В начале было Слово!
Как может мыслить, о чем думать развитый, «цивилизованный» человек, словарный запас которого такой же, как у первобытных дикарей? Может ли он называться русским и есть ли у него национальность вообще? Для интереса включите телевизор или откройте любую многотиражную газету (а это ведь у нас основной «источник» слова после убогой школьной программы) и посчитайте с карандашом в руке. Только не нужно говорить, что это некий журналистский, служебный, информационный язык!
Это раковая метастаза.
Владение родным языком – ключ к сознанию и познанию мира, к той самой чувственной мысли, чаще называемой несколько затасканным ныне словом духовность.
Нынешний русский человек, оказавшийся в языковом вакууме, однако интуитивно жаждущий мыслить (самый захудалый русский мужичок непременно философ), мыслит более всего образами. Но в силу своего речевого порока, тем более владея дарованной ему свободой слова, не находит самовыражения и, как следствие, самореализации личности. Он, как рыба, выброшенная на берег из родной стихии, лежит и молча хлопает ртом. Отсюда происходит психологический сдвиг – комплекс неполноценности, по природе точно такой же, как у глухонемого от рождения. А ну-ка попробуйте, поживите молча! Хотя бы неделю, месяц! Если бы глухонемые вдруг мгновенно обрели слух и дар речи, первыми их словами стали бы слова о том, как они нас, слышащих и говорящих, ненавидят.
Даром называется единственная из многих способность, которой обладает человек, – ДАР РЕЧИ. Магия этих двух слов, бережно сохраненная языком, уходит в такую глубину тысячелетий, когда люди еще помнили, Чей это Дар.
Самое жестокое наказание – вынужденное молчание, тем паче молчание говорящего человека (за исключением, пожалуй, добровольного обета молчания). Поэтому за хулу карали, вырывая язык, за выкрикнутую правду или непокорное слово заливали в рот расплавленное олово.
ДАР РЕЧИ. Магия этих двух слов, бережно сохраненная языком, уходит в такую глубину тысячелетий, когда люди еще помнили, Чей это Дар.
Пресловутая мрачность нашей нации, как бы ее ни пытались взвеселить всевозможные «кривые зеркала», продиктована в первую очередь неспособностью или невозможностью выразить словом переполняющие ее сознание мысли.
В этом мрачном вынужденном молчании таится мощная взрывная сила, сопоставимая с ядерной, когда высвобожденная через обретенное слово «тепловая» энергия мысли в скором времени перевернет мир.
Дело в том, что языковая надстройка, эта раковая опухоль, напоминает плотину, затворившую основное русло реки и усмирившую природную стихию. Есть даже кажущаяся польза от этого – вода крутит турбины, которые вырабатывают энергию, то есть наше санкционируемое сознание. Сразу за плотиной река превращается в застойное водохранилище, которое питается неусмиренным, живым током вод всего «речного бассейна». Это рукотворное море и есть современная литература. Всем известно, что водохранилище при определенных условиях может покрыться ряской и даже загнить на мелких местах, издавая зловоние, но, к счастью, в нем есть фарватер (стремнина, стрежень), обычно приуроченный к основному руслу реки, где глубоко и где всегда есть движение.
Однако нет ничего вечного, под напором вод все обращается в прах, в песок, поскольку «вода камень точит». А случаются и стихийные весенние паводки, способные в одночасье разрушить даже прочнейший железобетон...
Принимая на вооружение заимствованное из другого языка слово, следует обращаться с ним как с обоюдоострым холодным оружием, то есть осторожно, с опаской. А лучше всего отыскать синонимы в своем языке, благо что они в русской речи непременно найдутся, и оперировать ими, ибо тогда откроется смысл предмета или явления. Иноземное слово хоть и достаточно легко вплетается в языковую ткань, однако в итоге не приживляется, не врастает в плоть по той причине, что всегда будет выбиваться из магического ряда, ибо несет в себе неравнозначную энергию. Например, некоторые оголтелые поклонники русского языка (а таковые есть, ибо в обществе назревает протест против языковой метастазы) пытаются растолковать слово «культура» как культ Ра, то есть культ солнца, что по крайней мере выглядит глупо. И пусть тут не обижаются оголтелые: по древнему русскому обычаю до пояса оголяли тело те, кто в сражении шел на смерть.
