Дмитрий Калюжный - Страна Тюрягия

5. Любой арестованный или задержанный имеет право без ненужного промедления срочно осведомить и потребовать, чтобы по его личному выбору компетентные власти осведомили соответствующих лиц об его аресте, задержании, заключении и местонахождении. Любые ограничения этого права должны быть предписаны законом, и соответствовать международным стандартам.

6. Любой обвиняемый в уголовном преступлении должен иметь право на процесс в течение приемлемого времени без ненадлежащего промедления или должен быть освобождён.

7. Заключение под стражу не должно быть общим правилом для ожидающих процесса лиц. Освобождение возможно при представлении разумных гарантий являться на суд на любой стадии судебного слушания и, если таково дело, при вынесении решения суда».

А вот как эти правила соблюдались у нас в начале 1990-х годов.[27]

20 июля 1989 года Бауманский РОВД г. Москвы возбудил дело против Натальи Ч-вой… Это был простенький случай (кража кошелька). Имелось признание самой обвиняемой, а также показания пострадавшей и очевидцев. Оставалось лишь вынести приговор и отправить обвиняемую в исправительно-трудовую колонию.

В ожидании приговора Наталья провела в тюрьме два года.

Её взяли под стражу 4 августа 1989 года. По закону (не европейскому, а нашему, родному), во время следствия человек не должен содержаться под предварительным арестом более двух месяцев. Только в особо оговариваемых случаях прокурор имеет право продлить этот период до трёх месяцев. Наталье сформулировали обвинение после трёх с половиной месяцев содержания под стражей, рутинным естественным образом нарушая закон.

Суд был назначен на 21 декабря. Жертва и свидетели не появились в суде, и заседание было отложено до 14 января. В этот день не пришли народные заседатели. Суд перенесли на 14 февраля. Не явилась жертва преступления. Перенесли на 16 марта. Затем на 23 марта. Не явился адвокат-защитник. Перенесли на 26 апреля. Затем на 4 мая. Так продолжалось весь 1990 год и половину 1991 года.

По закону, решение на содержание в предварительном заключении более года могло быть издано только Российской коллегией прокуратур, что делалось только в связи с особо тяжёлыми преступлениями. Продлять этот период нельзя, и находящийся в предварительном заключении обвиняемый должен быть немедленно освобождён. Однако героиня нашего рассказа позволила себе быть под стражей, позволила, чтобы на протяжении двух лет её обыскивали, раздевая догола. Она молчаливо считала, что всё, что с ней делали, было по закону.

Только 1 августа 1991 года, спустя два года после ареста, суд закончил рассмотрение дела и приговорил воришку кошельков к трём годам лишения свободы в колонии общего режима.

Если б ей после этого так долго тянущегося процесса разрешили посмотреть на полторы странички приговора, она увидела бы, что даже эти полторы странички начали печатать на машинке в суде 2 августа, а закончили 19 августа! Семнадцать дней!

Мы, налогоплательщики, платим за содержание Натальи и ещё тысяч других незаконно содержащихся под арестом людей из нашего кармана, платим за содержание КПЗ, следовательских служб, прокуроров, судей, народных заседателей, платим за стражу и за тюремные машины, которые днём и ночью гоняют по всем городам России. Мы имеем право задать правительству России вопрос: почему деньги, которые мы отнимаем у наших семей, расходуются так глупо?

Вопрос этот – не риторический и сугубо актуальный, потому что сегодня таких арестованных как минимум в 3 раза больше, чем во времена воришки Натальи Ч-вой.

И вот тут оказывается, что спихнуть ответственность за незаконно длительное содержание в СИЗО только на органы следствия или суды наши тюремные начальники не могут, ибо статья 50 Закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» обязывает начальников СИЗО немедленно освобождать лиц, содержащихся под стражей без продления сроков содержания.

Дословно это звучит так:

«Если по истечении установленного законом срока задержания или заключения под стражу в качестве меры пресечения соответствующее решение об освобождении подозреваемого или обвиняемого либо о продлении срока содержания его под стражей в качестве меры пресечения или сообщение об этом решении не поступило, начальник места содержания под стражей освобождает его своим постановлением».

Закону уже несколько лет, а статья эта в СИЗО так и не работает. В 1995 году заместитель министра дал указание выполнять закон, но его по-прежнему игнорируют на местах. В 1996 году, например, по указанным основаниям освобождено лишь 500 человек, то есть по три человека из каждого СИЗО в среднем.

