дипломатией в XX веке. Когда обстановка на фронте сложилась для египетских войск критическая, президент Садат приступил к одной ему только ведомой политической задаче войны – он позвонил в Москву и потребовал от советского руководства добиться немедленного перемирия. Все было в действительности куда политически тоньше. Садат потребовал от СССР вмешаться в конфликт, прислать ему на помощь советские войска и авиацию прекрасно понимая, что никто в Москве на такой шаг не пойдет. Советский Союз и Соединенные Штаты переживали на тот момент времени ренессанс в своих отношениях невиданный со времен Второй мировой войны. В отношениях между двумя странами царила «разрядка», которой оба лидера – Брежнев и Никсон – очень дорожили. И СССР и США категорически перед началом войны требовали от своих союзников на Ближнем Востоке ее не начинать, поскольку она им была на тот момент времени абсолютно ни к чему. Возмущенный военной просьбой президента Садата генеральный секретарь КПСС Брежнев не нашел ничего лучшего как пустить в советский ближневосточный курятник американскую дипломатическую лису Генри Киссинжера который затем увел Египет из советского ближневосточного лагеря в американский лагерь. Это был самый сильный для СССР удар на Ближнем Востоке, от которого он уже до конца дней своих не оправился. Ход садатовских мыслей был не очень сложным – Москва ведь с Израилем не разговаривает, чтобы на него надавить, она говорить будет с Вашингтоном, которого заставит явиться на переговоры в Каир, где они с американцами и договорятся… обо всем, включая переход к ним в лагерь. Советское руководство не увидело столь несложный ход садатовских мыслей, поскольку им, и не только им, но всему арабскому миру не приходило даже в голову, что Египет решится пойти на сепаратную сделку с Израилем, предать панарабскую революцию, память самого Насера, всех арабов и мусульман на планете.
Анвар Садат при президенте Насере занимал совершенно номинальную должность вице-президента. Однако, когда Насер неожиданно для всех умер, будучи еще довольно молодым человеком, Садат оказался во главе государства. Многие тогда полагали, что это ненадолго, что он лишь марионетка в руках некоего тайного правящего египетского круга, но новый президент оказался умелым ближневосточным политиком с большими амбициями и серьезным стратегическим видением будущего страны. Ему довольно быстро удалось крепко подчинить себе египетский государственный аппарат, после чего он принялся искать выход из того политэкономического тупика, в котором пребывал Египет на то время. Панарабская революция, начатая великим Насером, шла уже двадцать лет, но результаты ее были катастрофическими. Между уже довольно сформировавшимися арабскими государствами царили раскол и вражда. Противостояние между некоторыми из них было по идеологической глубине своей даже больше, нежели арабское противостояние с сионистами. Некоторые египетские политики того времени говорили, что Насер умер от разбитого сердца (он действительно умер от обширного инфаркта), а сердце ему разбила неудавшаяся панарабская революция. Еще хуже дела обстояли с арабским социализмом, который довел египетскую экономику до полного развала. Правда, к полному экономическому коллапсу страны в первую очередь привел конфликт с Израилем, ведь на оборону тратились колоссальные средства, а после Шестидневной войны египетская экономика лишилась своего главного предприятия и источника поступления иностранной валюты – Суэцкого канала. Большая часть населения страны в начале 70-х годов голодала в буквальном, а не переносном смысле слова. Вышедшая из-под всякого контроля инфляция лишила народ последнего куска хлеба в прямом смысле этого слова. Улицы египетских городов были забиты детьми, клянчившими у иностранцев кусок хлеба, в основном такими иностранцами в те годы были советские военные и другие советники. Постоянные поражения от рук сионистов, непрекращающиеся панарабские раздоры, тотальная нищета – все это привело к тому, что положение внутри страны было настолько взрывоопасным, что режим президента Садата мог рухнуть под таким давлением в любую минуту. Даже режим президента Насера в последние годы был крайне нестабильным, но он хотя бы держался на великой революционной репутации вождя мирового панарабизма. У Садата за его политической душой не было ровным счетом ничего. Чтобы выжить, ему требовалось найти выход из того политэкономического тупика, в котором оказалась страна, не по его, кстати, вине. Вероятно, искать такой выход новый случайный египетский президент начал сразу после прихода к власти, поскольку советская разведка передала в Москву первые сигналы тревоги еще в начале 1971 года. Тогда на такие сигналы никто не среагировал, поскольку им никто не поверил, настолько они казались советскому руководству немыслимыми. Через полтора года Каир потребовал от Москвы вывести из страны всех советских специалистов, более 20 тысяч человек, и даже тогда в СССР еще не представляли себе, насколько резко египетское руководство готово изменить свой внешнеполитический курс. Большого выбора, куда идти, у Анвара Садата в действительности не было. Он смотрел на две крупнейшие страны в регионе – Иран и Турцию – на то, как шли их политэкономические дела, и мог разве только прийти к выводу, что зависеть от США было выгоднее, нежели зависеть от СССР. Кроме того, небезосновательно, Каир мог в случае перехода в американский ближневосточный лагерь ожидать от Вашингтона крупного финансового вознаграждения, ведь такой переход полностью был изменил баланс сил на Ближнем Востоке в самый разгар Холодной войны. Прекращение четвертьвекового военного противостояния с Израилем на египетских условиях вернуло бы стране Суэцкий канал и позволило бы резко сократить военные расходы. Однако проделать такой переход из одного лагеря в другой на глазах всего арабского мира, казалось, было для Египта делом совершенно немыслимым.
Вот тут, вероятно, у Анвара Садата и родилась мысль достичь мира с Израилем посредством войны с Израилем, а перейти в американский лагерь под прикрытием войны с Израилем.
Вот тут, вероятно, у Анвара Садата и родилась мысль достичь мира с Израилем посредством войны с Израилем, а перейти в американский лагерь под прикрытием войны с Израилем. Что же касается арабского мира, то и здесь война с Израилем должна была стать крепким политическим прикрытием – Египту предстояло стать первой арабской страной, победившей Израиль, а затем под прикрытием одержанной победы совершить политический переход в американский лагерь. Удивительно, но столь сложный план отлично удался президенту Садату, хотя исполнять его пришлось египетскому государству, которое было даже не в состоянии несколькими годами ранее одержать победу в забытом богом Йемене. Злые исторические языки утверждают, что Садату помогли пройти столь трудный путь, но никаких тому доказательств никто до сих пор не предоставил, а потому считается, что он это путь проделал сам, за что его, кстати, и убили исламские фундаменталисты.
Подписание египетско-израильского мирного соглашения. Вашингтон, 26 марта 1979 года (фото Warren Leffler)
Крайне
