— Недели через две, насколько я помню.
— Нет, гораздо позже. Потому что Михаила Борисовича увезли числа девятого октября, по-моему. А им пришло в двадцатых числах. И то на старый адрес, где никто не ждал этого уведомления и не проверял почту. Его бы конечно нашли адвокаты, но через какой промежуток времени? Они 18-го числа продолжали его искать.
— А вас ему кто-то порекомендовал?
— Теперь я уже знаю, я читала материалы личного дела, когда участвовала в процессе об условно-досрочном освобождении. Он написал заявление лично на меня. Меня ему рекомендовали лица, отбывающие наказание, как человека, который не пойдет на сговор с администрацией, как человека принципиального. Для него это было самое главное. Заявление я видела, оно находится в материалах личного дела.
Прежде московских адвокатов в Краснокаменске появились журналисты. Местное население быстро привыкло к вниманию прессы и не удивлялось. На вопрос журналистов показать дорогу отвечали вопросом же: «К Ходору?». И доброжелательно указывали путь.
Правда, в колонию не пускали, и газетчики удовлетворялись фотографированием стен. Корреспондентам «Коммерсанта» порекомендовали не приближаться к забору ближе, чем на 25 метров, поскольку «это раздражает охрану периметра».
«В принципе, этой дистанции оказалось достаточно, чтобы убедиться — заключенный Ходорковский под надежной охраной, — писала газета. — Сегодня он отгорожен от внешнего мира как минимум пятью заборами: из обычной колючей проволоки, колючей проволоки с острыми режущими кромками и колючей проволоки-путанки. Кроме того, присутствует заграждение из сетки Рабица и железобетонный барьер, по верху которого натянуты провода под напряжением 380 вольт. Между этими конструкциями располагается контрольно-следовая песчаная полоса и бегают кавказские овчарки, будки которых расположены через каждые 50 метров. Разумеется, по углам периметра установлены вышки, на которых сидят вооруженные часовые». [183]
Остальную информацию получили от местных преступных авторитетов. «Все нормально у него, — передавала «братва». — Завтра вроде выходит из карантина в восьмой отряд. На карантине, парни говорят, разговаривал хорошо с людьми, вел себя нормально. Пацаны считают, что человеческое в нем есть». [184]
Как только его определили в отряд, «авторитеты» пришли к нему с чаем и бутербродами. Ходорковский принял их доброжелательно и был рад любому общению после двух лет СИЗО и этапа в спецвагоне, где его везли в полном одиночестве в течение шести суток, не сообщая о пункте назначения. Только на одной из стоянок ему удалось услышать объявление об отправлении поезда «Москва — Чита», и он все понял.
«Косяков» по тюремным понятием за Михаилом Борисовичем не нашлось, а «олигарх» — это не «косяк». И Ходорковский пополнил многочисленную армию «мужиков» — людей, не принадлежащих к преступному миру, попавших в за решетку по большей части случайно и составляющих большинство населения всех колоний России.
В ИК-10 он оказался единственным человеком с высшим образованием и единственным москвичом. Колония полностью ориентирована на местное население: треть обитателей из Краснокаменска, остальные из близлежащих городов и поселков.
Тогда закон требовал, чтобы осужденный отбывал наказание в том субъекте федерации, где был осужден, или в ближайшем к нему, если в первом не будет свободных мест в колониях.
На момент этапирования Михаила Борисовича в колониях было 149 тысяч свободных мест. Из них, например, два в Калужской области.
Ближайшей к Москве колонией для Ходорковского оказалась краснокаменская.
То есть ближе Калуги.
Честно говоря, не знала, что Москва на границе с Китаем.
Надо бы в карту изменения внести…
Изменения внесли в закон, а не в карту. Соответствующая статья была переписана, и теперь арестанта могут отправить хоть во Владивосток.
Закон переписали под Ходорковского.
Точнее, под Путина, который на вопрос испанской журналистки о том, почему москвича отправили в Краснокаменск, ответил, что это решает Министерство юстиции, чем показал свою полную некомпетентность.
Поправить президента никто не решился.
Предпочли исправить закон.
Вечером 24 октября в Краснокаменск приехали адвокаты Антон Дрель и Альберт Мкртычев и жена Ходорковского Инна.
