АК: А где можно найти столько преподавательских позиций, если рассматривать все описываемое Вами как стационарный процесс с постоянно обновляемыми (пополняемыми) участниками?
Г.Э.Норман: Пока на физтехе, по-видимому, нехватка молодых кадров. Вслед за Стегайловым, Морозовым и Куксиным уже преподают аспиранты Стариков (третий год), Ланкин и Янилкин (второй год). Даже очень активный четверокурсник Казённов уже читает спецкурс. Следующих два аспиранта у нас ожидаются осенью 2010 г. Прием 2009 г. мы пропустили. Думаю, нехватка молодых кадров в предстоящем десятилетии будет только обостряться, учитывая варварский разгром нашей страны в 90-ые. Я (мы) уже отказывались от предложений в МИФИ.
Сергей Стариков (асп.): Как мне кажется, если человек разбирается в физике, устроиться преподавать в МФТИ несложно. Я бы сказал, наоборот – на некоторых кафедрах ощущается нехватка молодых энергичных преподавателей. За другие университеты не берусь говорить.
Алексей Куксин (асп.): Сколько-нибудь сильной конкуренции за преподавательские места на Физтехе сейчас нет, я думаю, что такая же ситуация и в других ВУЗах (по крайней мере, в технических). Так что преподаватели нужны, чем больше выбор – тем лучше. Для таких занятий, которые проводятся со сравнительно небольшими группами студентов, всегда нужно много преподавателей. А сюда можно отнести и лабораторные занятия, и семинары, и даже отчасти — лекционные курсы по выбору, которых на Физтехе множество. Последние, конечно, наиболее выгодны и для нас как для лаборатории, заинтересованной в притоке новых кадров, поскольку позволяют подробнее познакомить заинтересованных студентов с проблемами, которыми мы занимаемся, с методами их решения.
Футбол в свободное время на симпозиуме в Новом Афоне, 2008 г. Слева направо: А.Куксин, О.Сергеев, В.Петухова, В.Писарев, В.Стегайлов, С.Гасилов.
АК: То есть, уже в 25 лет молодые успешные кандитаты начитают самостоятельную научную и преподавательскую карьеру? Что ждет их впереди?
Г.Э.Норман: Они продолжают активно работать, публиковаться, получать гранты и премии теперь уже для молодых кандидатов наук. К 30-ти годам они уже готовы защищать докторскую. Это, в частности, означает наличие не менее 25-30 очень приличных публикаций в рецензируемых журналах.
АК: Этот этап карьеры на Западе обычно называется постдок. Члены вашей команды тоже ездят на стажировку в другие лаборатории в России или за рубежом? Я имею в виду поездки от 6 месяцев до 2 лет и дольше, позволяющие целиком поставить и решить хотя бы одну совсем новую научную задачу вне своей лаборатории.
Г.Э.Норман: Наш этап, условно названный мною «получение грантов, стипендий и премий для молодых кандидатов наук», по-моему, не имеет ничего общего с позицией постдока, поскольку подразумевает совершенно иной уровень самостоятельности в научной работе и обеспечении своего материального благополучия. Здесь уже четко проявляется резкое отличие системы нашего отдела от уныло-стандартно расписанной американской системы, рассчитанной на поток, на массовое производство специалистов средних способностей. Сиди в постдоках 5 лет и не рыпайся. Мы же ориентированы на рывок ярких индивидуальностей с сильным карьерным опережением сверстников. Наша система только для очень сильных. Вспомню при этом очень важную мудрость: целое может быть много больше (сильнее и т.п.) простой суммы составляющих частей этого целого. Поэтому коллектив очень сильных усиливает их еще больше.
Что касается позиций постдоков, то конкретные, адресные предложения мы имеем из Аргоннской национальной лаборатории, Institute for Shock Physics Университета штата Вашингтон, Университета Британской Колумбии (Канада). Мы обсуждали эти предложения в декабре 2009 во время нашей со Стегайловым поездки по Америке: Сиэттл-Пулман-Альбукерке-Аргонн. Есть приглашения и из других центров, где бываем на конференциях.
Куксин (защитился в декабре 2009), Ланкин, Янилкин и Стариков (планируем защиты на весну, лето и осень 2010) интереса не проявляют. Зачем им опускаться до уровня постдока, т.е. квалифицированной прислуги (они же видят статус своих одногодков за рубежом), в то время как здесь в ОИВТ они уже вошли в элиту Института, имеют большую самостоятельность и высокий рейтинг в дирекции, быстро получат старших научных сотрудников? Впрочем, пусть ответят сами.
