Ознакомительная версия.
Плодородие почвы доставляют жителям хлеб в таком изобилии, что нередко они не знают, что с ним делать, тем более, что у них нет судоходных рек, впадающих в море, за исключением Днепра, который в 50 милях ниже Киева прегражден тринадцатью порогами, последний из которых отстоит от первого на добрых семь миль, что составляет целый день пути, как это видно на карте. Эта преграда препятствует им сплавлять свой хлеб в Константинополь; отсюда происходит их леность и то, что они не хотят вовсе работать, разве только вследствие крайней необходимости, когда у них не достает средств купить то, в чем нуждаются; они предпочитают заимствовать все, что нужно для их удобства, от турок, их добрых соседей, чем самим трудиться для его приобретения. Они довольствуются немногим, лишь бы было что есть да пить…»
Уважаемые читатели, конечно, вы уже прочитали последние строки откровения де Боплана. Как они похожи на то, что творится сегодня на Украине! Вместо того, чтобы Украине самой зарабатывать на себя, она просит у Запада взаймы. Даже ныне дозанималась до неприличного. Наравне с собственным валовым продуктом! И может быть даже больше!
Но продолжим знакомиться с наблюдениями Боплана:
«…Они исповедуют греческую веру, которую называют русскою; свято почитают праздничные дни и соблюдают посты, которые у них продолжаются в течение восьми или девяти месяцев года и состоят в воздержании от употребления мяса, каковую формальность они с упорством соблюдают, будучи убеждены, что спасение души зависит от различия пищи…»
«…Дворяне среди них, очень немногочисленные, подражают польскому дворянству и, по-видимому, стыдятся исповедовать иную веру, кроме латинской, в которую они переходят все более и более, не смотря на то, что вся знать и все те, которые носят имя князей, происходят от православных предков. Крестьяне там чрезвычайно бедны, т. к. они принуждены работать три дня в неделю, вместе со своими лошадьми, в пользу своего владельца и давать ему, сообразно количеству получаемой земли, много мер зернового хлеба, множество каплунов, кур, гусей и цыплят к Пасхе, Троице и Рождеству; сверх того – возить дрова для нужд их владельца и отбывать тысячи других повинностей, которых они не обязаны были бы исполнять без платы; кроме того, помещики требуют от них денежной повинности, а также десятины от баранов, поросят, меда, всех плодов и третьего быка через каждые три года. Словом, они принуждены отдавать своему господину все, что тому вздумается потребовать, так что неудивительно, что эти несчастные, закабаленные в такие тяжелые условия, никогда не могут ничего скопить. Но это еще менее важно, чем то, что их владельцы пользуются безграничной властью не только над их имуществам, но также и над их жизнью; столь велика свобода польской знати, которая живет словно в раю, а крестьяне пребывают как бы в чистилище.
Поэтому, если случится таким несчастным крестьянам попасть в крепостную зависимость к злому владельцу, то положение их бывает гораздо хуже, чем положение каторжников на галерах.
Такое рабство является главной причиной многочисленных побегов крестьян; наиболее отважные из них уходят на Запорожье, которое является местом убежища казаков на Днепре. Проведя здесь некоторое время и приняв участие в морском походе, они считаются уже запорожскими казаками; подобными побегами постоянно увеличивается состав их войска, что с достаточной очевидностью доказывается и настоящим восстанием, ибо, после поражения поляков, эти казаки поднялись в количестве 200 000 человек…»
«…Число запорожских казаков в настоящее время простирается до ста двадцати тысяч человек, привычных к войне и способных, по первому требованию, в одну неделю, собраться в поход на королевскую службу. Они часто, почти ежегодно, предпринимают опустошительные набеги и приносят большой вред туркам. Они много раз грабили Крым, населенный татарами, опустошали Анатолию, брали приступом Трапезунд и даже достигали устья Черного моря, в трех милях от Константинополя, где все предавши огню и мечу, возвращались затем домой с большой добычей и некоторым количеством рабов, обыкновенно малых детей, которых они оставляют у себя в качеств прислуги или же дарят вельможам своей страны; взрослых же они редко берут в плен, разве только в том случае, если считают их достаточно богатыми, чтобы заплатить за себя большой выкуп и освободиться. Они предпринимают свои набеги не более, как в количестве шести или десяти тысяч человек, чудесным образом переправляются через море на плохих судах собственного изделия, форму которых и конструкцию я опишу дальше…
… Говоря об отваге казаков, не лишним будет сказать также о том, каковы их нравы и занятия…
Они смышлены и проницательны, остроумны и щедры, не стремятся сделаться богачами, но больше всего дорожат своею свободою, без которой они не могли бы жить; это главная причина, почему они столь склонны к бунтам и восстаниям против местных вельмож, лишь только почувствуют притеснения последних, так что редко проходит более 7 или 8 лет без того, чтобы они не восставали против вельмож. Впрочем, это люди вероломные и коварные, которым ни в чем нельзя доверяться…»
Вот до чего мы дочитались у Боплана! Запорожские казаки любят свободу, устраивают восстания и вероломны! Если проследить всю историю запорожских казаков, то можно прийти к выводу, что иногда Боплан был прав.
