Пятая – Иоанна. Девочка-сталь. Набедокурит, я спрашиваю:
– Нюша, это ты сделала?
Набычится, сложит губки куриной попкой и говорит:
– Да.
Никогда не врет и ничего не боится. Они с Васей лучшие кореши, постоянно тусят вместе. Я им купил солдатиков, всяких гоблинов, рыцарей, и они замки строят. А еще в папу и маму играют. Как-то просыпаюсь и слышу: «Папа, иди в магазин». Спросонья думаю: «Господи, куда же мне идти-то надо?» А оказывается, это Нюша с Васей играют. Она очень смешливая девчонка, но с железным характером. Ох, даст она шороху кому-то в жизни.
Савва – самый последний. Это своенравный толстощекий блондин, чрезвычайно избалованный, мамой как хочет, так и крутит. Папу толком признал через полтора года жизни – начал на колени садиться, а так – только мама. Если я Кысу обнимал, то сердился, ногой топал.
Мы живем в небольшой четырехкомнатной квартире. В общем-то, нормально. У нас дети так воспитаны – они довольствуются тем, что есть. Прекрасно понимают слова «нет денег», потому что знают, что при любой возможности мы будем их баловать.
Девочки хотят быть принцессами, при этом кикбоксингом занимаются. У меня долг перед Анфисой – ей джинсы надо купить, с дырками. А Дуся платье хочет, такое же, как у мадам Адамс в нашем любимом фильме «Семейка Адамс».
Они помогают маме, купают младших, вытирают пыль. Оксанка периодически ругается, что они, мол, лентяйки такие, плохо убирают. Дети тоже между собой скандалят. Особенно Анфиса с Дусей. Последний раз они так сильно повздорили, что Оксанка не выдержала и говорит: «А теперь лайте, раз не умеете разговаривать!»
И она заставила их гавкать друг на друга. Да, Кыса иногда бывает жесткой гражданкой, но злой никогда. Никогда не срывается на крик, не шлепает детей в тупом остервенении, хотя и устает безумно. Весь дом на ней. Три раза в неделю она встает в шесть утра и везет детей причащаться в Саввино-Сторожевский монастырь. И в загородную школу детей возит тоже она. И еще она каждый день с ними уроки делает, готовит, рисует иконы.
Читает ребятам перед сном. При этом успевает еще с подружками поговорить по телефону.
От нянь мы отказались, лишь иногда вызываем. Ксюха считает, что они формально относятся к детям. Сейчас нам помогает Валентина Степановна, которая недавно вышла на пенсию. И Кыса хоть немного отдыхает, когда она приезжает.
А я с детьми долго находиться не могу – устаю. Если Кыса меня оставляет с чадами одного, то у меня ощущение, что я на галере был. Шум беспрерывный, беготня, что-то бьется, летит, скрипит, взрывается. Надо одновременно отвечать на сто вопросов. Катастрофа, в общем. Но с другой стороны – крайне полезно. По-настоящему начинаешь понимать, как ей тяжело. «Кыса моя, давай сходим куда-нибудь вдвоем, а то я так устал», – говорю жене, когда она возвращается.
Но, оставшись вдвоем, мы начинаем скучать по дому. Вот, например, на десятилетие свадьбы поехали в Венецию. Посетили все музеи, выставки, концерты, все биеннале, накатались на гондолах, наелись пиццы, напились сицилийского белого вина, обсудили «Грозу» Джорджоне. Все сделали, что могли. А дальше – скукота. Сидим в роскошном гостиничном номере с видом на собор Святого Марка и оставшиеся два дня детям эсэмэски шлем: «Приматы, как вы там? Плохо нам без вас».
В общем, мы обычная семья. С Кысой ссоримся периодически, но не сильно. Главная ссора состоялась сразу после свадьбы. Мы тогда поспорили, кто круче – Брюс Уиллис или Стивен Сигал. В итоге чуть не разошлись.
Началось с того, что я за завтраком возьми и брякни:
– Брюс Уиллис – круче всех в Голливуде и его окрестностях!
Ксюха чуть не поперхнулась от возмущения.
– Да он младенец по сравнению с Сигалом!
– Стивен! Да он играть не умеет, только конечностями сучит!
– А Брюс лысый!
– А Стивен нелепый!
Неделю потом не разговаривали. И с тех пор только потявкиваем друг на друга. А куда ссориться? Шестеро детей…
Сейчас я буду решать квартирный вопрос. Мне уже один раз Лужков отказал… За меня просили Марк Захаров, Олег Табаков, Олег Ефремов, Евгений Колобов и Константин Райкин. Большое письмо составили. Я даже ездил квартиру смотреть, потом Лужков сказал: нельзя. Почему, я не понял, а уточнять постеснялся – ну нельзя и нельзя. По тем временам мы жили не шумно, у нас только четверо детей было. Но сейчас пора расширяться. На государство надежды мало, треп один, бумажная могила. Надо самому зарабатывать. Мы рожали – нам морочиться. Страха нет.