Мы сейчас обсуждаем кратковременные визиты в Аргоннскую национальную лабораторию и Institute for Shock Physics (деньги там для наших сотрудников уже выделены). Только что вернулся из Аргоннской лаборатории, где обсуждал содержание работ и технику приглашений. Они начали готовить приглашения и визы J1 для пяти сотрудников.
Что касается «поездок /стажировок от 6 месяцев до 2 лет и дольше», то я бы их поддержал, когда найду и установлю контакт с зарубежными группами, которые опережали бы нас идейно, а не только по суперкомпьютерам, и были бы родственны по авангардному настрою.
А.Куксин (с.н.с.): Интерес к длительным поездкам есть, хоть он и не проявляется. И уровень владения иностранным языком повысить, и посмотреть, как в других местах работа организована, ну и некоторый обмен идеями – все это поможет взглянуть на мир с другой стороны. Интересно, конечно, в сильную лабораторию попасть. Впрочем, подобный опыт можно и в России получить. У меня, например, есть небольшой опыт работы в существенно другой лаборатории на Физтехе, еще студенческий, причем очень положительный.
А.Янилкин (асп.): В 2008 г. я и Алексей Куксин на конференции в США обсуждали с постдоками системы нашего образования. Они дружно трудились в рамках данной им тематики. Мы им рассказали о системе Г.Э.Нормана, с возможностью выбора тематики и участия в нескольких проектах, и мнения разделились. Одним это очень понравилось, другим не очень. Конечно, стажировка поможет поднять уровень иностранного языка, посмотреть способы организации труда при этом от хороших можно взять хорошее, на фоне плохих — увидеть свои плюсы.
В.Стегайлов (зав. лаб.): В 2001 году на 3 курсе я выиграл молодежный грант РФФИ и поехал вместе с Генри Эдгаровичем на свою первую международную конференцию в Германию. Там меня пригласили участвовать в студенческой программе Исследовательского центра Юлих. Более года ушло на оформление документов, и после 4 курса я проработал там почти три месяца. В научном плане было очень интересно попасть в совершенно новый коллектив, работающий на передовом крае вычислительной физики. Безусловно, поразил уровень организации и материального обеспечения научной работы. Особенно библиотека. Свободный доступ к копировальной машине позволил мне вернуться в Россию с полными копиями около десятка книг, в то время совершенно недоступными в Москве. Сильно улучшился и мой разговорный английский.
Зарубежные стажировки, конечно, чрезвычайно полезны. К сожалению, подобные студенческие программы мало распространены. А уезжать на постдок в сегодняшних условиях значит практически полностью порвать контакты с российскими реалиями. Я надеюсь, что ситуация будет меняться и российская наука будет со временем с кадровой точки зрения более плотно интегрирована в общемировую. Польза от этого несомненна – достаточно вспомнить примеры Эйлера и Эренфеста. Другого пути развития нет.
П.Жиляев (ст. 5к): Длительные стажировки, безусловно, нужны. Они помогают «подтянуть» уровень разговорного английского, а главное снять психологические барьеры в общении и ближе познакомиться с иностранными коллегами, чтобы в дальнейшим вместе работать над общими задачами. Пока, по-моему мнению, таких связей у нашей группы недостаточно. Но все идет к их увеличению.
Сергей Стариков (асп.): Возможно, я и два Алексея (Куксин и Янилкин) поедем этим летом на два-три месяца в Argonne National Laboratory. На больший срок уезжать не очень хочется – нужно защищаться, преподавать и заниматься другими текущими делами.
АК: Если к 24 годам ожидается примерно 10 статей, а к 30 – уже 25-30, то это означает научную продуктивность порядка 3 полноценных статей в год. Насколько реалистичны такие ожидания для научного работника уровня постдока – молодого кандидата наук – с учетом российских реалий? Многие ли в состоянии оправдать такие ожидания? Приведите, пожалуйста, примеры, если можно.
Г.Э.Норман: Спросите Морозова (1978 г.р.) и Стегайлова (1981). Есть также засидевшийся Валуев (1972), который, наконец, представил кандидатскую диссертацию после 10 лет отказов это делать. Кстати, Валуев несколько раз уезжал на длительную работу в Берлин в Гумбольдтовский университет в общей сложности на года 2-3 и его бы там с удовольствием оставили. Пусть скажет, почему всегда отказывался.