Еще одно наблюдение Боплана:
«… Больше всего они обнаруживают ловкости и стойкости в сражении, когда находятся в таборе, т. е. под прикрытием возов (ибо они очень метко стреляют из ружей, которые составляют их обычное оружие), и при обороне укреплений; недурны они и на море, но верхом на лошадях они не настолько искусны. Мне случалось видеть, как только 200 польских всадников обращали в бегство 2000 человек из их лучшего войска; правда и то, что под прикрытием табора сотня казаков не побоится 1000 поляков и даже большего количества татар, и если бы они были также искусны в кавалерии, как в пехоте, то, я думаю, могли бы считаться непобедимыми».
И еще одно интереснейшее свидетельство Боплана:
«Несколько ниже реки Чертомлык почти посредине Днепра лежит довольно большой остров, где находится какая-то развалина. Остров этот окружен более чем десятком тысяч других островов и островков, разбросанных вдоль и поперек крайне хаотично, неравномерно и запутанно; одни из них сухие, другие – болотистые, к тому же все сплошь поросли тростником толщиною в пику, который мешает видеть разделяющие их каналы. Именно в путанице этой местности казаки устроили свое убежище, которое называют Войсковой Скарбницей, то есть войсковой сокровищницей. Весной все острова заливаются водой, сухим остается только место, где находятся развалины. Ширина реки здесь достигает одного лье от берега до берега. Именно здесь все турецкие силы оказались не способными что-либо сделать. Здесь погибло много турецких галер, которые преследовали казаков, возвращавшихся с Черного моря; заплыв в эти лабиринты, они не смогли отыскать дороги, а казаки задали им жару, обстреляв со своих лодок сквозь камыши.
С тех пор галеры не заходят в Днепр дальше 4–5 лье от устья.
Рассказывают, что в Войсковой Скарбнице находится множество пушек, спрятанных казаками в каналах, и никто из поляков не может узнать, где именно. Кроме того, говорят, что они (поляки – С.А.) никогда не бывают в этих местах, а сами казаки хранят местонахождение оружия в тайне, не желая раскрывать ее; впрочем и среди казаков немногие знают об этом.
Все артиллерийские орудия, добытые у турок, они опускают на дно, даже деньги прячут там и вынимают только по мере надобности.
Каждый казак имеет свой отдельный тайник, ибо, захватив добычу у турок, они делят ее между собой, а после возвращения в эти места каждый прячет, как уже говорилось, под водой свою маленькую добычу…»
«…Зато, мне кажется, нет в мире народа, который бы сравнялся с ними в способности пить, ибо не успеют они отрезвиться, как тот час же принимаются пить снова. Все это, впрочем, происходит только в свободное время, но во время войны или когда подготовляется какой-либо поход, они крайне трезвы, и грубость можно заметить только в одежде…»
В наблюдательности французу де Боплану не откажешь! Конечно, со стороны многое виднее. То, что украинцам казалось обыденным и не достойным запоминания для будущих поколений, француз зарегистировал с поразительной точностью. Например, отношения украинцев со своими хозяевами – поляками.
Глава XII
Польское почти четырехсотлетие Киева
1. Взятие запорожскими казаками польской крепости Кодак на Днепре
Есть еще одно памятное место на Днепре. Оно тоже связано с французским картографом и строителем Бопланом.
В 1635 году польский сейм принял решение о сооружении на Днепре для контроля за действиями запорожских казаков крепости и размещении в ней пешего и конного гарнизонов.
Ознакомительная версия.
