Ознакомительная версия.
«...Партвожди, ввергнувшие в очередной социальный катаклизм одураченные массы.»
Значит, все-таки с одной стороны умники (они же безумцы), с другой стороны — дураки (одураченные массы).
У меня следующий вопрос: откуда безумцы? Ну, ладно, привезли их в страну дураков из-за границы в запломбированном вагоне. А за границу эти безумцы откуда попали? Опять же из страны дураков? Тогда у меня еще вопрос: откуда столько дураков? И вообще: кто здесь кого дурачит?
Берем главный предмет обмана, с помощью которого «безумцы тех лет» одурачили массы: «коммунистический рай».
Он маячит в мечтах человечества, этот рай, чуть не с первобытной общины, вопрос только в том, кто, когда и каким образом подключается к мечте. Русские безумцы только то и сделали, что подперли этот самый коммунизм ученым марксизмом. От чего химера, разумеется, не перестала быть химерой. Но с ее помощью сумели же «безумцы» кое-что сделать: построили этот народ «в ряды». Я в данном случае опираюсь не столько на Маяковского, сколько на Ричарда Пайпса, который заметил, что только два варианты идеологии в начале революции (когда и вылезли на свет божий из пломбированного вагона «безумцы тех лет») имели шанс победить в массовом народном сознании: это или черносотенцы, или большевики. (Меньшевики, кадеты и прочая интеллигенция при таком раскладе отдыхают.)
Надо думать, что если бы победили черносотенцы, то в головах одураченных масс воцарилась бы химера другого толка, чем коммунизм. Но все равно химера. Потому что выстроить народ в армию можно, только заставив его поверить в ту или другую химеру. То бишь в мечту. В героическую легенду. В миф.
Тогдашние люди хотели поверить. Иначе не выдержать было ни Гражданской войны, ни голодомора, ни массовых репрессий, ни прочих ужасов.
И ужасы были неизбежны?
Увы, кажется, так. Вожди не создают ситуаций, вожди ситуациями пользуются. Как сказал еще один безумец тех лет: исторический деятель — как наездник, которому удалось вскочить на коня Истории и удержаться на нем несколько мгновений.
Значит, все дело в том, «куда несет нас рок событий», то есть конь Истории. И если несет его нелегкая в кровавую заваруху мировой войны, то ни безумцы, ни умники этого рокового маршрута отменить не могут. Как и изменить настроение огромного числа людей, которые в России сто лет назад вздыхали: «Буря бы грянула, что ли.»
Она и грянула.
А революционные идеи, которые «выстрадывала» русская интеллигенция весь неправдоподобно мирный XIX век, — это что? Не интуитивное ли предчувствие катастрофы? В 1914 году нарыв прорвался. Рвануло и в 1905-м, еле вырулили. Про 1941-й и говорить нечего: смертоносное время. А потом еще полвека — ожидание новой беды.
Кроме дураков, безумцев и умников — были ли сто лет назад шаманы-целители, пытавшиеся заговаривать беду и боль?
Полно их было. Сошли в безвестность. Один только и задержался в памяти — из-за близости к престолу, да и тот почти стерся уже, вытесненный из нашего синодика писателем-однофамильцем, имевшим мужество не отказаться от дьявольской фамилии.
Так что и теперешние шарлатаны погоды не делают, а по наличной погоде берутся заговаривать боль.
Но откуда сейчас-то такая боль? Шестьдесят лет живем без нашествия, без угрозы уничтожения. а ощущение катастрофы не исчезает. Откуда оно? Мировая война вроде бы отступила (европейцы навоевались, азиаты не совсем, но их войны пока что «малые»). Однако обнаружилась чудовищная жестокость этих «малых войн», практика террора, в которой жизнь вообще не стоит ничего, ни своя, ни чужая, ни жизнь ребенка, ни беременной женщины, вообще ничто! Виноватые и невиновные — без разницы. Все заложники!
И рядом с этим — какая-то оргия псевдожизни, оргия масок, экстремальные игры, гламурный психоз, вытеснение нравственности. непонятно чем. да ведь именно в этом дело: непонятно чем. Деньгами, что ли? Деньги — условные знаки. Знаки чего? Смысл — в чем? Успеть дожрать схваченное? Растратить дурную энергию?
Вот в этом полузадавленном отчаянии люди и зовут каких ни есть целителей. И те набегают с услугами. Потому что лучше эрзац, чем пустота.
И никто ведь никого не обманывает: лекари духа обеспечивают инвалидам духа именно то, на что те надеются: всем необходимо вытеснение бытийного ужаса. Когда в террористском аду гибнут дети, родителям впору свихнуться, и если какой-нибудь спец по самовнушению обещает им воскресить детей, — они поверят! Потому что надо как-то справиться с непоправимым.