Слово «культура» в русском языке и в самом деле произошло от латинского «култус» (дух, объект поклонения) и русского обобщающего и в какой-то степени освещающего «ура», по тому же принципу, как были обобщены и освещены многие иностранные слова – адвокатура, профессура и т.д. Под термином «русская культура» следует понимать не только сочетание православных христианских воззрений на мир, исконного обрядового комплекса, этнических особенностей во всех областях искусства; это прежде всего самостоятельная, независимо существующая цивилизация, сложившаяся на принципах духотворения.
Точный синоним слова «культура» в русском языке – одухотворение. Чувствуете, как безликое слово наполнилось глубоким смыслом, красками и чарующим действием?
Точный синоним слова «культура» в русском языке – одухотворение.
«Министерство культуры» – звучит очень знакомо и понятно современному сознанию, возникают некоторые ассоциации, хотя ведь все равно будто песок на зубах или битое стекло под ногами. А «Приказ одухотворения» (дословный перевод) – вовсе нелепость, если не сказать больше, и это потому, что культурой управлять можно, одухотворением – нет.
Должно быть, вы заметили, что в период реформ и революций (с петровских дней и до нынешних) в русском языке под видом того, что в нем якобы нет аналогов, сразу же появляются десятки чужеземных слов, призванных скрыть истинный смысл происходящего. И тут не надо быть провидцем, чтобы разглядеть, как пытаются ввести в заблуждение общество, предлагая консенсус вместо согласия, ваучер вместо доли, культуру вместо одухотворения и так далее.
Духотворность – это способ познания мира. И он заключает в себе два взаимосвязанных направления – Мировоззрение (веру) и Искусство (от искуса – искушение), то есть догмат и стихию творчества. И здесь трудно сказать, что первично, ибо познать Бога можно через искусство и наоборот. Например, рукотворная икона, выполненная простым смертным из дерева и красок, может обрести чудотворность, если она живописна, то есть наполнена жизнью, духом. Точно так же вселить дух можно в картину, литературное произведение, музыку, ювелирное изделие и даже в архитектурное сооружение. В общем, потрясти воображение и вызвать чувственную мысль может все, к чему прикасается одухотворенная человеческая рука.
Поэтому и сказано, что созданы мы по образу и подобию Божьему.
Вечное стремление не к удобству и роскоши, а к одухотворенности всего круга жизни и есть понимание русскости культуры. Иными словами, национальность определяется по способу познания мира. Не зря говорят, русский глазам не верит, ему все нужно пощупать руками, то есть прикоснуться, насытить духом, а если точнее, ладом. Отсюда возникло слово «ладонь» – дающая лад, а от ладони, например, меч-кладенец, сталь, наполненная боевым воинским духом, вложенным (кладь, клад) в нее руками кузнеца и владельца. «Владеть» – это вовсе не властвовать, как сейчас понимается, а буквально делать лад, в ладе деять, потому и «владыка» – не бесконечный властитель чего-то, но человек, способный творить лад, приводить в порядок, одухотворять. Об этом помнили еще совсем недавно, когда греческое «епископ» перевели на русский и получился владыка. Еще один красочный пример – ладья, лад-дья, где «дья» – бешенство, буйство (дьявол – буйный бык, вол). То есть ладья – усмиряющая, ладящая, приводящая в лад стихию бурного потока, моря, либо стихию Последнего Пути при переходе в мир иной, откуда и обычай хоронить (предавать огню) в ладьях.
Русский способ познания мира – приведение его в лад, достижение гармонии через приложение творчества.
Русский способ познания мира – приведение его в лад, достижение гармонии через приложение творчества. Из дикой, первозданной Тверди следует сотворить плодородный Ар. Отсюда появляется вечная жажда осмыслить этот мир и как следствие – желание изменить его: кому-то помочь (американским индейцам, когда их истребляли испанцы, испанцам, когда пришел фашизм, колониям избавиться от колониальной зависимости и т.д.), кого-то спасти (грузин, армян, болгар, малороссов от туретчины) – в общем, жизнь положить «за други своя», облагодетельствовать. (Совершенно другой вопрос, нужно ли это миру?) В этом проявляется характерное отличие русского этноса – отсутствие национального эгоизма (нам всегда совестно перед всем миром). И это же обстоятельство является специфическим признаком самостоятельной, открытой цивилизации, не похожей ни на Западную, техничную и потребительскую, ни на Восточную, созерцательную и самодовлеющую. Дабы избегнуть неясностей с иноземным словом «цивилизация», возьмем его синоним – мир.
