В январе 1939 года Саудовская Аравия установила дипломатические отношения с Третьим Рейхом, и Ибн Сауд признался немцам в том, что в глубине души он «ненавидит англичан». В последующие месяцы он заключил с Германией договор на поставки оружия и подписал договор о дружбе и торговле с Японией. Филби мог быть доволен, в особенности тем, что Ибн Сауд скрыл от англичан и американцев свои контакты со странами «оси».
Главным звеном в связи Саудовской Аравии с Третьим Рейхом была их обоюдная ненависть к евреям. Нацисты даже обещали обеспечить Ибн Сауда аружием, амуницией и военными заводами, а по некоторым данным, давали ему взятки в течение Второй мировой войны.
У короля было много причин для военных сделок с Берлином, основной из которых было «увеличение притока оружия, которым Ибн Сауд тайно снабжал арабов в Палестине, чтобы противодействовать еврейской иммиграции». Хотя впоследствии он заявлял, что был шокирован нацистским «окончательным решением еврейского вопроса», на самом деле он был нетерпим к евреям даже по арабским стандартам. Евреи были «расой, проклятой Аллахом и обреченной на уничтожение и вечное проклятие». Ибн Сауд не хотел, чтобы даже один еврей иммигрировал в Палестину. Президент Рузвельт понял это впоследствии, но слишком поздно.
В феврале 1945 года, незадолго до своей смерти, президент Рузвельт лично встретился с Ибн Саудом. Он пытался заручиться у короля его поддержкой плана сионистов, но получил твердый отказ. Вместо этого Ибн Сауд предложил отдать «им и их потомкам земли и дома немцев, которые их угнетали», либо чтобы страны-союзницы приняли евреев у себя.
Непреклонное противодействие короля еврейской иммиграции поразило Рузвельта, который симпатизировал плану сионистов. Однако ни одна из западных стран не была готова принять больше, чем горстку уцелевших в Катастрофе евреев. По некоторым свидетельствам, лозунг политики Канады в этом вопросе был: «Никого — это слишком много!» Король, по-видимому, был об этом осведомлен и напомнил Рузвельту, что Палестина «уже приняла свою долю беженцев из Европы».
Внезапно симпатия президента к евреям была поколеблена. Он сказал Ибн Сауду, что «не намерен предпринимать никаких шагов, враждебных арабскому народу, и не будет помогать евреям в ущерб арабам». Новой рузвельтовской политикой был нейтралитет, однако нейтралитет в пользу арабов. Это был неприятный урок для страдающего от болезни президента. Выбор был совершенно ясен — Соединенные Штаты могли помочь евреям создать свой дом в Палестине, либо они могли получить саудовскую нефть в качестве гаранта их послевоенного доминирования в мире. Рузвельту казалось, что реализовать оба варианта невозможно. Он выбрал нефть.
В исторических трудах часто замалчивается тот факт, что люди, организовавшие Катастрофу, в большинстве своем не были подвергнуты наказанию за военные преступления. Более того, львиная доля богатств нацистов бесследно исчезла незадолго до конца войны (исчезновение сокровищ Рейхсбанка вошло в Книгу рекордов Гиннеса, как крупнейшее в истории нераскрытое ограбление банка), чтобы спустя десятилетие вновь оказаться в руках людей, финансировавших в свое время Гитлера. Клиенты Аллена Даллеса не потерпели поражение, они лишь испытали временные неудобства. Все это произошло благодаря вмешательству братьев Даллес и их протеже Джеймса Энглтона.
Энглтон был всего лишь офицером низкого ранга в Управлении Стратегических служб, служившим в Италии. Он официально считался героем, поскольку смог наладить работу итальянской разведки, убрать коммунистов из итальянского правительства и обеспечить победу на выборах прозападно ориентированным итальянским политикам. Однако, согласно нашим источникам, кроме этого, Энглтон участвовал в «отмывании» нацистских денег, в организации бегства деятелей Третьего Рейха через Ватикан и в умышленном обмане двух президентов США путем передачи ложных разведданных, что способствовало изменению американской политики на Ближнем Востоке. Он был злейшим врагом евреев, и израильской разведке удавалось держать его под контролем только под угрозой разоблачения его неблаговидной деятельности. К концу жизни он сошел с ума.