Лично мне ничего не надо. Кыса, наверно, права: по сути, я панк. Что есть – и того много. Я привык ночью работать или в машине. Но девочки скоро подрастут, станут гостей водить, хорошо, чтобы у них были свои комнаты. Я ведь – архаичный самец, в семье добытчик, хочу, чтобы дети были веселые, визгливые и балованные и ни в чем не нуждались. И, конечно, желаю им счастья. Но для меня понятие счастья – одно, для них оно может быть совсем другим. Я попытаюсь под них подстроиться.
Так что я обычный законопослушный гражданин, в меру безумный и в меру пьющий. Но одно тревожит: ощущение бездны, которое я испытал когда-то там, у стен деревенского амбара, периодически настигает меня. Оно приходит обычно ночью, во сне. Я просыпаюсь, чувствую необъяснимое беспокойство, силы неистовые в теле, у меня повышается давление, обостряется слух, обоняние, даже вижу лучше. Эта исходящая из глубин души жуть. Бездонный, неуправляемый хаос… Большинство идей для сценариев я вытащил оттуда.
Я не нашел лучше способа с этим бороться, как ходить – просто изнурительно ходить. Пробовал выпивать – не помогает, алкоголь только отодвигает этот момент. Но потом бездна возвращается с новой силой.
В двухстах метрах от нашего дома – магазин, на нем всякие надписи: «Сотовая связь», «Банк», «Оплата счетов», «Интернет». Если в обычном состоянии, чтобы прочитать вывески, мне нужно подойти чуть ли не вплотную, то в такие моменты я вижу каждую букву, не отходя от подъезда. Иду по городу и чувствую его запахи и звуки: вот за этим окном на четвертом этаже жарят картошку, тут, на втором, смотрят телевизор.
Бывают периоды, когда этого нет, а потом накрывает с такой силой, что передать невозможно…
И я даже не знаю, хочу ли избавиться от этого ужаса или нет. Может, это тот форс-мажор, который мне нужен, чтобы быть самим собой. Чтобы вернуться домой и испытать ни с чем не сравнимое удовольствие, когда в темноте входишь в комнату, а там угадывается шуршащий, теплый клубок тел. И ты думаешь: «Логово. Моё, моё». И хочется накрыть их всех большими перепончатыми крыльями, выпустить когти и всю ночь, злобно поводя чешуйчатой шеей, хранить их безмятежный сон.
Благославляю на праведный бой[1]
Невозможно, нельзя смиряться перед сатаной и его адептами. Иначе нельзя называть себя верующим человеком, а тем более пастырем.
Мрак окутал некогда цветущий край добрых и красивых людей.
Звери, опьяненные пролитой кровью своих же соотечественников, зомби, одурманенные «евросодомской» брехней, крохоборы, обворованные страной идиотки Псаки и «всемирного властителя» Обамы, воры, распродавшие по дешевке всё, от армии до собственных женщин, иуды, предавшие славянский мир, безумцы, построившие государственную идеологию только на ненависти ко всему русскому, смеют меня укорять в отсутствии пасторской любви и смирения?!
Нет. Нельзя любить дьявола, нельзя смиряться перед сатаной и его адептами. Можно и должно бороться с Тьмой, иначе нельзя называть себя верующим человеком, а тем более пастырем.
И я, как пастырь, и как славянин, и как гражданин Великой, многонациональной России, приветствую борьбу мужественных защитников Новороссии – бастиона христианской добродетели и воинской доблести, не устрашившихся встать на пути Зла.
И я, силой Апостольской Благодати, дарованной мне при рукоположении во священники, благословляю уничтожить эту сатанинскую, фашистскую заразу, безжалостно, всеми возможными способами, стереть с лица Земли всё, что даже напоминает о ней. Никто не сможет отменить моё благословение, ибо Благодать не имеет обратной силы.
Все, кто на этой войне отдадут свои жизни во утверждение Славы Божьей, попадут в рай.
Все, считающие иначе, забывающие, что с дьяволом нельзя договориться, допускающие компромиссы и мотивирующие это политической или финансовой выгодой – суть слуги дьявола и предатели Веры Православной!
«Русский мир – это Священная война»
Сейчас приходится часто слышать отсылки к некому общественному феномену, именуемому как «Русский мир». Чаще всего, произносящие вслух эту формулу, даже не догадываются об ее истинном содержании, приписывая ей территориально-политическое значение. Чтобы избежать недомыслия попытаюсь в нескольких словах описать это явление.
