Действительно, в той давно ушедшей индустриальной эпохе к здоровью относились как к чему-то естественным образом прилагавшемуся к организму. Как к электричеству и водопроводу в квартире, или как присутствию машинного масла в двигателе. Все рассуждали, что если ты молод или ещё не слишком стар, то у тебя просто обязано быть здоровье. И всё тут! Иначе — вызывайте специалистов-ремонтников в белых халатах!
Большинство людей искренне считало, что если что-нибудь случайно разладится в их организме, то их непременно "подлатают" в поликлинике или "починят" в больнице. Да ещё и настроят, как телевизор в телеателье, так что будешь не хуже, чем новенький.
Люди действительно болели реже, но не потому, что экология была лучше, а продукты — более натуральными. Просто мировоззрение было куда оптимистичнее. Еще были массово распространены по месту жительства всевозможные спортивные секции и кружки здоровья, профилактории-санатории и курорты. Они были действительно доступными практически для всех желающих!
В определенное время по радио и телевизору транслировались 15-минутные производственные гимнастики, которые, в некоторых организациях и предприятиях, были обязательными. И, разумеется, даже в небольших конторках были собственные медицинские кабинеты с штатным врачом, или, на худой конец, фельдшером. Не говоря о крупных заводах с обустроенными при них собственными поликлиниками, кабинетами психологической разгрузки, спортивными и оздоровительными базами.
Так что, даже несмотря на безалаберное отношение к своему здоровью у определенной части населения, продолжительность жизни была больше. И радость жизни — ярче. И воля к победе — сильнее.
Действительно, если дети растут, не желая быть увальнями и неженками, если они готовы носиться целыми днями по дворам, играя в "войнушку" или "двенадцать палочек", перекусывая купленным на всех батоном и запивая его водой из колонки, если главными лекарствами являются йод и зеленка, то разве может быть иначе?
Дети, родившиеся в 1960-70-е годы, смотрели на звёздное небо совсем по-другому, чем поколения до них и после них. Космические звездные дали казались не мифом, не фантастикой, а единственно возможной реальностью, научной и даже практически-бытовой сферой человечества.
"Космическое завтра" было также естественно и понятно, как мореплавание, а звездолеты в детских умах выглядели не более фантастическими, чем подводные лодки и батискафы. Оттого-то всеобщее желание мальчиков и девочек стать космонавтами скорее следует отнести к "осознанной мечте", чем к детским грёзам. Поколения рождались и начинали себя осознавать под не прекращавшийся поток новостей о достижениях советской космонавтики и полетах в космос.
"Великой победой разума и труда" именовали советские газеты каждый удачный запуск пилотируемого корабля с космодрома Байконур. И подавляющее большинство действительно воспринимало космические новости как общенародное дело, на которое было не жалко перечислить свою зарплату за целый рабочий день. Космический проект во многом являлся тем стержнем, на котором держалась общность людей, которая тогда называлась советским народом. "Освоение космоса во имя мира и прогресса всего человечества" становится в 1960-70-е годы главной национальной идеей Советского Союза.
В стране, где далеко не каждый летал на самолете, тем не менее, все отлично понимали, что такая возможность не только существует гипотетически, но рано или поздно этот первый полет неизбежно состоится. Точно так же и путешествие в космос виделось вполне реальным, только отсроченным во времени. Поэтому ежегодно 12 апреля в День космонавтики даже в детских садах карапузы искренне излагали программу будущих звездолётчиков:
Чтобы в космос полететь
Нужно многое уметь.
Быть здоровым, крепким, ловким —
Нужно только захотеть!
Это сегодня космическая тема стала уделом горстки энтузиастов да писателей-фантастов, которых, впрочем, братья и сестры по литературе ставят не очень высоко. В 60-70-х годах XX века, в эпоху "классического Советского Союза", космосом бредили лучшие умы.
