Как тут не вспомнить еще одного "русского" писателя с брайтонским прищуром — Войновича. Ох и поглумился он над идеей единения русского православия с русским коммунизмом. Чего стоило одно его крылатое: "Перезвездись!" Однако во время Великой французской революции страшное имя "санкюлот" тоже поначалу носило уничижительный, презрительный оттенок. А потом королева склонила голову перед толпой, для которой не было большей радости, чем увидеть казнь чужеродного кумира.
Пусть глумятся чужие. А мы, если надо, станем креститься серпом и молотом — угрюмо, страшно, истово! И пусть образы загадочных и страшных русских на наших экранах будет оживлять такой человек, как Евгений Герасимов.
Иван НЕВЕРОВ
[guestbook _new_gstb]
1
2 u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="
"; y+=" 18 "; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--
19
[email protected] 5
[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]
РУБЛИ ДЛЯ РОССИИ (Беседа с “теневым” председателем Центробанка)
КОРРЕСПОНДЕНТ. Создается впечатление, что Центробанк — пожалуй, самый “закрытый” на сегодня институт российской власти. Его секреты охраняются куда тщательнее, чем образцы новейшего оружия или фамилии наших агентов в странах Запада. К тому же, ЦБ не только имеет согласно действующему законодательству негосударственный статус, но и активно отстаивает его. Насколько оправданным и эффективным в такой ситуации является ваше присутствие среди членов “теневого кабинета”?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦЕНТРОБАНКА. Начну с того, что структура нашего “теневого кабинета” вовсе не обязана копировать нынешнюю структуру правительства РФ, поскольку исходит из иного представления о задачах и функциях социально-политического управления, из иной философии власти. Так, мы вовсе не считаем правильным отделение денег от государства, навязанное России в соответствии с либерально-монетаристским стандартом. С другой стороны, мы рассматриваем банковскую систему страны как неотъемлемую и весьма специфическую часть нашего народного хозяйства в целом. И в этом качестве она не может через Центробанк подчиняться министерству финансов, федеральному казначейству или какой-либо иной отраслевой структуре, ведающей доходами и расходами госбюджета. Вот, вкратце, основные соображения, по которым в “теневом кабинете” был предусмотрен специальный портфель главного банкира России.
Теперь о содержании этого, доверенного мне, портфеля. Разумеется, мы не разрабатываем планов альтернативной эмиссии денежных знаков в “красном поясе” и не засылаем шпионов на Неглинную улицу. Наша деятельность строится по двум основным направлениям. Прежде всего, это сбор и обработка информации о банковском секторе нашей страны, а также ближнего и дальнего зарубежья. Здесь мы используем данные открытых источников, материалы Счетной палаты, наших депутатских запросов и т.д. Кое-что интересное получаем также от ряда коммерческих банков — не только близких к левопатриотической оппозиции, но и вполне “либеральных” и даже весьма “олигархических”. Помимо этого, оперативного направления работы существует и направление стратегическое, которое призвано обеспечить реальными банковскими механизмами деятельность нашего правительства в момент его прихода к власти и на ближайшую перспективу. А уж насколько оправданным и эффективным является мое присутствие среди членов “теневого кабинета” — пусть решают мои коллеги и наши контрагенты.
КОРР. Вы упомянули о существовании коммерческих банков, близких к левопатриотической оппозиции. Насколько велик удельный вес таких “красных банков” в финансовом сообществе России?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦБ. Знаете, это смотря кого считать “красным банкиром”, кого — “розовым”, а кого — “инфракрасным”... В общем, можно сказать, что наши позиции достаточно сильны, и они гораздо сильнее, чем это представляют средства массовой информации. Причем не только в России, но и за рубежом. Впрочем, в мою компетенцию ни организация, ни координация деятельности подобных структур, по большому счету, не входят. Как говаривал еще незабвенный Козьма Прутков, нельзя объять необъятное.
КОРР. Хорошо, оставим “явки, пароли, счета” за рамками нашей дальнейшей беседы. Поговорим о вещах более отвлеченных и гипотетических. Если завтра президент Путин поручит коммунистам сформировать новое правительство, отправитесь ли вы принимать дела у Геращенко? И с чего начнете свою работу?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦБ. Подобный сценарий исключен на двести, если не на триста процентов. В нашем деле, как в шахматах, нельзя отрываться от реальной расстановки фигур на доске. А оно сегодня таково, что Путин вообще не собирается комбинировать по левому флангу. Его стратегией был и остается массированный прорыв по центру, а края — не более чем пространство для кратковременных отвлекающих маневров. Консолидация путинской власти — это консолидация интересов разных отрядов отечественной бюрократии, только и всего. Да, консолидация временная, под очередной приватизационный передел госсобственности, но пока это факт, и вопрос о замене Виктора Владимировича Геращенко не стоит — по крайней мере, до новых выборов, до сентября 2002 года. А в дальнейшем его заменит, скорее всего, какая-то более либеральная и близкая к президенту фигура: возможно, В.Коган из питерского Промстройбанка. Но пока Геращенко объективно нужен Кремлю гораздо больше, чем Кремль Геращенко — слишком многое завязано на этой фигуре и в ЦБ и в зарубежных активах России.
КОРР. Известно, что как раз на 2003 год должен прийтись пик выплат по внешней задолженности России. Не с этим ли связано заявление Геращенко о нежелании занимать пост председателя Центробанка второй срок?
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦБ. Не думаю, что это так. Во-первых, проведена значительная работа по реструктуризации российского долга. Во-вторых, правительством и Центробанком накоплены значительные золотовалютные резервы, совокупная величина которых более чем втрое превышает необходимый размер выплат по внешнему долгу. Скорее, это был тактический ход Геращенко. Этой осенью он выиграл сражение, отстоял свой статус — но потери были достаточно велики. Независимость ЦБ от государства после утверждения положения о Национальном банковском совете (НБС) становится в перспективе достаточно призрачной. К тому же, принятое решение об отчислении 50% прибыли ЦБ в госбюджет, скорее всего, приведет не только к официальному снижению данного показателя, но и к росту внутренних противоречий в самой структуре Центробанка, к снижению его управляемости, а это оператора класса и уровня Геращенко устраивать в принципе не может.
КОРР. Не сможете ли вы пояснить для наших читателей, вокруг чего шла борьба, кто в ней участвовал и в чем заключались позиции противостоящих сторон? Тем более, что в печати данная тема освещалась чрезвыйчайно скудно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ЦБ. Это слишком сложная тема для нашей краткой беседы. Но если смотреть в корень проблемы, то речь шла о создании сверхпривилегированных условий для группы “олигархических банков”, по сути аналогичных периоду “семибанкирщины” 1996-98 гг., хотя и несколько иных по форме. За этими банками стояли интересы и высоких правительственных чинов, и непосредственно президента Путина. Переход от нынешней двухуровневой банковской системы “ЦБ — коммерческие банки” к трехуровневой “ЦБ — федеральные банки — региональные банки” был призван не только юридически зафиксировать нынешнюю ситуацию относительной независимости крупнейших коммерческих банков от контроля ЦБ, но также лишить мелкие и средние банки перспектив развития, что привело бы к фактическому разделу сектора банковских услуг между “олигархическими” структурами. В рамках достигнутого компромисса государство отказалось от искусственных и не имеющих внятного обоснования попыток отделить инвестиционную деятельность от банковской,— попыток, основанных на слепом копироании опыта США десятилетней давности. Прекращено и обсуждение вопроса о расчленение Сбербанка с последующей приватизацией его частей, что дополнительно создавало бы колоссальные системные риски.
