на мгновение становится жутко и холодно на душе.
Но вот самолет садится в аэропорту Анкориджа, и Аляска Джека Лондона исчезает, растворяется в уютных холлах одного из самых современных аэропортов Америки. В последние годы Анкоридж превратился в перекресток полярных воздушных дорог, идущих сюда из Азии и Европы. Вот и самолет, доставивший нас из Вашингтона, через час улетит отсюда в Токио.
Однако Аляска Джека Лондона снова нет-нет да и появится на улицах Анкориджа — самого большого города штата (около 50 тысяч жителей) и одновременно самого молодого (возник в 1915 году). Подобно застенчивому неуклюжему подростку, Анкоридж пытается стать похожим на современные старшие города в «нижних», как здесь выражаются, штатах, но это ему не во всем удается. Сказываются происхождение, местные условия. О небоскребах, например, здесь нечего и думать. Анкоридж расположен в зоне землетрясений: в марте 1964 года тут тряхнуло так, как давно не трясло нигде в Северной Америке, — свыше восьми баллов по шкале Рихтера!
Но впечатление производит не отсутствие такой стандартной приметы американизма, как небоскребы, а тот особый дух, который заключен в самом понятии «последний рубеж». Этот дух первопроходцев и первооткрывателей уже выветрился из штатов бывшего «Дикого Запада», но еще отчетливо ощущается здесь, на Аляске. И это неудивительно: по размерам она равна территориям Англии, Франции, ФРГ и Испании, вместе взятым. Но плотность ее населения — 0,4 человека на квадратную милю, в то время как для всех Соединенных Штатов средняя плотность населения — 50.
Аляска — самый большой из американских штатов, здесь вообще много всякого «самого большого» (за исключением, как уже было сказано, численности населения, которое составляет лишь около 300 тысяч человек). Здесь самые высокие в Северной Америке горы и самые высокие цены на продукты питания и предметы первой необходимости. Здесь самые глубокие озера в Америке. Самые крупные медведи. Самая длинная и самая холодная зима с морозами, достигающими 60 градусов по Цельсию.
Романтика «последнего рубежа» и северная экзотика перемешаны тут с тяжким трудом одних и беспощадной алчностью других, не щадящих ни животный мир Аляски (он еще сохранился, как ни в каком другом месте Америки), ни людские судьбы.
Экзотика, разумеется, обнаруживает себя прежде всего. С первым снегом по улицам Анкориджа наперегонки с автомобилями мчатся собачьи и оленьи упряжки, а в северной части Четвертой авеню, где каждая вторая дверь ведет в кабак, можно встретить обросших и угрюмых золотоискателей, просоленных морской водой боцманов, обожженных морозом охотников и лесорубов. Время от времени из двери бара катится в снег очередная жертва «огненной воды», вышвырнутый вон абориген — индеец, эскимос или алеут. Отношение к ним здесь еще хуже, чем к неграм в Миссисипи, к мексиканцам в Техасе или к индейцам в Северной Дакоте.
— Это просто позор, до чего довели аборигенов, — сказал мне журналист из Анкориджа. — Вам даже трудно представить себе, насколько безжалостны жернова «американизации». Монополии отняли у эскимосов, индейцев и алеутов почти все, чем они обладали на Аляске, превратив их в лишних людей. Достаточно сказать, что каждые шесть алеутов из десяти умирают от туберкулеза.
В Анкоридже я разговаривал с молодым эскимосом, который мечтает совершить далекое путешествие в Вашингтон, чтобы в библиотеке конгресса взглянуть на копию договора между США и Россией о купле-продаже Аляски: нет ли в этом документе чего-нибудь о правах индейцев, алеутов и эскимосов?
О России, о русских, которые открыли Аляску и первыми исследовали ее, напоминает здесь многое. Русские названия островов и поселков: Петербург, Баранов, Прибылов, Шелихов, не говоря уже о море Беринга, о проливе Беринга, городе Врангель, озере Врангеля, горах Врангеля. Кое-где сохранились старинные деревянные русские церкви и могилы русских людей под белоствольными березами за церковными оградами.
126 лет эта земля называлась Русской Америкой. Первое европейское поселение на тихоокеанском берегу североамериканского континента было основано иркутским промышленником Григорием Шелиховым. Поселение русских зверобоев называлось Павловском (теперь Кадьяк). К моменту продажи Аляски Соединенным Штатам в 1867 году здесь было свыше сорока русских городков, крепостей и поселков. Столицей этого края стал город Ново-Архангельск (ныне Ситка), основанный «главным правителем» Русской Америки Александром Андреевичем Барановым. В Ново-Архангельске вырос большой по тем временам порт, судостроительная верфь, складские помещения. Это был самый крупный населенный пункт на всем Тихоокеанском побережье Северной Америки. Сан-Франциско в те годы был всего лишь миссионерским поселком.
Русских здесь помнят. На острове Кадьяк есть музей Баранова. Там же в летнем театре под открытым небом каждый год в августе играют «историческую драму из жизни знаменитого губернатора Русской Америки».
Русские самовары старинной работы сверкают начищенной медью в витринах многих магазинов Анкориджа. С конфорки свисает табличка с инструкцией: куда наливать воду, куда сыпать угли, как избежать угара. Самовары кичатся многочисленными призовыми медалями, оттиснутыми на медных боках, и своим знатным происхождением. У каждого своя легенда. Таблички поясняют, что вот из этого будто бы баловался чайком сам царь Петр. Другой будто бы был привезен на Аляску лейтенантом Алексеем Чириковым. Третий будто бы стоял во дворце Александра Баранова в городе Ситка.
Соответственно и цены на исторические самовары зависят от «происхождения».
У Джеймса, преподавателя истории в одной из школ Анкориджа, самовар — семейная реликвия. Достался самовар ему от деда, потомственного, если можно так выразиться, аляскинца. А деду — от прадеда, который получил его в подарок от своего русского друга.
Прадед Джеймса служил в русско-американской компании, которую возглавлял Александр Баранов. Из поколения в поколение хранится в семье Джеймса глубокое уважение к имени этого русского человека, талантливого дипломата и умного хозяйственника.
— Я веду курс истории в старших классах, — говорил мне Джеймс, — и всегда рассказываю ученикам о том, какими друзьями были американцы и русские на Аляске, как они сотрудничали и помогали друг другу. Знаете, оглянуться назад бывает совсем не вредно. Есть у нас люди, которые хотели бы, чтобы американцы забыли о том, что русские поддерживали нашу борьбу за независимость в XVIII веке. В начале XIX века Россия была единственной великой державой, дружески расположенной к Соединенным Штатам. Россия на дипломатической арене помогла нам во время англо-американской войны в 1812–1814 годах. А когда нам стала угрожать английская интервенция в 1863 году, русские послали в Нью-Йорк и Сан-Франциско свои военные эскадры.
В доме Джеймса, а также во время бесед с журналистами Анкориджа я почувствовал, что на Аляске гораздо острее, чем в «нижних» штатах, воспринимают развитие нынешних американо-советских отношений. Есть и здесь, разумеется, люди, которым любое просветление на международном горизонте как нож в сердце. Но большинство за то, чтобы отношения между двумя великими державами улучшались.
