раунда переговоров. На встрече присутствовал Барадар, наделенный всеми полномочиями для ведения переговоров. Между ними установились теплые отношения, они часто подшучивали друг над другом. Барадар высоко оценил усилия Халилзада по освобождению его из-под пакистанского ареста. Хотя Барадар был главным, Станекзай вел ежедневные переговоры. Делегация Талибана пыталась отказаться от своего обещания принять меры по борьбе с терроризмом и отвергала переговоры с афганским правительством или прекращение огня. В какой-то момент они заявили, что Аль-Каида не стоит за терактами 11 сентября, и отказались публично осудить группировку. Такая риторика вызвала серьезное беспокойство у американской стороны. Команда Халилзада уже была обеспокоена искренностью обещания талибов не позволять террористическим группам использовать афганскую землю; мулла Омар обещал то же самое почти дословно перед 11 сентября. Халилзад пригрозил уйти. Это вынудило талибов нехотя уточнить, что они запретят «Аль-Каиде» проводить внешние операции из Афганистана, что стало заметной уступкой. Соглашение между США и талибами должно было быть публичным, чтобы весь мир и «АльКаида» знали, что обещали талибы.
Следующий раунд переговоров между США и талибами в начале мая был не менее трудным. Талибан уступил еще несколько пунктов по борьбе с терроризмом, но переговоры так и не перешли к прекращению огня или политическому урегулированию. Делегация талибов отказалась от любого упоминания афганского правительства в американо-талибском соглашении и потребовала, чтобы их самих называли Исламским эмиратом Афганистана.
В ходе переговоров талибы не хотели полностью порывать с «Аль-Каидой». По данным ООН, члены Шуры Кветты проводили закулисные консультации с высшими руководителями Аль-Каиды и заверяли их, что связи останутся нетронутыми. Сам лидер «Аль-Каиды» Завахири, возможно, общался с членами семьи Хаккани.
В Дохе члены делегации талибов часто утверждали, что талибы никогда не помогали Аль-Каиде или что Аль-Каида не существует в Афганистане — очевидное отрицание реальности. Их представитель, Сохаил Шахин, заявил CBS News, что ему неизвестны доказательства того, что Аль-Каида несет ответственность за 11 сентября. Делегация отказалась от детальных действий против «Аль-Каиды», не ограничившись устным обещанием предотвратить внешние атаки. Они едва уступили запрету на сбор средств, вербовку и обучение и отвергли любые конкретные шаги, не говоря уже о разрыве отношений.
В то время я был в составе делегации Халилзада и слышал эти вещи из первых уст. Один член политической комиссии с университетским образованием читал мне лекцию о том, что талибы были правы, не выдав бин Ладена в 2001 году, потому что запрос США не соответствовал международному праву об экстрадиции. Он неубедительно советовал: «Талибы не с «Аль-Каидой». Мы не будем нападать на другую страну. Одного нашего слова будет достаточно». Другой делегат от «Талибана» задал мне ряд тревожных вопросов:
— Захотят ли Соединенные Штаты, чтобы «Талибан» отделился от людей, которые когда-то были членами «Аль-Каиды», но потом вышли из этой организации?
— Что, если найдется группа бывших членов «Аль-Каиды»? Позволят ли Соединенные Штаты жить им в Афганистане?
— А как насчет арабов или других иностранцев? Считают ли Соединенные Штаты их всех Аль-Каидой? Афганистан должен стать домом для мусульман, отвергнутых своими собственными странами.
— Что делать с талибами, которые были связаны с «Аль-Каидой»? Должны ли они покинуть Афганистан?
— А как насчет лидеров «Талибана», которые были связаны с «Аль-Каидой»? Должны ли мы обратиться против них?
Вопросы намекали на то, насколько близки были талибы и их руководство к «Аль-Каиде».
Непримиримость талибов вызвала в Вашингтоне глубокую озабоченность по поводу перспектив достижения соглашения. Эти опасения не изменили направления действий президента. Трамп был раздражен тем, что сокращение войск еще не началось. Он часто жаловался Помпео, Болтону, Шанахану и Данфорду на стоимость войны и спрашивал, зачем там находятся американские войска, приводя в качестве оправдания свое личное презрение к терроризму. Он обвинил их в том, что они заманили его в ловушку в Афганистане. На ряде встреч в июле он сообщил, что выведет все американские войска через девять месяцев — сроки, которые Трамп время от времени использовал, были довольно произвольными, но в данном случае он хотел вывести все войска к апрелю 2020 года, до президентских выборов в США в том же году. 24 июля Трамп встретился в Белом доме с главой пакистанской армии Баджвой и премьер-министром Имраном Ханом. Он еще раз заявил, что Соединенные Штаты уйдут. Оба пакистанца, несомненно, передали это талибам.
Трамп не забывал о террористической угрозе. Часто он говорил, что хочет уйти. Иногда он говорил, что хочет долгосрочного антитеррористического присутствия. 20 июня, примерно за неделю до седьмого раунда переговоров в Дохе, Трамп в интервью журналу «Тайм» размышлял о том, что у США «все хорошо» в Афганистане, а численность войск скоро сократится с 14 000 до 8 000 человек, фактически говоря талибам, что им не нужно уступать, чтобы сократить присутствие американских войск вдвое. Неделю спустя Трамп повторил это заявление в интервью Fox News, но добавил, что не будет больше сокращать войска и оставит очень сильное разведывательное присутствие, потому что Афганистан — это «Гарвард для террористов» Эти заявления не поколебали политику достижения соглашения о выводе войск до нуля, но позволяют предположить, что Трамп испытывал некоторые сомнения по мере приближения к соглашению.
Под руководством Помпео Халилзад смело настаивал на заключении соглашения до конца лета. На него также оказывали давление президентские выборы в Афганистане 2019 года, назначенные на 28 сентября. Если бы выборы состоялись, мирный процесс был бы отложен на время формирования нового правительства. Хуже того, выборы могут привести к политическому кризису, как в 2014 году, что еще больше отсрочит мирные переговоры. Лучше завершить соглашение между США и талибами и встать на путь афганского политического урегулирования до того, как выборы могут стать проблемой.
20 июня Халилзад передал Барадару документ, в котором излагался путь решения всех основных вопросов к 1 сентября, с объявлением о соглашении между США и талибами 14 июля и началом «внутриафганских» переговоров между талибами, правительством и другими афганскими сторонами 22 июля. На этих внутриафганских переговорах к 1 сентября должна была быть разработана «дорожная карта» по необходимым шагам, которые приведут к полному политическому урегулированию, возможно, включая создание временного правительства. Помпео обозначил 1 сентября как цель для достижения политического прогресса в своей речи в июле. График Халилзада не был выполнен, но основные шаги стали консенсусом в отношении того, как будет проходить мирный процесс. Барадар и его делегация приняли график Халилзада в теории, до достижения соглашения о сроках вывода войск США. Они даже согласились с тем, что правительство будет включено в политическое урегулирование, хотя и не заявили об этом официально.