Ни одного освобождённого не было в 1996 году в учреждениях УИС МВД Республики Тыва (с нарушением содержалось 68 арестованных), ГУВД г. Москвы (75 человек), Ростовской области (79 человек). По одному арестованному освобождено в СИЗО и тюрьмах МВД Республики Татарстан (60 человек), ГУВД Краснодарского края (135 человек). Шесть арестованных освобождено из СИЗО УВД Тюменской области (158 человек).

– Так что же я могу поделать? – жаловался нам уже в декабре 1998 года начальник одного областного СИЗО. – Я как-то освободил таких двоих, так мне так шею намылили… и прокурор, и другие.

Центральные власти требуют выполнения закона, а местные прокуроры – люди, надзирающие за исполнением законов!!!! – не разрешают начальникам следственных изоляторов закон соблюдать. Как заставить начальников СИЗО понять, что не областной прокурор, а Закон должен диктовать им, что делать в таких случаях? Кто объяснит прокурору, что надо соблюдать закон?

В 1998 году количество незаконно содержащихся увеличилось в СИЗО и тюрьмах МВД Республики Татарстан, УВД Алтайского края, Тюменской и Нижегородской областей.

Между тем, такое неуважительное отношение к закону теперь становилось опасным для нарушителей, ибо согласно новому Уголовному кодексу Российской Федерации (статья 30-1), введённому в действие с 1 января 1997 года, заведомо незаконное содержание под стражей является уголовно наказуемым преступлением. Максимальное наказание по этой статье – до восьми лет лишения свободы.

Теперь уже сам министр внутренних дел направляет указание от 15 марта 1997 года, требуя незамедлительно принять меры, исключающие факты незаконного содержания под стражей, а по каждому такому случаю проводить служебное расследование, и к виновным принимать меры. И что же? Разумеется, никаких мер, а тем более уголовных наказаний не последовало.

«Что делать?» – назвали мы эту главу. А что делать?

Давным-давно пора сократить количество сидельцев. Пора прекратить держать людей в СИЗО за кражу 8 кочанов капусты. За пьяную драку с соседом. За коммунальную свару и якобы украденный с верёвки бюстгалтер. За семейные «разборки». Не привлекать к ответственности преступника, примирившегося с жертвой, а также и возместившего ущерб. Не надо лишать свободы до суда тех, кто преступил закон по неосторожности. Тех, кто украл буханку от голода. Голодный не исправится в тюрьме!

А самое важное и главное – надо за неисполнение закона сажать в тюрьмы начальников тюрем, прокуроров и следователей.

Чтобы разгрузить СИЗО от излишних сидельцев, Уголовно-исполнительный кодекс (ст. 115) позволяет до одного года содержать злостных нарушителей режима – подследственных, не в СИЗО, а в ЕПКТ[28] колоний. Также, чтобы не набивать изоляторы «лишними» людьми, руководство ГУИН запретило направлять в суды материалы на уже осуждённых, если они злостно нарушают режим отсидки в колониях, – чтобы не возвращать их в СИЗО.

Дело в том, что из находящихся в следственных изоляторах людей особенно много не подследственных, а как раз подсудимых, длительное время ожидающих рассмотрения их уголовных дел судами. С нарушением норм УПК за судами значится около 50 тысяч человек, при ежегодном постоянном их приросте на 4-5%, а в некоторых областях количество подсудимых, числящихся за судами первой инстанции, за год росло, бывало, и в 1,5-3 раза. А самый большой рост нарушений такого рода допускался судами Томской (шестикратный рост, от 120 до 727 случаев) и Мурманской области (девятикратный рост за год, от 37 дел в 1995 до 332 в 1996).

Пребывание в СИЗО тех заключённых, которых содержат с нарушением норм уголовно-процессуального законодательства, ежедневно обходится государству почти в 260 тысяч рублей, что в год составляет круглую сумму в 100 миллионов. Неплохо! С одной стороны, люди, незаконно содержащиеся под следствием или судом, не работают и не платят в бюджет подоходного налога; с другой стороны —бюджет тратит на их содержание 100 миллионов. Это, наверное, заначка нашего бедного правительства, которое всё время плачется о нехватке средств. Однажды возьмут и всех незаконно содержащихся в тюрьмах отпустят, то-то же будет бюджету прибавка.