Владимир Бушин - Пятая колонна

Второй факт новой правды об этой войне соорудил сам Гранин. Он пишет, что армия Наполеона была армией жутко совестливых, стыдливых, честных людей. И в знаменитом романе «Война и мир» именно такими они и показаны. «Французы для Толстого, — говорит, — были не только оккупантами, но и людьми, которые страдали, мучились. Толстой относился к французам как к несчастным людям, втянутым в кровопролитие». Когда я прочитал это, то со страниц «Завтра» попросил Гранина назвать у Толстого хоть одного французского оккупанта, который страдал бы и мучился, грабя и убивая русских, а Толстой жалел бедолагу. Заместитель по комсомолу ничего не ответил, не назвал хоть одного завалящего французика из Бордо. Да и не мог: нет таких в великом романе. Из этого пришлось сделать печальный вывод: дожив до девяноста с лишним лет, получив кучу всяких наград и званий, писатель так и не успел прочитать «Войну и мир». А вот другую великую книгу нашей литературы, где тоже много о войне, — «Тихий Дон», оказывается, все-таки читал. И однажды высказался о ней так: «Как это ни странно (!), мне нравится там описание любви». Дескать, книжечка-то так себе, но вот любовь, как ни странно, удалась автору.

А вот еще один вклад в гранинскую копилку мудростей о войне: «Каждая война рано или поздно становится грязной». Каждая!.. Ну, во-первых, бывали войны, которые не рано или поздно, а с самого начала, даже с замысла были грязными. Например, то же нашествие Наполеона, как и Гитлера, на нашу родину, нападение Японии на Китай в 1931 году, трехлетняя агрессия США против Кореи, начатая в 1950 году, с 1959 года длившаяся 15 лет война против Вьетнама и другие кровавые бесчинства США против стран аж на другой стороне земного шара от них, в которых им абсолютно нечего было делать, — Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии…

Но когда же стала грязной Великая Отечественная война — не с того ли момента, как Гранин в 1944 году демобилизовался? Или он все-таки успел поучаствовать в Грязной войне? Да почему же тогда сразу не дезертировал, как только она стала грязной?.. Нет, инструктор, у вас ум за разум зашел. Все освободительные войны, отпор и изгнание любого захватчика — это благороднейшее дело. Такими и были наши войны против Наполеона и Гитлера, как и позорное изгнание японцев из Китая и американцев из Кореи и Вьетнама.

Много мыслей у фронтовика Гранина и о Великой Отечественной. Одна из самых излюбленных, которую он впервые огласил еще в самодельном фильме о войне, который смастачила забытая ныне телеведущая С. Сорокина, и твердит до сих пор, такова: «По всем данным, войну с Германией мы должны были проиграть!». По каким таким данным? Молчит… По историческим? Но мы всегда изгоняли захватчиков, один за другим они находили место «среди не чуждых им гробов». По экономическим? Но к 1941 году СССР стал экономически самой могучей страной Европы. По качеству оружия и военной техники? Но мы имели такое оружие, что немцы, как ни старались, не смогли перенять его. Например, «катюши», танк Т-34, самолет Ил-2. Или уж по населению? Оно у нас в два с лишним раза превосходило население Германии. Наконец, по отсутствию в народе патриотизма? Он как явил себя во всем блеске на Чудском озере, на Куликовом Поле и при Бородино, таким и показал себя в свой час и под Москвой, и под Сталинградом, на Курской дуге, и при штурме Берлина.

Был у писателя только один довод, но он постеснялся тогда его высказать. О нем недавно напомнил Юрий Бондарев: «Гранин говорил: советский солдат был плохой солдат» (Правда. 14 марта 2014 года).

Ну, может быть, еще один довод — чисто арифметический. Если Германия разбила в Европе дюжину армий и завоевала дюжину стран, то как же она может не разбить еще одну армию и не покорить еще одну, тринадцатую страну. Чего ей это стоит!

Но Советский Союз вопреки ожиданиям многих инструкторов даже в генеральском и министерском звании победил. Как же это случилось? Он исследовал и установил: «Войну выиграла не армия, а народ!». Час от часу не легче! Разве армия — это не народ, организованный в полки и дивизии? Разве у нас была не своя родная, а наемная швейцарская армия, которая после первых поражений разбежалось? И тогда народ взялся за топоры, за вилы и погнал громить немцев со всеми их пехотными армиями, танковыми дивизиями, воздушными армадами. Да, да, не смейтесь, он так и заявил однажды: «Я видел, что ленинградцы шли на фронт с косами». Конечно, коса — оружие страшное для безоружного, недаром же с незапамятных времен смерть принято изображать с косой. Но где было в 1941 году взять их хотя бы на батальон в городе? Или наковали? Неизвестно.