Генриху Падве стало плохо в московском аэропорту, у него повысилось давление, и вылететь он не смог.
В Чите сделали остановку у храма, где венчались декабристы. Обратили внимание на указатель к Нерчинскому руднику, где они отбывали каторгу.
Потом ехали восемь часов до Краснокаменска по совершенно разбитой трассе.
Первыми пустили адвокатов. Свидание с женой разрешили с 14 часов. За полчаса до свидания Инна Ходорковская стояла перед воротами колонии. С собой у нее было четыре китайских клетчатых баула со свежими овощами, подсолнечным маслом и сковородками, два саквояжа из кожи и маленький дамский рюкзачок. Корреспондент «Коммерсанта» поднес один из баулов и, судя по его весу, тут же поинтересовался, не набит ли он банками с черной икрой.
«Мой муж любит простую пищу из простых продуктов, — рассказала Инна Валентиновна. — Главное для него не компоненты, а чтобы было хорошо приготовлено».
«С первых дней до конца октября, примерно дней десять, администрация была совершенно лояльна к Михаилу Борисовичу, за исключением случаев с решеткой и неуведомлением родственников и адвокатов, — вспоминает Наталья Терехова. — По крайней мере, со мной разговаривали, со мной встречались. Числа 25 октября дали свидание, и к нему приехала жена. И со свиданием проблем не было. Надо отдать должное, в дальнейшем у нас тоже не было проблем со свиданиями с родственниками».
Адвокаты встретились с журналистами и рассказали о свидании с подзащитным. Ходорковский подписался на периодические издания числом наименований около сотни и просил привезти книги Соловьева, Ключевского, Александра Меня, книги по истории религии, политологии и философии, а также «Войну и мир».
Он планировал написать диссертацию по теме «Скрытая колонизация дальнего Востока со стороны Китая».
«Адвокаты отметили, что их подзащитный находится в хорошей форме, даже, пожалуй, лучшей, чем в СИЗО. «У него очень устойчивое психическое состояние», — сообщил Антон Дрель. Он сказал, что Инна Ходорковская тоже отметила этот факт во время свидания с мужем. Как сказал сам Михаил Борисович: «Впервые за два года я могу снять шапку и подставить голову солнцу»». [185]
27 октября Ходорковский передал через адвоката Антона Дреля обращение к своим сторонникам:
«С 16 октября 2005 г. я нахожусь в краю декабристов, политкаторжан и урановых рудников. В 600 км от Читы, в 6500 км от Москвы.
Кремль попытался полностью изолировать меня от страны и людей, больше того — уничтожить меня физически. Тем самым сегодняшняя власть еще раз доказала, что к открытому и честному спору со мной (и вообще к прямому разговору с настоящей оппозицией) она не готова.
Они надеются, что Ходорковского скоро забудут. Они пытаются убедить Вас, друзья, что борьба закончена. Что нужно смириться с господством своекорыстных бюрократов в России. Это неправда. Борьба только начинается.
Перед нашей страной стоят огромные задачи. Необходимо сформулировать программу развития России в 21 веке. Нужно построить заново армию и правоохранительную систему. Создать «с нуля» новое чиновничество, заинтересованное в судьбе страны и общества, а не в безудержном личном обогащении. Отказаться от гибельного пути превращения России в официальный сырьевой придаток, совершить решительный поворот в направлении новой «экономики знаний». Надо сохранить в составе России Дальний Восток и Сибирь, которые всего через несколько лет могут оказаться под контролем Китая. Необходимо восстанавливать позиции и престиж России в мире, утраченные в результате непрофессионализма, а иногда и прямого предательства.
Чтобы решить столь масштабные задачи, стране нужна новая политическая элита. Герои, а не серость. Люди отважные, честные и последовательные. Эти люди — Вы, сограждане и единомышленники. Тот, кто не боится сегодня поддерживать политических заключенных и говорить «нет» репрессивной машине криминальной бюрократии, имеет право называться Человеком — с большой буквы.
Время серостей уходит — приходит время Героев». [186]
Время Героев не наступило до сих пор. Они есть, конечно. Еще не всех отстрелили, избили до полусмерти, посадили или выперли из страны. Но это не их время.
Время Героев не наступило, зато практически сразу после публикации письма, в конце октября, начались проблемы у Ходорковского.
