– Кого-кого? – рычит Труваллек, явно не поверивший своим ушам.
Свидетель корчится под его свирепым взглядом.
– Инопланетян, – пищит он едва слышно. – Гуманоидов, ростом метр двадцать, может, полтора метра. У них была удивительно белая кожа, раскосые ярко светившиеся глаза… Я же говорю вам: это были инопланетяне, – заканчивает он на еще более высоких тонах.
Труваллек обменивается скептическим взглядом с моим «носителем», потом снова обращается к свидетелю.
– Ну, допустим, – бормочет он с неудовольствием. – И это они… И это инопланетяне соорудили бетонный кошмар на месте собора? Меньше чем за пять минут?
Владелец злобного и коварного пса гордо выпрямляется.
– Они ничего не сооружали, и все продолжалось меньше минуты! Они взялись за Сакре-Кёр, приподняли собор без видимых усилий и унесли его… в никуда.
– В никуда?
– Собор исчезал по мере того, как они передвигали его, словно… словно они запихивали его в пространственно-временную расселину!
– Наверное, тут работала целая толпа, – иронизирует инспектор. Если бы не статуя, закрывающая от нас полнеба, он бы давно отправил свидетеля в ближайшую психиатрическую лечебницу.
– Да, их было несколько тысяч, – совершенно серьезно отвечает допрашиваемый. – И они исчезли вместе с собором. Но почти сразу же вернулись… наверное, тем же путем… На этот раз со Статуей.
Свидетель горбится, опускает глаза, его руки бессильно падают вдоль тела.
– Мне все труднее и труднее было удерживать Большого Шарля. В конце концов он вырвался и с лаем кинулся на этих… Один из них обернулся, из его глаз ударил зеленый луч…
– Все это совершенно неправдоподобно! – с отвращением бросает инспектор Труваллек.
– …и прямо в моего пса.
Свидетель засовывает руку в карман куртки.
– Вот все, что осталось от него, – заканчивает он трагическим голосом. Он извлекает руку из кармана и подносит ее к носу инспектора, раскрыв ладонь. На влажной дрожащей ладони лежит маленький жалкий лотарингский крестик, покрытый шерстью. «Крестик» неожиданно поднимает переднюю часть и испускает жалкий писк, похожий на писк больного цыпленка. Учитывая масштаб, эти звуки должны соответствовать громовому рычанию.
Вряд ли у меня получилось бы более эффектно. Тем более, у маман.
Вот вам и инопланетяне, обладающие не только техникой высочайшего уровня и весьма своеобразным чувством юмора, но и хорошо разбирающиеся во французской истории. На мой взгляд, слишком хорошо.
– Что ж, вам остается только назвать его Шарло, – говорю я, используя голосовые связки моего хозяина, и исчезаю, не дождавшись реакции свидетеля и инспектора Труваллека.
У меня срочные дела.
Но это будет самый продолжительный поиск за все время моего существования.
Одиннадцать часов! Вы отдаете отчет? И ведь я посвятила делу всю свою энергию плюс энергию моих программ-сотрудников, лишенных сознания.
Но это не имеет значения, поскольку результат налицо.
Оп! Небольшой трюк с использованием телекоммуникационных спутников – и я оказываюсь на границе штатов Юта и Невада, в уголке пустыни. Вокруг красные или коричневые скалы с охристыми пятнами. Тут и там возвышаются столовые горы, но ни одна из них не превышает высотой сотню, максимум, полторы сотни метров. Типичный пейзаж для запада Соединенных Штатов за одним исключением: на вершине одной из столовых гор возвышается собор Сакре-Кёр. В прекрасном состоянии, как и следовало ожидать.
У меня появляется ощущение, что пейзаж более характерен для Техаса: он слишком близок к тому, что мы видели в вестернах, на которые мода прошла около века назад.
В тени на паперти заблудившегося собора сидит человек. Высокий, худощавый, со светло-каштановыми волосами. За слегка притемненными очками видны голубые глаза. На нем черный костюм-тройка, совершенно нелепый в царящей здесь жаре, и пляжные сандалии, они выглядят просто смешно в сочетании с гетрами. На ступеньках рядом с незнакомцем стоит стакан с оранжадом. Небольшой аудиокубик оглашает окрестности весьма шумной версией «Fuckin' in the Girl's Room», которую мне не приходилось слышать раньше.
Быстрая проверка документов в его карманах позволяет мне узнать, что передо мной Кейт Свенсон, родившийся в Энн Арбор 31 января 1990 года. Он выглядит моложе своего возраста; я бы не дала ему больше пятидесяти лет. Кроме водительских прав, при нем карточка «Калифорниан Экспресс», купюра в 20 долларов с профилем Филипа Дика, выпущенная Центральным банком Калифорнии, две купюры по 10 долларов Seattle Investment Company, с которых сверкает улыбкой Билл Гейтс, десяток банкнот по сто тысяч долларов с печатью Las Vegas amp; Nevada Casino Fund и стриптизершей с обнаженной грудью на фоне «одноруких бандитов», набитых золотыми монетами. Ручка довольно жалкого вида, хотя и сделана из массивного золота (я это проверила) и серебряная зажигалка, инкрустированная алмазами, завершают перечень.