И еще об Отечественной: «У нас, — говорит, — история войны обросла враньем». Это кто же постарался? Кто эти лжецы? Шолохов в романе «Они сражались за родину» и в «Судьбе человека»? Алексей Толстой в «Рассказах Ивана Сударева» и в «Русском характере»? Тихонов в поэме «Киров с нами»? Фадеев в «Молодой гвардии»? Леонов в пьесах «Нашествие» и «Взятие Великошумска»? Эренбург в пламенной и почти ежедневной публицистике? Твардовский в «Василии Теркине»? Светлов хотя бы в стихотворении «Итальянец»? Вера Инбер в «Пулковском меридиане»? Антокольский в поэме «Сын»? Соболев в «Морской душе»? Корнейчук в пьесе «Фронт»? Симонов в повести «Дни и ночи», в двухтомнике военных дневников и в таких стихах, как эти:

Или Некрасов «В окопах Сталинграда»? Бондарев в «Горячем снеге» и в «Батальоны просят огня»? Сергей Смирнов в «Брестской крепости»? Константин Воробьев в «Убиты под Москвой» и «Это мы, Господи!», Гудзенко, Павел Шубин или Юрий Белаш в стихах? Вершигора в «Людях с чистой совестью»? Полевой в «Повести о настоящем человеке»? Или Ковпак в «От Путивля до Карпат»? Или Медведев в «Сильные духом»? Или врали Шостакович в Седьмой симфонии, Калатозов в фильме «Летят журавли», Чухрай в «Балладе о солдате»? Или врали художники Корин и Дейнеко, Пластов и Кривоногое? Ну назови хоть одно имечко! Надо же отвечать за свои слова. Некоторые из перечисленных имен и произведений Гранин упоминает в «Блокадной книге» с почтением и уважением. Так это же в советское время. А теперь — вранье!

Снова: «У нас до сих пор нет истории Великой Отечественной». И вот он один знает правду и откроет ее нам. И никто не остановит человека, который просто плохо собой владеет. Мало того, Валентина Матвиенко дает ему звание «почетного гражданина города». Это Ленинграда-то, города-Героя!.. На самом деле, помимо художественных произведений у нас великое множество документальных книг и о войне в целом, и об отдельных сражениях, и о действиях разных родов войск, и о полководцах. Тут и книга Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза», и воспоминания самых высокопоставленных военачальников — Жукова, Василевского, Рокоссовского, Конева, Баграмяна, адмирала Кузнецова, Штеменко, Голованова, — тут и воспоминания многих командующих армиями, командармов корпусов, дивизий, полков, партизанских отрядов, наконец, знаменитых героев войны, как Александр Покрышкин, и ее рядовых участников. Есть и 5-, и 6-томная «История Великой Отечественной войны», есть и 12-томная «История Второй мировой войны», есть несколько энциклопедий. Я уж не говорю о «Книгах памяти», о «Книге потерь», о многотомном издании «Русский архив» — «Великая Отечественная», где собраны и приказы наркома обороны, и документы Ставки, включая записи переговоров по прямому проводу, и приказы Верховного Главнокомандующего, и документы командования фронтов, флотов, армий.

Конечно, некоторые книги не без недостатков. Так, если тебе дорога истина, читай, сопоставляй, ищи.

Гранин и не знает об этих книгах, он их не читал. Они ему неинтересны. Ему важно навязать свой взгляд, свою точку зрения, как мы уже видели, часто невежественную и лживую.

Вот, говорит, книга В. Астафьева «Убиты и прокляты». Он сожалеет, что она «не всколыхнула общественность». Да ведь и не могла всколыхнуть, ибо этот ротный телефонист был военным невеждой и всегда лгал о войне, но в советское время с тремя плюсами, а в антисоветское — с пятью минусами. Кому это надо? Как верить писаниям о войне человека, который откровенно признается, что до войны работал он где-то в вагонном депо и получал 250 рублей в месяц, а потом попал в редакцию и стал получать 600 рублей. Где такие зарплаты были, ума не приложу! Но дело не в этом, а в бесстыдном признании: теперь, при 600 рублях, «что от меня ни требовали, я все писал. Пропади все пропадом! Я любую информацию напишу — мне за нее пять рублей дадут» (Известия. 12 августа 1988).

Как можно верить писаниям о войне человека, который не просто признается в своей продажности, а публично хвастается ею, если в другой раз он утверждает, что на фронте «все часто думают: скорее бы меня убили» (там же). Можно с солдатами, думающими так, победить врага? Можно было с такой армией гнать немцев от Сталинграда до Берлина и взять его? Вспомните хотя бы, что у Толстого думал и чувствовал Николай Ростов в минуту смертельной опасности: «Меня, которого все так любят, могут сейчас убить? Это невозможно! Немыслимо!». И т. п.