В то время было совсем не зазорно держать под лежащим на столе толстым стеклом фотографию Циолковского (советский вариант Эйнштейна). Или взять на ночь потрепанный том (журнал "Роман-газеты" или подшивку "Техника-молодежи") известного или малоизвестного фантаста. Еще лучше, если книжка будет самиздатовской, отпечатанной на машинке и сброшюрованной. К слову сказать, многочисленные клубы любителей фантастики представляли собой настоящую интеллектуально-досуговую мафию, которая обменивалась интересующей информацией не менее быстро и эффективно, чем цыганское радио. Это была подлинная субкультура интеллектуальной молодежи, из которой, со временем, вышла большая часть современной научно-технической элиты.
Несмотря на огромный зрительский интерес и "социальный заказ" ни советское кино, ни литература не слишком часто баловали молодежь хорошими фантастическими проектами. В этом была и недальновидность пропагандистов старой школы, и огромный идеологический просчет, который во многом поспособствовал массовому нигилизму среди молодежи и утрате жизненной перспективы. Попросту советскому человеку не куда стало расти, не к чему стремиться. А ему так хотелось врастать в звёзды…
Ночь прошла, будто прошла боль,
Спит земля, пусть отдохнет, пусть.
У Земли, как и у нас с тобой
Там, впереди, долгий, как жизнь, путь.
Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.
Я возьму память земных верст,
Буду плыть в спелом, густом льне.
Там вдали, там, возле синих звезд
Солнце Земли будет светить мне…
С лихими 90-ми закончилась наша "звёздная эра", даже преподавание астрономии в школе и то отменили. Хотя, может быть, советская тяга к звёздам, не закончилась окончательно, а лишь отклонилась от курса, выполняя сложный маневр…
Космонавтика многому научила нас, раскрывая не только научные, но и нравственные тайны. Так было опровергнуто правило, гласящее, что "у нас незаменимых людей нет". После смерти академика Сергея Павловича Королёва в 1966 и гибели Юрия Алексеевича Гагарина в 1968 году ко всем "мечтающим и живущим звездами" постепенно пришло осознание, что дорога в Космос будет тернистой, болезненной и долгой. Что пока мы научимся летать, нам придется унизительно долго ползать, продираясь к звёздам, сквозь бытовые, социальные и даже исторические зигзаги и тернии. Это не страшно. Мы — сильные, терпеливые и умные. Прорвёмся!
Яблони в цвету. Несмолкаемый гвалт детворы, до позднего вечера носящейся на извлеченных с балконов велосипедах и самокатах. Подростки, гоняющие мяч или играющие в волейбол. Выставленные из окон колонки, из которых разносится популярная музыка. Бабушки на скамейках перед подъездами, которых с наступлением сумерек сменяет почувствовавшая приближение совершеннолетия молодежь. Перебор гитарных струн, возбужденные разговоры, смех. Так начиналось каждое лето и 30, и 40 лет назад…
Каждое лето приходило с надеждой и ожиданием того, что вот-вот в твоей жизни произойдет что-то чудесное и важное, долгожданное и обязательно хорошее. Так в детском сознании возникали параллели между Новогодними праздниками и летом как лучшими днями жизни…
Эти летние дожди,
Эти радуги и тучи,
Мне от них как будто лучше,
Будто что-то впереди.
Будто будут острова,
Необычные поездки,
На цветах росы подвески,
Вечно свежая трава.
Будто будет жизнь как та,
Где давно уже я не был,
На душе, как в синем небе,
После ливня чистота…
Мечтая о лете, дети ожидали приключений и активного отдыха (на море или в пионерском лагере), подростки грезили о первой любви, "которая нечаянно нагрянет", взрослые ждали летних отпусков и мечтали о пляжном отдыхе с покупками "на югах" дефицитных обновок, а пожилые… Ну откуда, нам, тогдашним детям поинтересоваться и понять, о чем мечтали и чего ожидали от наступающего лета наши бабушки и дедушки?
Это они, выросшие на лишениях гражданской войны, индустриализации и коллективизации, всегда были озабочены нашими желаниями. Это они, со своих зачастую скудных пенсий, при каждой возможности баловали нас подарками, закармливали мороженым и пирожными, и втайне от родителей давали карманные деньги.