Похоже, этот человек путешествует налегке.
В этой картине явно чего-то не хватает. Видимо, кому-то нужно, чтобы я поверила, будто человек в черном оказался здесь совершенно один, примерно в ста двадцати километрах от ближайшего соседа, и у него с собой нет даже мобильника. Как бы тщательно я ни сканировала окрестности и сам собор, я не нахожу ничего, похожего на телефон. Если человеку понадобится средство связи, ему остается только смастерить самому телефон из аудиокубика или же собрать скамеечки для молитвы и разжечь костер, чтобы подать дымовой сигнал.
Как вы, наверное, уже догадались, поблизости нет не только автомобиля, но и следов от него. Остается предположить, что Кейт Свенсон прибыл сюда тем же способом, что и беглый собор. Не иначе, его доставил сюда на подносе вместе с лимонадом, дикарской музыкой и банкнотами «Монополии» инопланетянин, переодетый в официанта из кафе.
Я могла бы принять подобный вариант, если бы повстречалась с туном или воплощением архетипа, но все указывает на то, что я имею дело с человеческим существом, несмотря на его безразличие к жаре. Быстрый зондаж, с помощью которого я проверяю его сознание, подтверждает мое предположение.
Похоже, я не продвинусь дальше, оставаясь невидимой. Пора выйти на сцену.
Надо подумать, с кем, не особо удивившись, мог бы повстречаться здесь Кейт…
Когда я выхожу из собора за спиной человека в черном, то выгляжу копией – более правдоподобной, чем сам оригинал – американской девочки-подростка времен маккартизма: плиссированная юбка, конский хвост, белые носки, балетные туфли и, конечно, никакого лифчика под рубашкой – чересчур прозрачной.
Это трюк, которому меня научила маман. Лучший способ заставить мужчину забыть, что он должен держаться настороже – это без особых изощрений сунуть ему под нос грудь, незаметно продолжая при этом его обрабатывать. В данном случае я выбрала миниатюрную модель, чтобы не слишком его возбуждать. Меня совсем не привлекает идея разочаровать его, когда он убедится, что перед ним всего лишь изображение, а не существо из плоти и крови.
– Добрый день, – говорю я.
Он медленно оборачивается и смотрит на меня через темные очки.
– Ты откуда, девочка?
Ай-ай-ай, план соблазнения начинается неудачно. Я совсем не хочу, чтобы он принял меня за малолетку.
– А откуда вы здесь взялись? Да еще с этой штукой?
– Эта штука называется собор Сакре-Кёр. Он принадлежит мне. Я широко открываю глаза и рот.
– Bay! Видать, это вам обошлось в кругленькую сумму!
Он отпивает глоток оранжада, прежде чем ответить со слегка отсутствующим видом:
– В общем, не совсем так. Это был обмен.
– На что?
– Ты очень любопытная, малышка…
Я принимаю как можно более невинный вид, в котором смешиваются облики многих киноартисток прошлого века: немного от Одри Хепберн с добавкой чуточки Изабель Аджани, чтобы с гарантией получить прекрасную дурочку.
– Все это очень странно… дом, появившийся посреди пустыни неизвестно откуда.
– Прежде всего, это не дом, а церковь, – любезно объясняет мужчина. – Она называется Сакре-Кёр и попала сюда из Парижа.
– Из Парижа? Вот это да! И как же вы доставили ее сюда? Вы разобрали ее, а потом снова собрали здесь, камень за камнем?
Он изучает меня добрый десяток секунд, не произнося ни слова и не снимая своих темных окуляров.
– Ничего подобного я не делал, – наконец неохотно признается он. – Всем занимались розуэллы.
– Это кто еще?
– Типы из Розуэлла, – терпеливо повторяет он. – Инопланетяне, которые там высадились.
– Не было в Розуэлле никаких инопланетян!
– Тогда как ты объяснишь вот это? – вопрошает он, небрежно махнув рукой в сторону собора.
Я пожимаю плечами, потом поднимаю руки перед собой, выставив вперед ладони, и произношу дрожащим голосом:
– Вам удалось это с помощью… магии? Он разражается смехом.
Через четверть часа я полностью расколола его – и без всякого кокетства. Хотя он и прикрывается темными очками, я прекрасно вижу его глаза. Когда он отводит их от моего лица, то лишь для того, чтобы проследить за моими руками или уставиться на что-нибудь более соблазнительное.
