богочеловеческую руку.
А вот ещё одна история, наконец, последняя. Однажды я ночевал в доме одного лемура — на полу в спальнике. Это была специфика странной молодёжной моды — ходить со спальниками по гостям. Мы с хозяевами проговорили полночи — всё о душещипательных вещах — то есть о наших непрожитых ещё жизнях. Когда всё затихло, дождавшийся, наконец, тишины лемур вылез, и подошёл ко мне. Я увидел два огромных глаза над собой. Помедлив, лемур протянул свою лапку и погладил меня по голове. А потом тихо ушёл.
И я прорыдал до утра.
4 февраля 2002
Однажды я познакомился с Очень Красивой Девушкой. Разговаривали мы об экзотических животных и, чтобы понравиться, принялся рассказывать ей свою любимую историю о лемурах. Однако история ей была скучна. Повадки лемуров она знала лучше меня. Оказалось, что девушка была специалистом по экзотическим животным. То есть, работала она в банковской сфере, хотя, что есть банк, как не собрание экзотических животных.
Так вот она рассказывала, что у неё дома среди крокодилов и прочих серпентов появились два новых гигантских паука.
Я представил себе, как должна была бы выглядеть поздравительная телеграмма по этому поводу. "Поздравляю Пауками". Чем-то это было похоже на название модного романа. Поздравляю Пауками. "Охота на Повелителя мух". Но отчего-то я не стал шутить, а принялся слушать дальше.
— Такие клёвые, — говорила Очень Красивая Девушка. — Такие жы-ы-рные! Мохнатые! Одна беда — жрут много.
Тут вдруг она остановилась на полуслове и сказала:
— Знаешь, Сергеич, а может придёшь сегодня в гости?
Это меня сразу насторожило.
6 февраля 2002
А буду-ка я сегодня дома сидеть.
6 февраля 2002
Значит так, дорогие товарищи, сегодня нескольким людям последовательными разговорами всё-таки удалось вывести меня из себя. И если я не приду в обычное философическое состояние, боюсь, я что-нибудь расскажу этакое, так что вы меня не слушайте.
7 февраля 2002
Я расскажу вам, гады, почему это всё фуфло и шняка. Я расскажу вам историю о том, что уважение к начальству дороже денег, а бояться мне давно надоело. И ничего мне ни от кого не надо — потому что я, слышите, вы, козлы, слышал звон славы. А вы не знаете, что это такое.
Итак, я жил однажды в иностранном городе К. Жил не в центре, а у леса.
Внезапно оказалось, что мои честные деньги, деньги довольно большие, вдруг завязли между винтиков чужой бюрократической машины. Мои руководители, а они были именно руководителями, а не начальниками, и хорошими людьми, пытались ссудить мне этих разноцветных денег. Но я, питаясь мюслями, давно дружил с отребьем третьего мира — с иранцами и реликтовыми тунисскими евреями одновременно, с китайцем и пакистанцем, а также крохотным человеком неизвестной народности. Он-то как раз и увидел, что я нашёл на помойке телевизор и довёл электрический ящик до ума. Потом он смотрел, как я воткнул в антенный ввод витую пару и привесил на разведённые концы пару пивных банок. Мой знакомец, с трудом поменявший в этой стране привычное направление письма, восхитился этим. Дело в том, что за легальную антенну нужно было платить налог, да и стоила она дорого. Скоро я делал самодельные антенны приятелям-арабам — они несли мне пока ещё полные банки, зная, что они будут подготовлены к заоконной инсталляции вместе.
И вот однажды, выйдя во внутренний дворик, я обнаружил, что из большей части окон моего дома свешиваются парные банки из-под пива, раскачивающиеся на проводах. Ветер тихо пел в них, и банки звенели.
Это был звон славы, слышите вы, гады! Поэтому мне ни хуя не страшно терять, и ничего никому не надо доказывать.
Всё, ушёл.
8 февраля 2002
История с объяснительной запиской
Ну вот, с-суки, теперь я объясню, почему вы влетели. Вы, я знаю это наверняка, ещё не научились работать с Сетью, но, может быть, эту историю вам кто-то перескажет. У всех весна, у всех умирающая суббота, но вы не правы.
Вы не правы, во-первых, потому что подошли, ко мне, старичку, и сразу меня ударили по носу. В моё время ночью шпана подходила медленно и сначала спрашивала-утверждала: "Дай десять копеечек". И ты мог объяснить шпане, что ты одной с ними крови, или то, что сукровица и юшка ожидает шпану, цена не стоят денег, а деньги не стоят крови. Но вы этого не сделали. Вы подошли и неумело дали мне по носу. А я из-за этого уронил свою книжечку, где клуб Дюма, голые тётеньки скачут на змее и творятся прочие дела моего любимого Переса Риверте. Я уронил её в грязь, и это было неправильно. Если вы хотели работать на поражение, то бить надо было резко по затылку, а потом метелить ногами. А по носу надо бить… Но я вас учить не буду, как надо бить по носу.
Во-вторых, вы не посмотрели мне на ноги. А на ногах у меня были киевские вибрамы, если кто знает, что это такое. Привет распавшемуся СССР и прочей антикварной обувной промышленности.
В-третьих, если старичок стоит с пивом и книжкой рядом со входом в метро, это не значит, что он миролюбивый и податливый. И если мужик толстый, не значит, что он добродушный. И если я интернационалист, то это не значит, что я очень люблю людей. И если ноги у меня были перебиты, это не значит, что они вовсе не поднимаются.
В-четвёртых, козлы, (это я начинаю немного вибрировать голосом), в-четвёртых, вы пытались опустить мне почки, а вот с этим я решительно не могу согласиться. И у вас не было ножа, а это уж не годится никуда. Не надо приставать к неизвестным вам толстякам у метро, особенно произнося всякие слова вроде сикирэмгётановасиким, потому что я был там и сям и много чего слышал.
В-пятых, драться вы не умеете. Вам страшно и больно, когда вам ломают руки. А это в драке недопустимо. Видать, вы не учились драться в школьных сортирах, с мокрыми от слёз лицами, на мокром кафельном полу, в кругу ненавидящих вас сверстников. Вас не учили профессионалы позже — и об этом вы могли бы меня спросить, но вы сразу ударили меня по носу.
Вы могли бы меня спросить, от чего я печалюсь, но мой спермотоксикоз вышел чистым адреналином,