Аллен Даллес не делал поначалу секрета из своей ненависти к евреям и презрения к англичанам. По некоторым свидетельствам он «пересыпал свою речь антисемитскими и англофобскими замечаниями». Он говорил, что «для порядочного европейца должна быть невыносимой мысль о том, что евреи когда-нибудь снова вернутся». Будучи одним из советников президента Трумена, Даллес, вместе со своим соратником Джеймсом Форрестолом из военно-морского ведомства, в своих интересах дезинформировал президента об истинном положении дел на Ближнем Востоке.
Трумен, прийдя к власти в апреле 1945 года, был обескуражен тем, что его предшественник пытался подтолкнуть американское правительство к проведению проарабской политики на Ближнем Востоке. Так, в феврале 1945 года Рузвельт дал королю Ибн Сауду устное обещание, что США не будут «помогать евреям в ущерб арабским интересам». Такая политика «нейтралитета» была, безусловно в интересах арабов. За неделю до смерти Рузвельт письменно подтвердил свое обещание Ибн Сауду, как «глава исполнительной власти американского правительства». Братья Даллес, Форрестол и другие полагали, что «юдофил» Трумен будет связан письменными обязательствами Рузвельта Ибн Сауду. Одним из первых циркуляров, посланных Госдепартаментом новому президенту, содержал предупреждение Трумену о том, что тот не должен позволять евреям создать свое государство, поскольку «еврейское государство в Палестине в течение трех лет станет марионеткой коммунистов».
К горькому разочарованию акул с Уолл-стрит и их друзей в администации Трумена, новый президент проигнорировал эту тактику запугивания. Хуже того, он отказался от обещаний, данных Рузвельтом Ибн Сауду. Трумена больше волновало возможное влияние американских евреев на исход будущих выборов, чем чаяния антисемитов из Госдепартамента.
По истечении шести месяцев своего президентства Трумен созвал на совещание своих советников по Ближнему Востоку, озабоченных враждебностью арабов по отношению к просионистскому курсу нового президента. Несмотря на все усилия, им не удалось склонить его к своей точке зрения. Гарри Трумен не хотел оставаться неизбранным президентом, бывшим у власти меньше одной каденции. Он хотел победить на выборах 1948 года и отстаивал свое право на это. Еще в 1945 году Трумен понимал, что в США имеется достаточно евреев, чтобы оказать влияние на исход выборов 1948 года, в то время, как электоральным потенциалом арабов можно было пренебречь. Таким образом, рузвельтовская политика нейтралитета в пользу арабов приказала долго жить.
Существует широко распространенное романтическое представление о возникновении государства Израиль. Согласно этому представлению Соединенные Штаты, поддерживаемые западными демократиями, внесли предложение воссоздать еврейское государство впервые за две тысячи лет. Еврейские поселенцы, сражаясь плечом к плечу с бывшими узниками Освенцима, разбили арабов и начали строить свою страну, а весь мир приветствовал торжество справедливости.
Наши же источники из среды бывших разведчиков утверждают, что голосование в ООН было счастливой случайностью, что западные страны на самом деле очень неприязненно относились к евреям. Только благодаря шантажу сионистам удалось вынудить колеблющиеся страны проголосовать за создание еврейского государства. Чтобы понять сущность этого шантажа, необходимо знать о скандалах, которые пытались замять оппоненты Израиля:
— Британские секретные службы и члены королевской семьи скрывали правду о серии переговоров с нацистами во время войны, направленных на создание англо-германского альянса против Советского Союза.
— Аллен Даллес и его протеже, Джеймс Энглтон, скрывали тот факт, что они вводили в заблуждение последовательно двух президентов США.
— Покровители нацистов, все вместе и каждый в отдельности, сыграли на руку советским агентам, внедренным в западную разведку.
Для понимания происхождения государства Израиль, следует знать об особой сети, благодаря которой после войны были благополучно переправлены на Запад, на Ближний Восток и в Южную Америку палачи еврейского народа, и о существовании которой удалось узнать сионистам.
В течение многих лет Катастрофа была запретной темой даже в среде американского еврейства. Алан Дершовиц, известный американский юрист, вспоминает, как еврейские матери в Бруклине запудривали лагерный номер на руке своего ребенка, перед тем, как выпустить его погулять на улице. За первые двадцать лет, прошедших после войны, единственным евреем, осмелившимся поднять тему Катастрофы на американском телевидении, был один оперный певец в популярном телевизионном шоу. Для многих переживших Катастрофу напоминание о прошлом было слишком болезненным. Большинств из них хотели жить настоящим и думать о будущем своих детей, а не возвращаться к своему кошмарному прошлому.