А нормальный дипломированный психиатр, обучающий пациента аутотренингу, — не по тем же законам действует? Он пациента обманывает или нет?
А религиозная химера загробной жизни — не то же самое? Кто-нибудь когда-нибудь встречал кого-нибудь на том свете? А верят — миллиарды людей. В реинкарнацию, в переселение душ, в такой или эдакий рай. Еще и спорят, какой рай лучше: с гуриями, которых можно пощупать, или со светлыми тенями вне материального состава.
Выбор Бога — выбор Психиатра. Христиане смоделировали любящего. А потребовался «мститель суровый» — сотворили и мстителя. Церкви разрушили, попов постреляли, «безумцев» по главе народа поставили, рай на будущее отложили.
Вопрос в том, какой Психиатр нужен нам сейчас. Похоже, нужен Утешитель. И сотни самодеятельных костоправов духа бегут помогать: кто с сошкой, кто с ложкой.
Перепахать мозги, осчастливить соборной трапезой.
«Создателей секты осудили за мошенничество, но счет искалеченных судеб уже шел не на десятки и сотни — на тысячи.»
Значит, такая помощь нужна тысячам?!
«Ареал их обитания известен, это в основном областные города. Численность групп — от 20–30 до 100 человек. Группы между собой связаны не всегда.»
То есть не сверху это идет, а снизу. А сверху только «свяжут».
И еще задумаемся: что такое «областные города»? Центры общин — в пику глобальности столиц, в противовес «мировой аггломерации»? Средоточие духа между Деревней с ее свинцовыми мерзостями и Городом с его желтой дьявольщиной? Очаги культуры в море цивилизации?
Что же нам делать? Чем держаться? Надеяться, что невыносимая трагичность бытия сменится когда-нибудь райским блаженством, при котором Грабовой не понадобится?
Мало на это надежд. Не в том задача, чтобы избавиться от горькой правды, а в том, как эту правду выдержать.
Бывший счастливый комсомолец, я спрашиваю: может, пора нам примириться с тем, что счастье — химера? Оно, счастье, элементарно, пока осмысляется на уровне элементарностей. Не сдохнуть с голоду, дойти целым до другой стороны улицы, не сгореть, не подорваться. А если не сгорел и не подорвался, то последний вопрос: «Зачем?» К кому идти с этой тоской? На другой стороне улицы — то же самое. Такая же боль.
Вы, Игорь Николаевич, цитируете целителя, который просит «не мешать ему делать людей счастливыми».
Процитирую Осипа Мандельштама, который когда-то спросил свою Надежду:
— С чего ты взяла, что должна быть счастлива?
Надежда свой крест, как известно, донесла.
Пробую я исцелиться, вспоминая великого поэта. Не знаю, как кому, а мне он до некоторой степени вправил-таки мозги.
Природа ухмылки и ухмылка природы
Разумеется, я не поддамся соблазну итожить всю состоявшуюся в «Литературной газете» дискуссию о шарлатанах духа, но на обращенные лично ко мне суждения отвечу.
1. Природа ухмылки
Алексей Шорохов назвал меня «непримиримым адвокатом литературных комиссаров XX века и язвительным златоустом современности».
Правильная характеристика. Я бы только добавил, что комиссары — в пыльных шлемах. Для точности интонации. А чтобы объясниться по части язвительности, процитирую моего уважаемого оппонента чуть дальше, ибо он уловил нечто важное: пишу я — «в шутку, играючи». О чем пишу? «О выборе, который был, по мнению Льва Аннинского, у России в 1917 году: коммунисты или черносотенцы? Пламенные «безумцы» (это прагматик-то Ленин с диетическим молочком в ссылке).»
Уточняю: это не мнение Льва Аннинского, а пересказ точки зрения американского историка Ричарда Пайпса (на которого я неоднократно честно ссылался); смысл же его позиции в том, что в межреволюционные и революционные годы ничем не могли помочь народу здравомыслящие политики вроде кадетов или меньшевиков, — а только безумцы. В безвыходной, безумной ситуации способны были народ возглавить или черносотенцы, или большевики. Оно и оправдалось — в случае большевиков, оказавшихся более решительными и жестокими, чем их конкуренты.
Ленин, конечно, гений тактики и расчета, и в этом смысле — откровенный прагматик: «Взять власть!» «Удержать власть!» — а там посмотрим. Это так же практично, как кушать хлебные «чернильницы» с конспиративным молочком в случае обыска в ссылке. И совсем другое — вешать перед лошадью Истории морковку в виде теории отмирания государства, рисовать будущий коммунизм посреди руин рухнувшей империи, а главное — чувствовать, как за этими морковками тянутся расквашенные в мировой драке морды «народов мира», — такие запредельные номера может проделывать только безумец, вобравший в мозг безумие ситуации.
Ознакомительная версия.
